Шансы. Том 2 - Коллинз Джеки - Страница 32

— Зачем тебе лететь в Нью-Йорк? — спросил его Эрик.

Дарио тщательно расчесывал волосы, соображая, стоит ли их подстричь, прежде чем он придет к отцу.

— Просто нужно. Семейная встреча, как мне было сказано.

— Но что значит — «семейная встреча»? — пробрюзжал Эрик.

Дарио пожал плечами.

— Кто его знает? За этим-то я и лечу, чтобы выяснить.

ДЖИНО. 1970

Он с нетерпением ожидал приезда детей. Первой должна появиться Лаки — ей всего два часа лету. Дарио будет позднее — его самолет приземлится в аэропорту имени Кеннеди в семь пятнадцать вечера. «Какой позор, — подумал Джино, — сын — не старший из детей». Мальчику, мужчине полагалось бы родиться первым. И как жаль, что они не могут обменяться внешностью! Почему бы Лаки не быть похожей на Марию, а Дарио — смуглым и черноволосым? Нет, не то, чтобы его сыну не хватало мужественности. Джино сидел его в деле — как тот увивался за девчонками в Вегасе. Можно представить, сколько было па его счету побед во Фриско. Подумать только — его сын в Институте изящных искусств! Джино улыбнулся и подумал, как думал каждый день:

«Если бы Мария могла сейчас увидеть своих детей! Интересно, что бы она предприняла в отношении дочери?»

Джино нутром сознавал, что поступил весьма мудро и дальновидно, выдав Лаки замуж, хотя и несколько рановато для ее возраста. Теперь, когда она стала членом клана Ричмондов, у псе появлялись все мыслимые преимущества перед сверстницами. Ведь наступит день, и Петер Ричмонд выставит свою кандидатуру на президентские выборы.

А все оказалось так легко. Люди — это просто сосунки, которые ждут, чтобы ими кто-нибудь манипулировал. Потребовалось совсем немного для того, чтобы убедить Ричмондов принять Лаки в свой круг: чуть-чуть денег и всего лишь упоминания о довольно-таки откровенных фотографиях и кассетах с пленкой, запечатлевших мгновения сладостных свиданий Петера и Марабеллы Блю. И снимки и кассеты были заперты в сейфе Джино.

Правда, Бетти Ричмонд пришла в ярость. Она даже решила вновь попытаться соблазнить его, рассчитывая, видимо, па то, что се костистое тело заставит Джино отказаться от засевшей в его голове идеи.

На это он ответил ей ее же монетой. Квиты. Через неделю Лаки и Крейвен стали мужем и женой. Теперь лишь время покажет, прав ли был Джино. Видеться отец и дочь стали реже, но, когда виделись, Джино всегда казалось, что Лаки выглядит превосходно. Может, только чуточку напряжена? Почему бы ей не родить? Вот тогда он был бы уверен в том, что поступил верно. Нужно будет поговорить с ней, сказать, что он с радостью стал бы дедом. В конце концов, время же идет безостановочно, и никому еще не удавалось стать моложе.

В комнату вошел Коста. Он здорово сдал после того, как год назад умерла его любимая Дженнифер. Рак. Слава Богу, что унес ее он очень быстро.

Джино жаль друга. Ни детей, ни семьи. В живых оставалась только Леонора — законченная алкоголичка. О ней не хотелось и вспоминать. В груди сразу поднималось тяжелое чувство презрения. А как она относилась к Марии — единственному своему ребенку! Эта сука не приехала даже на се похороны и за все прошедшие годы даже не попыталась повидать Лаки или Дарио. Да Джино и сам бы этого не позволил. Никогда.

— Ред отправился в аэропорт, — сообщил Коста. — Он успеет доставить сюда Лаки и съездить за Дарио.

— Хорошо, — отозвался Джино, проведя рукой по непокорно торчащим в разные стороны волосам, по-юношески густым. Там, ниже пояса, у него тоже все было в полном порядке, он мог лечь в постель с женщиной в любую минуту, когда бы этого сам захотел. Иногда только подводил его желудок. Чертова язва, просто с ума можно сойти. Иногда боль становилась такой невыносимой, что Джино приходилось по полу кататься.

— Здесь хорошо пахнет, — заметил Коста, принюхиваясь.

— Ты должен завести себе повариху, обрасти жирком. Нет ничего хуже старого отощавшего мужчины.

— А старая отощавшая женщина? Джино засмеялся.

