Шансы. Том 2 - Коллинз Джеки - Страница 7

Потянувшись на кушетке, Зизи громко зевнула.

Дина метнула в нее пронзительный взгляд.

— В чем дело, милочка? — холодно осведомилась она. — Мы наскучили тебе?

— Ты мне наскучила, Дина, дорогая, — с такой же неприязнью ответила ей Зизи. Обе женщины терпеть не могли друг друга.

— По-видимому, пора по домам. — Поднявшись из кресла, Джерри Майерсон повернулся к своей соседке. — Пошли, кроха.

Крохами он называл всех своих девушек, и это было оптимальным вариантом, поскольку только компьютер запомнил бы все их имена. Девушки у Джерри менялись еженедельно, а бывало, что он успевал проделать это несколько раз в день. Все они блондиночки, маленькие, похожие на мышек. Он говорил, что они — «динамит».

— Не спеши. Давай-ка еще выпьем, — не слишком настойчиво предложил Стивен. Джерри уныло рассмеялся.

— Я бы с удовольствием. Но завтра мне с утра предстоит одно паршивенькое дельце, боюсь, как бы не пострадать.

Зизи снова зевнула и, лениво скатившись с кушетки, встала.

— Спокойной ночи, Джерри. И всем вам тоже. — Пройдя через небольшую квартирку, она остановилась на пороге спальни. — Поторопись. — Это относилось к Стивену. — Я так истомилась, просто ужас. Не заставляй меня долго ждать.

Дверь за ней захлопнулась. Дина осуждающе поджала губы. Она не произнесла ни слова, все читалось на ее лице.

Стивену это выражение было давно знакомо, он постоянно видел его у своей матери.

— Может, поужинаем как-нибудь на той неделе? — Он прекрасно знал, что, несмотря на весь свой энтузиазм, не сможет примирить двух женщин. — Сходили бы сначала в кино. Я бы с удовольствием посмотрел новую картину Полапски «Тупик».

— В каковом сейчас и находишься, — пробормотала Дина.

Зуна бросил взгляд па жену, однако Дина была не из тех, кого можно заставить смолкнуть взглядом.

— Ничего не выйдет, — сказала она. — Мы направляемся в Алабаму, на марш протеста. Насколько я понимаю, ты не собираешься присоединиться?

Стивен покачал головой.

Движению за гражданские права он отдавал немало сил, потратив в шестьдесят третьем почти все свое свободное время па эту деятельность. Он был в Бирмингеме в те самые дни, когда там арестовали Мартина Лютера Кинга и шли жестокие избиения участников марша. Вместе с двумястами тысячами других активистов Стивен отправился в поход на Вашингтон. Он считал это своим долгом, хотя, возможно, и не столь остро воспринимал происходившее вокруг, как те, кто вынужден был жить на Юге, в обстановке унижения и страха.

В конце концов Кэрри удалось убедить сына в том, что он принесет куда больше пользы черной расе, если станет преуспевающим и уважаемым юристом. Знакомство с Зизи окончательно решило вопрос. Хватит разъездов, маршей, демонстраций и сидячих забастовок.

Дина восприняла это как личное оскорбление. Они же были командой. Зуна, она сама и Стив — плечом к плечу кричали, потели, размахивали транспарантами, тем самым уже меняя что-то в жизни. Теперь они превратились в обычных приятелей, встречавшихся за ужином для того, чтобы, как говорила Дина, «потрепаться о дерьме».

— Нет, — ответил ей Стивен. — Я никуда не поеду. Губы Дины дрогнули, но она не произнесла ни слова. Попрощавшись, гости вышли, и Стивен в одиночестве обвел взором комнату: тут и там грязные пустые стаканы и переполненные пепельницы. Зизи и не подумает вычистить их. Живя здесь, в его квартире, она и пальцем ни разу не пошевелила, чтобы навести порядок.

«Что я такого в ней нашел?» — подумал Стивен. Мощный напор в трусах ответил ему. Забыв об уборке, Стивен поспешил в спальню. Зизи в небрежной позе валялась на постели, листая журнал с фотографиями кинозвезд. Одежды на ней не было никакой, только золотой браслет на лодыжке и тонкие золотые кольца на запястьях. Тело профессиональной танцовщицы: всего пяти футов двух дюймов, но на редкость пропорционально сложенное. Наполовину негритянка, наполовину пуэрториканка. Кожа ее отсвечивала нежной сепией. Поражал контраст между обесцвеченными когда-то темными волосами и угольно-черными сверкающими глазами. В свои двадцать девять лет Зизи была на три года старше Стивена.

