Карты судьбы - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 49

Верда обычно шла и ночью, когда не мешают пылящие повозки и дневная жара, а огромные южные звезды хорошо освещают дорогу. Но, решив пощадить своего нежданного спутника, сегодня остановилась, едва стемнело. Усевшись на берегу ручья, они опустили в воду гудевшие ноги. Молча съели скудный ужин.

– Я делюсь с тобой, пока мне есть чем делиться, – сказала Верда, завязывая сумку. – Но ты здоровый мужчина, тебе, верно, нужно много еды…

Он глянул исподлобья – что, наконец смирилась с их странным союзом? Верда этого еще сама не знала.

– Голодным я не останусь, – отозвался он.

Верда начала укладываться, привычно уминая сено в маленьком стожке. Вскинув глаза, увидела, что ее «раб» стоит перед ней с хмуро-озабоченным видом.

– Я должен ублажать тебя? – спросил напрямик.

Она сначала не поняла, а потом рассмеялась, тряся головой:

– Нет-нет, конечно, нет!

Он выдохнул с таким облегчением, что Верду это даже задело:

– Хорошо, а то ты мне совсем не по вкусу!

«Взаимно», – подумала Верда, надвигая на лицо капюшон. Одним из главных требований была ее неприметность…

Как засыпала, так и просыпалась она сразу – просто закрывала и открывала глаза. В воздухе витал аромат жареного мяса, и ее живот отозвался голодной судорогой. «Раб» сидел на корточках у костра, сосредоточенно поворачивая насаженную на палку тушку кролика.

– Иди завтракать! – сказал, не оборачиваясь.

– Как ты его поймал? – Верда присела рядом, скрестив ноги. «Раб» хмыкнул.

– Стащил из охотничьих силков.

Она взглянула озабоченно: получалось, что теперь она отвечает за его поступки. Но как Верда могла его контролировать? Будет ли он действительно повиноваться ей? Старшие и мудрые говорили, что не следует оказывать помощь, если ее не просят. И не следует отказываться, если ее предлагают. Она нарушила первое правило и теперь собиралась нарушить второе. Хотя… До сих пор ей удавалось избегать неприятностей – благодаря осторожности и Защите, – но будет ли так всегда? Не окажутся ли однажды его сила и умение поистине неоценимы? Хотя он не испытывал к ней ни благодарности, ни приязни, его Верда не опасалась: в дни беззакония старые обычаи приобрели неожиданную силу, подчиняя и тех, кто в иное время лишь посмеялся бы над ними…

Монахиня ела так же неторопливо и экономно, как двигалась. Глядя на нее, он тоже умерил свой аппетит – кажется, у хозяйки действительно нет денег, и все заботы о пропитании лягут на него.

Откидывая со лба жесткие от пыли волосы, Верда наблюдала, как он привычно уничтожает следы ночлега. Навык солдата – или разбойника?

Пока Верда шла в одиночку, она была одной из многих паломников и странников, движущихся в столицу. Но монахиня, сопровождаемая воином…

Выпрямившись, он хмуро встретил ее взгляд – она могла колебаться, у него просто не было другого выбора.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Он помедлил, не желая отдавать то единственное, что у него еще оставалось.

– Кай.

– Я Верда. Пошли… Кай, – сказала она, отворачиваясь и легко вздыхая. Что ж, решение принято, и только будущее покажет, было ли оно верным.

– Тебе обязательно туда идти?

Кай вглядывался в шумящую на площади ярмарку.

– Нужно купить тебе хоть какую-то одежду… и еще по мелочи. Но если не хочешь встретить знакомых, подожди меня здесь.

Знакомых! Он скривил губы. Да уж, его прекрасно знает вся округа! То-то смеху будет – Полковник, стреноженный монашкой! Никто не упустит случая повеселиться! Верда смотрела со спокойным пониманием, что заставило его решиться – рано или поздно все равно придется пройти через это.

– Идем вместе.

Он шел за ней, глядя в землю; не поднимал глаз, когда хозяйка торговалась со старьевщиком, покупая ему плащ. Его он накинул, едва Верда вошла в лавку. Накинул, надвинул капюшон; присев у стены, следил за ногами снующих мимо прохожих. Конечно, зря он явился сюда. Совсем недавно везли его в железной клетке через это село (как и через десятки других) – для увеселения и устрашения. Если уж поймали самого Полковника Кая, значит, крепнет закон и порядок…

Не прошло и нескольких минут, как перед ним остановилась пара ног. Чуть поодаль – несколько других. Кай поднял голову, поглядел и начал вставать.

