Шансы. Том 2 - Коллинз Джеки - Страница 31

— Ну и что? — удивился он. — Ты вошла в одну из лучших семей этих долбаных пятидесяти штатов. Это серьезное дело, вот я и дал ему определенную сумму, начальный, так сказать, капитал.

Начальный капитал для чего? Крейвен нигде не работал. Он сшивался вокруг своего отца, играл в теннис с матерью. Предполагалось, что Лаки будет сопровождать мужа во всех развлечениях семейства Ричмондов. Гольф. Скачки. Турниры по настольному теннису. И все это в преданной подаче прессы. Очень скоро Лаки поняла, что Петер Ричмонд и пальцем не пошевелит, если рядом не будет фотографа.

Это оказалась вовсе не та жизнь, о которой она мечтала. Разочарование ждало ее на каждом шагу.

— Я хочу начать работать, — заявила она Крейвену. — Не могу я, как ты. У меня мозги начинают превращаться в теннисный мячик.

— Не самая здравая мысль, — сказал Крейвен.

— Не самая здравая мысль, — сказала Бетти.

— Не самая здравая мысль, — сказал Петер. В Ричмондах примечательно то, что они всегда держатся вместе.

— А тебе не приходила в голову мысль забеременеть, дорогая? — спросила ее однажды Бетти.

Приходила ли ей в голову мысль забеременеть? Да, и от нее Лаки по ночам мучилась кошмарами.

— Я говорю на четырех языках, у меня активный склад ума — мне пока не хочется иметь детей, Бетти. Я должна найти работу, или же я просто рехнусь!

Они с неохотой позволили ей работать в офисе Петера — неполный рабочий день. Через неделю Лаки сдалась. Вкалывать на Петера рядом с сослуживцами, готовыми лизать ему задницу, оказалось еще хуже, чем вообще ничего не делать.

Лаки убивала дни походами по магазинам, чтением, обедами с подругами, собственно говоря, даже не подругами, а так, обыкновенными знакомыми. Часами она гоняла па своем «феррари» по автострадам — от нечего делать. На запредельных скоростях, под льющуюся из стерсоколонок хорошую музыку. Заводила множество быстро и остро протекавших романов, длившихся, так ей самой хотелось, всего несколько дней. Время от времени видела отца. То он сам прилетал в Вашингтон, то она вместе с Крейвеном отправлялась в Нью-Йорк. На какое-нибудь мероприятие. На ужин, па презентацию. Постоянно они находились в окружении людей. Пару раз ей попадался па глаза Дарио. Брат, с которым она когда-то была так близка, превратился теперь в скрытного чужака, и больше им было не о чем поговорить друг с другом.

Лаки чувствовала себя в этой жизни, как в ловушке, и вынудил ее жить этой жизнью именно Джино.

Так почему же она не уходит? Она и сама пока еще не знала. В ней поселилась страстная ненависть к отцу, по в то же время Лаки отчаянно хотелось угодить ему.

Оставаться замужем за этим слизняком — это для него.

Трахаться напропалую с любовниками — для себя.

Вылезая из воды, Лаки заметила, что Крейвен призывно размахивает руками. Подчеркнуто неторопливой походкой она подошла к своему шезлонгу.

— В чем дело? — Она встряхнула мокрыми волосами, обдав мужа мелкими капельками воды.

— Тебя разыскивает твой отец, — с раздражением ответил Крейвен. — Они с ног сбились, разыскивая тебя.

— Вот как? — Сердце забилось чуть быстрее. Вот уже несколько месяцев от Джино не было никаких новостей. Неужели он вдруг соскучился по пой?

Не потрудившись набросить на себя хотя бы полотенце, Лаки поспешила к стеклянной телефонной будке.

— Да? — голос ее звучал буднично.

— Лаки? Как у тебя дела, малышка?

— Отлично. А как там ты?

— Кое-какие проблемы, но ничего серьезного. Он говорил ей о своих проблемах. Впервые. В трубке наступило неловкое молчание, затем Джино сказал:

— Слушай, малышка, я хочу, чтобы ты прилетела в Нью-Йорк.

На языке у Лаки закрутилась куча вопросов сразу.

— Когда? — торопливо спросила она.

— Сегодня, завтра — не стоит нестись сломя голову, но хорошо бы побыстрее.

— Я только-только почувствовала вкус отдыха, — сдержанно ответила Лаки.

— Вся твоя жизнь — сплошной отдых, черт возьми! — взорвался Джино.

