Возвращение - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 56

– Узнать, задавая вопросы? Этого не могут понять уже века ни маги, ни ученые, а магева собирается установить истину из болтовни с наемником? – недоверчиво восхитился Сарот.

– Иногда главное не годы кропотливых исследований, а взгляд со стороны, еще лучше свежий взгляд. Сарот, я прибыла из весьма далеких земель, поэтому у меня есть шанс увидеть то, что просмотрели ваши умники. Вреда от нашей беседы в любом случае не будет, а вдруг польза появится? – заметила, не вдаваясь в подробности своих гипотез, пока плавающих в тумане хаотических знаний о влиянии радиации, хромосомах, ДНК, генах, сцепленных с полом, и прочих мелочах, неизвестных большинству здешних даже самых продвинутых магов. Во всяком случае, о горошинах и монахе Менделе тут пока не слыхали.

– Коль так – я целиком в вашем распоряжении, с одним-единственным условием, почтенная магева, – оживился мужчина. – Если вы найдете причину, расскажете мне.

– Непременно, – заверила его и продолжила бомбардировать жертву градом вопросов: – Когда только один из родителей морианец и ребенок рождается на материке, способен ли он чувствовать магию? Если переселенцы в первом поколении обзаводятся потомством на островах, их чадо тоже будет лишено дара? Утрачивают ли способность чувствовать магию поселившиеся на Мориане жители материка?..

Сарот как мог обстоятельно удовлетворял мое научное любопытство, припоминая своих знакомых, знакомых их знакомых и все известные слухи, хранимые цепкой памятью. Если чего не знал, подзывал кого-нибудь из своих солдат и переадресовывал вопрос ему. Я слушала, слушала и снова чего-нибудь уточняла. Фаль прекратил корчить рожицы и тоже внимал, один раз даже вставил: «Сильфы не любят бывать на Мориане, там сильные ветра и колючая земля, нехорошая».

Расспросы свидетелей и потерпевших велись около часа, пока я не объявила:

– Спасибо всем, теперь кое-что начинает проясняться.

– Что именно? – пульнул вопрос ротас, дождавшийся своей очереди.

– На островах присутствует нечто, блокирующее способности человека к восприятию и владению магией, причем, по всей видимости, основное действие этот фактор оказывает во внутриутробный период: от зачатия до родов и в первые годы жизни, – выдала я рабочую версию. – Обратимости процесс не имеет. Если лишенного дара вывезти в обыкновенные места, способные рождать магов, его сила не восстановится. А вот что это за «нечто» такое, фиг его знает. Может, заклятие на земле, может, проклятие, а может, вовсе природный фактор… Чем, кстати, у вас народ занимается, не все же мужчины поголовно в наемники идут?

– Нет, магева, хоть наши наемники и лучшие, потому как все ваши распри им до облаков, воюем честно. Кто заплатил, тому мечи служат. Мориан еще и рудокопами славен. Слыхала ведь об Адромских рудниках? Редкая руда у нас, нигде больше такой богатой не сыщешь! – похвастался воин. Искренняя гордость в его голосе прибавила ротасу еще несколько баллов по шкале моей симпатии. Нечасто люди военные способны мирный труд оценить по достоинству.

– А что именно за руда? – тут же уточнила я.

– Димандром, – в недоумении, как магева может не знать таких элементарных вещей, промолвил Сарот.

– Его в сплавы добавляют, он металлу синий блеск дает, гибкость да крепость, если, конечно, верную дозу взять, а коль переборщишь – в крошево все рассыплется, – объяснил Кейр, малость сведущий в кузнечном ремесле.

– Руда, значит, – хмыкнула я и замолчала, все больше склоняясь к версии об отравлении нежных и оттого наиболее уязвимых организмов маленьких морианцев какими-то излучениями, испарениями или отходами рудодобывающей промышленности.

– О чем размышляешь, магева? – не утерпел наемник, вмешался в мыслительный процесс.

– Может статься, ваша глухота к магии – своего рода болезнь, только для опровержения или подтверждения версии эксперименты нужны, а для экспериментов добровольцы. Наверное, если случай подвернется, проверю! – ответила я.

– Как, коль не тайна? – продолжал выспрашивать Сарот.