– Ага! – сказал широкобородый мужик, уперев кулаки в бока. – Полковник Кай! Живой, значит? А говорят, всех твоих дружков вздернули на осинах по тракту!

– Ишь ты, – сказал Кай равнодушно.

– А тебя, говорят, взяла какая-то монашка? Видать, немало тебе пришлось потрудиться ночью, чтобы она не передумала, а? Говорят, ты теперь должен ей ноги мыть и воду пить всю свою оставшуюся паршивую жизнь?

– Много чего говорят, – согласился Кай.

– А еще говорят, что при тебе теперь ни меча, ни ножа, и мы, с позволения твоей хозяйки, можем чуток повеселиться?

Взгляд Кая двигался по быстро окружавшим их зевакам: как же, законная игрушка для добропорядочных граждан! Бородатый помахал мечом перед лицом Полковника.

– Если мы немножко пустим кровь, тебе это пойдет на пользу, а?

Легкий взмах крест-накрест рассек кожу на голой груди Кая. Толпа радостно ахнула, Кай зашипел…

Верда, вышедшая из лавки, оцепенела: возбужденно ворча, щетинясь ножами и чем под руку попало, толпа подступала к прижимавшемуся к стене Каю. Его бородатый пленник хрипел, вцепившись в руку, жестким хватом захлестнувшую ему горло. В правой руке Кая был меч.

– Ну, кто следующий в очередь повеселиться? – услышала Верда его язвительный голос. – Кто еще хочет пустить мне кровь?

Весельчаков что-то не находилось. Верда всплеснула руками, выпустив драгоценного почтового голубя.

– Кай, брось его! Кай!

Спрыгнув с высокого крыльца, монахиня поспешно и безбоязненно отводила с пути оружие.

– Пустите меня… пустите… он мой.

Остановилась перед ощерившимся Каем.

– Кай?!

Он мотнул головой, не спуская глаз с толпящихся за ее спиной людей, но все же опустил руку. Пленник повалился на колени, схватившись за горло и судорожно вздыхая.

– Что здесь происходит? С дороги!

Люди заоглядывались, расступаясь – сквозь толпу пробирались солдаты порядка. Верда выпалила прежде, чем кто успел и слово молвить:

– Прошу правосудия и защиты! Они напали на моего раба!

Офицер смотрел за ее спину, и на его озабоченном лице проступала усмешка.

– Вот это – раб? Полковник Кай? Кто тут на кого напал? Смотри, как он отделал беднягу!

– Он мой раб, – твердила Верда, – никто не имеет права причинять ему вред!

– Это ты следи, чтобы твой раб никому ничего не повредил, монашка! Ты что, не знаешь, кто он такой?

– Мой раб. Сейчас он – мой раб.

– Самоубийца, – буркнул офицер. – Эй, брось меч, Полковник!

– Они не имеют права отбирать меч! – крикнул Кай. Обернувшаяся Верда толкнула его в учащенно дышащую, липкую от крови грудь – Кай попятился. Сверкнул на нее глазами. – Скажи им!

Не попросил – приказал едва ли тоном пониже. Вздохнув, Верда произнесла рассудительно:

– Он прав. Он был без оружия, но справился с нападавшим и отобрал меч. Меч – его по праву.

– Рабы не носят оружия.

– А если его хозяину потребуется защита?

– Гм… – произнес офицер, веселея. – Тебе, я смотрю, повезло, Полковник! Меч остается у него! В другой раз не будете задирать чужих рабов! Расходитесь, нечего глазеть!

– Спасибо, офицер. Пошли.

– Монахиня… погоди-ка.

Стоявший за Вердой Кай почувствовал, как напряглась ее спина.

– Идешь в столицу на праздник?

– Да, офицер.

– Наверное, на суд к королю?

– И это правда, офицер.

– И что ты собираешься просить? Денег? Земель для своей церкви? – с ленивой усмешкой спросил офицер. Но во взгляде, цепко изучающем одежду Верды, ее скрытое тенью волос лицо, усмешки не было, и Кай насторожился.

– Правосудия, – тихо сказала Верда. – Мы можем идти?

Некоторое время офицер не сводил внимательных глаз с ее лица. Потом, внезапно потеряв интерес, отвернулся.