— Почему ты была так груба с Диной? — спросил Стив.

Медленным, чувственным движением Зизи развела в стороны ноги.

— Не лучше ли будет, если ты оставишь болтовню и покажешь мне на деле, что из себя представляет черное движение?

— Я собираюсь жениться, мам, — заявил Стивен, чувствуя себя подростком-старшеклассником.

Кэрри, занятая цветами в вазе, даже не обернулась.

— Ты слышала, что я сказал? — нерешительно промямлил Стивен, следя взглядом за пчелой, которая кружила по полной цветов и растений роскошной квартире его матери.

— Знаешь, — неторопливо проговорила Кэрри, продолжая заниматься цветами, — такой способный мальчик, как ты, безусловно имеет право свалять иногда дурака.

Стивен вскочил на ноги. До чего же мать бывает несправедливой! Она ведь даже не знает Зизи.

— Почему ты не хочешь, чтобы я женился? Повернувшись, Кэрри посмотрела сыну в глаза.

— Тебе двадцать шесть, Стивен, и я не могу тебя останавливать. Если она представляет собой тот тип девушки, который кажется тебе подходящим, чтобы прожить с ней всю жизнь…

— Что это еще значит — «тот тип девушки»? Какой такой тип?

— Должна ли я говорить то, что ты наверняка уже и так знаешь?

— Дерьмо! — он взорвался. — Это звучит так старомодно и по-ханжески!

В глазах Кэрри вспыхнули искры.

— Выбирай выражения. И не забывай — я твоя мать.

— В этом все долбаное дело.

Она отвесила сыну звонкую пощечину.

— Так вот чему она тебя научила! Как потерять всякое уважение к матери! Как говорить на грязном языке сутенеров из гетто!

Стивен попятился к двери.

— Что ты можешь знать о сутенерах и жизни в гетто? Ты живешь в сказочном мире, населенном добрыми и порядочными людьми. А Зизи я люблю и женюсь на ней, независимо от того, нравится тебе это или нет!

ЛАКИ. 1965

Дарио Сантанджело терпеливо дожидался приезда сестры на летние каникулы. Так о многом нужно поговорить с ней. Грудастая надсмотрщица ушла, ее заменила пожилая женщина, бывшая скорее домоправительницей. Это его полностью устраивало. Теперь уже никто за ним не следит, не шпионит. Ему ужасно хотелось, чтобы каникулы побыстрее закончились — его манила к себе школа. Ведь, в конце концов, ему уже почти четырнадцать, и, подобно Лаки, Дарио мучился из-за отсутствия друзей.

Пребывая в задумчивости, он подошел к зеркалу и стал давить на щеке прыщи. Лаки стала его лучшим другом. Без нее мир был ужасным.

Лаки обвела взглядом зал для встречающих, заметила поджидающего ее Марко и

подумала: «О Боже! Что он подумает, когда увидит меня такой?»

Из Лос-Анджелеса она уехала три месяца назад четырнадцатилетней девочкой. Возвращалась же домой пятнадцатилетней опытной молодой женщиной.

Марко смотрел сквозь нее. Он даже не узнавал ее!

Лаки похлопала его по рукаву.

— Не забыл меня? Он был изумлен.

— Лаки?

— Угадал!

— Господи!

Это вырвалось помимо его воли. Джино удар хватит, когда он встретится со своей маленькой дочкой. Она подстригла свои густые черные волосы так, что они стали короткими, очень короткими, и походили на причудливую шапочку, вплотную облегавшую голову. А косметика! Светлые, холодные цвета, что-то клоунское. Длиннейшие искусственные ресницы, не только на верхнем веке, но и на нижнем, лиловые тени, белесая губная помада. И наряд под стать: мини-платьице с черно-белым геометрическим рисунком едва прикрывало ягодицы, на ногах — белые туфли.

— Ну? — Упершись ладонями в бедра, Лаки с вызовом смотрела на Марко. — Как тебе мой новый облик?

— М-м… он и вправду новый.

— Я и вправду стала новой.

— О?

— Готова поспорить! Теперь ты можешь назвать меня женщиной с опытом. — Она подмигнула. — Ясно, что я имею в виду?

«Господи Всевышний! Джино сойдет с ума!» Он махнул рукой носильщику.