— Ты прав! Я ни за что не лягу с той, что старше двадцати девяти. Поговорить с молодыми, конечно, не о чем, зато какие у них прелестные шейки!

Ему очень хотелось, чтобы Коста начал хоть иногда выходить в свет. Когда мужчина с равнодушием относится к тому, стоит ли у него или нет, обязательно что-то случается. Коста в опасности. У пего мрачный, остановившийся взгляд. Дженнифер уже год как похоронили. Пора.

Разговор пока шел ни о чем. Джино сидел во главе стола, Коста — напротив, Лаки — по левую руку, Дарио — по правую.

Безусловно, он мог гордиться своими детьми. Оба красивы — каждый своей красотой. Конечно, волосы у Дарио слишком уж длинны, но ведь это мода, ведь так, кажется, все парни сейчас ходят? И все же Джино не вытерпел:

— Тебе следовало бы подстричься, Дарио, ты походишь на хиппи или на кого-то из этих рок-групп.

— А мне нравится! — Лаки тут же бросилась на помощь брату, как привыкла делать еще в детстве.

— Тебе! — проворчал Джино. — Когда я говорю, что мне что-то не по вкусу, ты тут же заявляешь, что тебе это нравится. И вот так всегда.

— Неужели? — Лаки искренне удивилась.

— Именно. Правда же, Коста? Коста кивнул. Лаки рассмеялась.

— А что же делать, если у пас разные взгляды? Ей было радостно сидеть за столом рядом с отцом и братом. Приятно чувствовать себя в своей семье. Она уже и не помнила, когда в последний раз они вместе вот так сидели за столом и ужинали. А потом, в конце концов, выглядел отец хорошо, значит, позвал он их сюда вовсе не для разговора о своем здоровье.

Лаки вспомнилось лицо Крейвена, когда она сообщила ему, что летит в Нью-Йорк и что ему придется остаться одному.

— Почему я не могу лететь вместе с тобой? — взвился он. Вымазанный белым снадобьем, он выглядел еще более несуразным, чем всегда.

— Семейные дела, — легко бросила ему Лаки. — Ты же знаешь, как это важно — семья.

Удар был рассчитан точно. Их жизнью заправляла его семья. Шишка-Бетти и Кролик-Петер, как она про себя называла их. Неужели Петер и в самом деле выставит свою кандидатуру на президентские выборы и, чего доброго, выиграет их? Насколько понимала Лаки, шансов у пего не было никаких — это вам не Кеннеди. Помимо всего прочего, она приходилась ему невесткой, и это-то больше всего настраивало Лаки против Петера.

Жареный барашек оказался восхитительным. За ним последовала традиционная кассета, любимое блюдо Джино. Ел он быстро, десерт исчезал из его тарелки прямо па глазах. «Конечно, — ностальгически вспоминал Джино, — сейчас мороженое уже не то, вот Ларри подавал действительно кассету — пышно взбитые сливки с кусочками фруктов». Но и эта была неплоха.

Когда с мороженым покончили и перешли к кофе, Джино поднялся из-за стола, подошел к двери и распахнул ее, чтобы убедиться, не отирается ли кто поблизости. Затем он вернулся к столу, занял свое место во главе.

— Вы, наверное, гадаете, для чего я вас обоих вызвал сюда.

Лаки бросила быстрый взгляд на Дарио. Гадаете! Она сгорала от любопытства!

— Я должен ненадолго отойти от дел, — продолжал Джино. — Отдохну где-нибудь за пределами страны.

— Ну и что в этом такого исключительного? — «Лаки вытащила сигарету.

— Я могу отсутствовать несколько недель, а может, и месяцев. Сейчас сказать трудно.

— А что такое? — спросила Лаки, внезапно встревожившись.

Джино красноречиво пожал плечами.

— Что такое? Хороший вопрос. — Он потер пальцами шрам на щеке, теперь уже едва заметный. — Эй, Коста, не объяснишь ли ты детям, в чем тут дело?

Сделав вид, что откашливается, Коста кивнул.

— Вашему отцу необходимо на время покинуть Америку, — мрачно сказал он. — Мы надеемся, что это ненадолго, тут все будет зависеть от… некоторых обстоятельств.

— Да-да, это мы понимаем, — нетерпеливо перебила его Лаки. — Отец должен уехать — но почему? Джино нахмурился.

— Заткнись и слушай.

Коста еще раз откашлялся. Лаки заметила, что руки его подрагивают, ей стало жалко друга отца. После смерти тетушки Джен Коста постарел лет на двадцать.