Страна-за-Пеленой - Кнаак Ричард Аллен - Страница 51

— Сирвэк!

— Хозяин?

— Твои раны. Они…

— Я позабочусь о них, Дру, — вызвалась Ксири. Она обратилась к Шариссе: — С твоей помощью, если можно.

— Конечно.

Дру кивнул Ксири с одобрением. Она начала работу по установлению хороших отношений с его дочерью.

— Хорошо. Сирвэк, когда тебя вылечат, займись еще одним делом. — Он вынул что-то из потайного кармана. — Вот.

— Что это? — Шарисса наклонилась ближе. Ее лицо выразило абсолютное непонимание. — Похоже на Кабаля! Даже слишком!

Ксири тоже присмотрелась к фигурке. Ее глаза метнулись к Дру, который понял, что эльфийка заметила не только поверхностные детали.

— Искусная работа. Выглядит почти живой.

— Это из моих шахмат. Недостающая фигурка. Я хочу, чтобы Сирвэк собрал все фигуры. Я намерен взять их с собой.

— Но ты никогда с ними не играешь! — возразила Шарисса.

— Это воспоминания, которые я хочу сохранить, — бросил он, вновь оборачиваясь к Герроду. — Итак, Тезерени, нам надо поговорить о твоем брате.

Провожая Дру взглядом, ни Шарисса, ни эльфийка не заметили довольного выражения на нечеловеческом лице Сирвэка, уронившего шахматную фигурку на пол и смотревшего, как она подпрыгивает.

Глава 21

Над Драконьим царством лорда Баракаса вставало солнце. Баракас обратил лицо к небу. В глазах его была ненависть.

Клан едва пережил эту ночь. Почти половина была мертва или при смерти, еще треть получила раны. В свете двух лун не удавалось сосчитать, чего стоила победа Тезерени.

— Тактика Тезерени, — снова и снова повторял про себя Баракас. Солнце весело поблескивало на броне погибших. — Они знают тактику Тезерени.

Рендел. Рендел, и только Рендел. Из всех отсутствующих только он мог так легко поделиться этими сведениями. Геррод брошен в Нимте, да это и не в его стиле. Могли, конечно, подложить такую свинью и Эфраим с его бандой — только подумать, что из-за этих мерзавцев чуть не сорвался переход! — но все же это слишком похоже на Рендела. Геррод говорил, что Эфраим попросту не в своем уме, и его кровь наверняка уже давно поглотил этот мир. Только Рендел и остается. И смерть его будет долгой, очень долгой.

— Отец! — Лохиван, все еще в боевых доспехах (хотя с приближением рассвета все крылатые воины улетели прочь), встал перед патриархом на одно колено.

— Сколько, Лохиван?

— Сорок два. Еще трое не выживут.

Лучше, чем показалось сначала, кисло подумал Баракас. Их все-таки еще свыше шестидесяти. Для завоевательной армии немного, особенно с учетом ран. Ничего, жить можно. Ночь смерти позади. Сколько там ни было этих пернатых тварей, а все равно они отступили с большими потерями. На каждого убитого Тезерени пришлось по паре врагов. Впредь их не застанут врасплох.

Если бы только сработала наша магия… Птичьи талисманы работали сокрушительно, и в основном потому, что у Тезерени не было должной контрмагии. Только на пределе напряжения всех сил и чувств можно было надеяться, что заклинание сработает как ожидалось. Этот мир уступает колдовству из Нимта, но всякий раз с боем.

— Мы выжили. Мы победим! — Эти слова звучали неубедительно даже для самого патриарха. Сперва пережить бы следующую ночь! Как жить, если дни и ночи проходят в постоянной борьбе? День у враадов, скорее всего, был. На месте птичьего вождя Баракас разделил бы силы, создал бы две армии: дневную и ночную. И досаждал бы врагу, чтоб тот никогда не мог перевести дух. Пусть падут слабейшие.

По логике вещей, надо было бы найти безопасное место и уйти туда, пока не накопятся силы для возвращения. Но только не было такого места. Земля принадлежала птицелюдям, а небольшая ее часть — какой-то расе подземных чудищ. Эльфы жили только потому, что уважали птиц и не заступали им дорогу. Даже Баракасу было нетрудно представить, как его гордый клан выпрашивает себе места у здешних хозяев жизни. Птицы наверняка этого и ждут. Дать враадам утвердиться здесь — значит навсегда утратить власть.