– Целительными чарами обработаю кого-нибудь из твоих краев, – запросто выдала план уникального эксперимента. – Не знаю, удастся ли и как вообще морианцы на целительную магию реагировать будут, но если вас можно убить чарами, то и лечить, по логике вещей, тоже. Закон сохранения энергии никто не отменял.

– А долго ли такие чары сотворить? – задал новый, вполне невинный с виду вопрос мужчина, вроде бы лишь любопытствующий о теории магии, только вот лихорадочный проблеск азарта в глазах выдавал его истинный интерес.

– Несколько мгновений, – пожала я плечами и лукаво переспросила: – Неужто, ротас, свою кандидатуру в добровольцы выдвигаешь?

– Да! Испытаешь свои чары на мне, магева Оса? – рубанул сплеча Сарот. Он и так сидел на коне прямо, а тут аж в струну вытянулся, будто клинок в грудь принимал.

– И не боишься? – коварно поинтересовалась я под фырканье Лакса и недовольное сопение Кейра. Мой телохранитель, даром что сам наемник, почему-то не мог благородно простить морианцам нападение на драгоценную персону магевы за щедрое вознаграждение в денежном эквиваленте. Пусть даже при этом самом нападении воины противника полегли все, а мы отделались одной распоротой глиняным черепком пяткой и одной резаной раной на четверых.

– Кто же магии не боится, – не стал опускаться до откровенного вранья воин. – Боюсь, но коль ты можешь так сделать, чтобы я магов от прочих людей отличать начал… Я ж себя слепцом в здешних краях чувствую, щенком неразумным. А-а, да разве ты понять сможешь, коль в тебе самой сила есть…

– Смогу, Сарот, смогу, – кивнула я, вспомнив мир, где родилась, почти тщетные попытки почувствовать и изучить магию, отчаяние после возвращения из мира магического в прежний, лишенный возможностей волшебства. – И если ты хочешь рискнуть, то я готова попробовать. Приступим?

– Прямо сейчас? Не будем до Котловищ ждать? – немножко растерялся мужчина, как пациент, пришедший на осмотр к терапевту и угодивший под скальпель хирурга.

– А чего откладывать? Пора высиживать, – процитировала я один из своих самых любимых лозунгов. – Чем нам дорога мешает? Лакс, как излюбленная жертва моих целительских чар, поделись впечатлениями с добровольцем. Больно хоть раз было?

– Ни капельки, скорее, тепло и чуток щекотно, – покумекав, обобщил рыжий свои ощущения и прибавил, поежившись: – Гораздо теплее, чем твои отрезвляющие чары.

– И такие есть? – удивился Сарот.

– А как же! Ты их и сам знаешь, – не без злорадства ухмыльнулся Лакс. – Ведро ледяной воды на башку – и вся недолга.

– Суровая у вас магева, – посочувствовал морианец рыжему хитрецу.

– А то, это я только притворяюсь белой и пушистой, а на деле злобная, коварная и вообще жуткая, сущее чудовище, – гордо задрала нос, а мои мареты насмешливо зафыркали, портя всякое впечатление от устрашающего спича.

– Что мне делать надо? – отставив шутки, серьезно спросил морианец.

Он пытался казаться невозмутимым, однако пальцы, слишком сильно сжимающие повод, напряженная линия плеч, желваки на скулах и чуть подрагивающий уголок левого глаза явственно говорили – бывалый вояка всерьез нервничает.

– А ничего, расслабься и получай удовольствие, если щекотки не боишься, – ответила, мысленно взывая к излюбленной комбинации рун. На этот раз я использовала весь набор, способный оказать целительное воздействие на организм, но первой поставила руну воды, чтобы поток смягчил воздействие магии и сориентировал его не на глобальное избавление ото всех болячек подряд, а на поиск и избавление от конкретного недуга магической слепоты. Все остальные руны спрятала в течении лагуи пропустила поток магии через тело жертвы. Лакс подсказал мне замечательную идею насчет ведра воды. Именно так я и вообразила мысленно процесс действия рун. Вслух, чтобы не пугать Сарота и не вызывать скрытого противодействия, взывать к рунам не стала. Ярких мысленных образов древних знаков было вполне достаточно для эксперимента. Я даже умудрилась одновременно и колдовать, и забалтывать воина, как хорошая медсестра перед уколом. Такие щебечут, щебечут, хоп! – и иголка уже в заднице, даже вздрогнуть не успеешь.