— И вообще, в чем там дело? — На вспышку отца она не обратила никакого внимания.

— Не хочу говорить об этом по телефону, — напряжение слышалось в голосе Джино. — Давай быстрее в Нью-Йорк. Это важно, в противном случае я не стал бы тебя беспокоить.

— Мы прилетим сегодня вечером, — приняла наконец она решение.

— Нет, Крейвена с собой не бери. Пусть остается там.

Это чисто семейное дело.

Мысль о полете в Нью-Йорк без мужа пришлась Лаки по вкусу.

— О'кей, — медленно выговорила она, гадая про себя, что же происходит. — До встречи.

— Постарайся вылететь пораньше. Можем вместе поужинать. Дарио тоже должен быть.

В голове Лаки все окончательно смешалось. Дарио. Она сама. Джино. Все семейство Сантанджело. Может, Джино заболел? А вдруг у него какая-нибудь смертельная болезнь, и жить ему осталось пять минут?

— Ты себя… нормально чувствуешь? — мягко спросила она.

— Великолепно. Лучше не бывает. До встречи, малышка. Позвони Косте, когда узнаешь номер своего рейса, он распорядится, чтобы в аэропорту тебя встретили.

Раздавшийся в трубке гудок сообщил ей, что разговор с отцом окончен.

Несколькими часами раньше точно такой же разговор с отцом состоялся и у Дарио. Брат удивился не меньше сестры.

Если говорить в целом, то Джино никак не вмешивался в его жизнь.

— Получи хорошее образование, и весь мир тебе будет нипочем, — любил повторять Джино.

Дарио послушался совета. Закончив в семнадцатилетнем возрасте школу, он убедил отца разрешить ему отправиться в Сан-Франциско, в Институт изящных искусств.

Поначалу Джино отнесся скептически к этой идее.

— Художник? Что это еще за образование? По в то же время он гордился тем, что у его сына открылся настоящий талант. Косте он сказал так:

— Пусть мальчик повеселится, пусть займется чем хочет. Пусть перетрахает там всех студенток, а вот когда ему исполнится двадцать один — я научу его всему, что знаю сам. Это станет хорошим завершением его образования. Когда-то ему придется унаследовать всю империю Сантанджело. Я не хочу его пока торопить, нужно, чтобы мальчик хорошенько к этому подготовился.

И Дарио получил полную свободу.

Нисколько не стесненный в средствах, предоставляемых ему отцом, оп снял в Сан-Франциско квартиру, где поселился с Эриком, бросившим работу и перебравшимся из Сан-Диего поближе к своему любовнику.

Дарио был весьма доволен развитием их отношений. Эрик восхищался им, превозносил его до небес, а так приятно ощущать себя объектом поклонения. Ничего ненормального или хотя бы порочного он в этом не находил, чувство какой-то вины Дарио испытывал лишь тогда, когда в голову приходила мысль о том, что рано или поздно обо всем может узнать отец. Об этом и подумать было страшно.

И его самого, и Эрика вполне устраивало общество друг друга. Они не присоединились к коммуне хиппи, не посещали гей-клубы, они вообще почти не контактировали с другими людьми. А Эрику больше ничего и не нужно было. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то еще положил свой глаз на Дарио.

В институте девушки прохода не давали Дарио, но без всякого, впрочем, успеха. Ему было с ними неинтересно. Эрик умел удовлетворять все его потребности.

Время летело быстро. Отца Дарно видел лишь от случая к случаю. На Рождество, потом несколько дней во время летних каникул, когда нужно исполнить сыновний долг и съездить навестить Джино в Лас-Вегас. Несколько визитов в Нью-Йорк. Все.

В Вегасе Джино подвел к сыну девушку.

— Познакомься, это Дженни, она впервые у нас в городе. Может, вы заедете к Крисси — я знаю, что она на днях поссорилась со своим парнем.

И Дарио провел с девушками целый день, даже поцеловал каждую, желая им спокойной ночи. Вдруг они вздумают что-нибудь рассказать отцу? Эрик убил бы его, если бы узнал об этом!

Целовать девушек не так уж и страшно. По сути говоря, его это нисколько не трогало. Чего Дарио терпеть не мог, так это липкого прикосновения покрытых помадой губ и тошнотворного запаха пудры и прочей косметики. Мысль об обнаженной женщине заставляла вздрогнуть от отвращения. Мерзко-податливая плоть. Огромные груди. Потаенные уголки. Вспомнилась Марабелла Блю в постели. Дарио передернуло.