Вот так вот и погибнет враадская раса, — заключил он, наблюдая за враждебными горами. — Но мы оставим свой след в стране этих пернатых ублюдков. Они долго не забудут знамя дракона. Многие века оно будет являться им по ночам.

Эта мысль дала ему некоторое удовлетворение, точно такой конец стоил всех смертей. Если бы… если бы работало колдовство, если бы их было больше…

Что-то странно знакомое пощекотало его чувства. Баракас закрыл глаза. Какое-то слабое колыхание, сдвиг в природе Драконьего царства. Привычное чувство — запах? вкус? Нимт.

— Лохиван! — Сын, все еще стоявший на колене, вскочил. Риган, может быть, и наследник, но самые важные задания он поручал Лохивану — тому можно было доверять. — Лохиван, ты чувствуешь что-нибудь необычное на востоке? Что-то… из Нимта?

— Отец, я что-то почувствовал, может, то, что вы говорите. Но я не поклялся бы в этом.

— Хорошо сказано. Можешь найти это что-то?

— Наверное, да. Что это такое, отец?

Баракас огладил бороду. Он взвешивал про себя разные возможности.

— От нашего Нимта может прийти одно из двух — победа или смерть.

Лохиван вспомнил о тех, кто остался там, и промолчал.

— Ищи, но будь бдителен. Это может сделать второстепенной даже угрозу от птиц. Иди же!

Лохиван умчался выполнять приказание. Баракас усмехнулся про себя иронии происходящего. Может, тут-то и осуществится то, о чем он так долго мечтал в Нимте. Объединение всей враадской расы во имя общей цели.

— Как это все печально, — пробормотал он.

Нимт неистовствовал, разразившись громом и молниями. Вздымались и опадали смерчи. Земля сдвигалась и меняла форму. Медленно растекалась дымка, не предвещающая ничего хорошего. Несколько смельчаков отправились исследовать ее — вера враадов в свое личное бессмертие была все еще сильна. Эта вера, как и многое другое в Нимте, пошатнулась, когда стало ясно, что исследователи больше не вернутся.

Владения Дру предоставили некоторую защиту тысячам враадов, но вокруг них бушевала буря, рассыпая всюду ядовитую магию. Замок больше не выполнял приказов без задержки. Одна волшебница уже погибла, зажатая между двумя стенами, сомкнувшимися на ней с неожиданной скоростью. После этого никто больше не пытался создавать себе личные апартаменты. Враады стали, против своего обыкновения, общественным народом. Только так они могли чувствовать себя в безопасности, ожидая возможности перейти в свой новый дом.

С вершины самой высокой башни хозяин владения и фигура, утонувшая в огромном плаще, наблюдали за происходящим. У границы имения Зери опять проявилась Страна-за-Пеленой. Это оказалось шоком и для Дру, и для Геррода. Они вычислили, что путь появится, — и вот он перед ними. Но они не ждали, что на этот раз он окажется вдвое больше самого жемчужного замка. Уж не «основатели» ли постарались, мелькнула в голове Дру несуразная мысль.

— Кровь дракона! — бормотал Геррод, наблюдая, как исчезает очередная группа враадов. — Невыносимое зрелище!

Дру был с ним согласен. Он-то успел познакомиться с призрачным краем изнутри. А теперь, видя это снаружи, он понял и ужас Шариссы. Враады ехали верхом по призрачному лугу, живые существа в мире теней, все больше и больше растворяясь в туманной картине.

Все было так же, как и в прошлый раз. Чем дальше они ехали, тем меньше отличались от пейзажа. На полпути к лесу ехали уже полупрозрачные всадники. И сквозь их тела и тела коней виднелись развалины истерзанного Нимта. До леса доезжали призраки.

— Они ушли, — констатировал Геррод. Он повторял одно и то же, может, потому что боялся не успеть уйти с ними и остаться в гибнущем мире. Загадочный Тезерени вывалил на Дру такую кучу сведений о Стране-за-Пеленой, о ее пересечениях с Нимтом, о грядущей судьбе Нимта, что Дру только диву давался. Геррод успел и усвоить записи брата, и побеседовать с Шариссой о работах Дру по пути из города, и проделать собственные исследования — теперь он знал едва ли меньше самого Дру.