Испытание соблазном - Шоу Шантель - Страница 6

— Мы сейчас апробируем схему, по которой брат ведает операциями с недвижимостью, а я курирую реставрационно-декораторские работы… Конечно, нелегко, но спасает хорошая репутация фирмы. На сегодняшний день это наш основной оплот.

— Чем сейчас занимаетесь? — спросил Бруно.

— Брат недавно приобрел огромный пентхаус в Челси, я занимаюсь его оформлением для дальнейшей продажи.

— Вам, наверное, нужны крупные суммы свободной наличности, чтобы проворачивать такие дорогостоящие проекты, ведь от купли до продажи срок может быть неограничен, а создание современных интерьеров — занятие весьма дорогостоящее.

— Есть еще параллельные проекты… — заметила Тэмсин. — Недавно мы угодили в такую ловушку. Если бы не дружеская поддержка, пришлось бы пустить с молотка наработки, а это означало бы полное фиаско. Мы взяли банковский кредит, и еще нам помогли хорошие люди. Я мало смыслю в финансовых аспектах, этим занимается Даниэль. Могу лишь сказать, что мы выкарабкались, учли недочеты организации, теперь строим работу так, чтобы оставлять за собой возможность маневра.

— На ошибках учимся, — изрек итальянец.

— В такой учебе важно, чтобы ошибки не становились роковыми, в противном случае от науки проку не будет, — скептически прокомментировала она. — И вообще, я склоняюсь к мнению, что всем верховодит фортуна… Ну, а что вы, Бруно, можете рассказать о себе и своей семье?

— Начну с того, что оба моих родителя умерли. У меня есть сестра Жокаста, она на пару лет старше Аннабел Грейнджер.

Тэмсин безотчетно коснулась своего колье, которое весь вечер казалось ей чрезвычайно неуместным и вопиюще роскошным даже в кругу сливок общества. Она редко комплексовала из-за внешнего вида, но сегодня был именно такой случай.

Бруно уловил этот жест и замолчал. В этой связи он мог вспомнить лишь то, что из-за безрассудства его отца драгоценности матери, которые по праву должны были перейти к Жокасте, достались после отцовской смерти Миранде. И Бруно пришлось пять раз выплачивать ей крупные денежные суммы, чтобы одну за другой вернуть реликвии в семью.

Среди драгоценностей, оказавшихся в руках Миранды, были и те, которые передавались из поколения в поколение и надевались невестами семейства ди Чезаре. Подобного расточительства Бруно не мог оправдать ничем; это лишь в очередной раз подтверждало, что женщина своим коварством способна даже самого ответственного и рассудительного мужчину сделать рабом своих капризов.

Бруно не бился с Мирандой так за семейный дворец во Флоренции, как боролся за материнские украшения, с лихвой переплачивая их действительную стоимость. На свою удачу, он сумел провернуть это в тот момент, когда транжире Миранде понадобились деньги.

— Что-то не так? — тихо спросила Тэмсин, заметив, как напряглось лицо собеседника.

— Все нормально, — проговорил Бруно, опамятовавшись. — Не хотите ли еще шампанского?

— Нет, спасибо, — в очередной раз отказалась она.

— Тогда вернемся в бальную комнату? — предложил он, вставая и предлагая девушке руку. — Бруно, вы не приставлены ко мне. Делайте, что считаете нужным. Меня незачем опекать. Уверена, среди гостей найдется много тех, с кем вам хотелось бы переговорить, — недвусмысленно дала понять Тэмсин, что утомлена общением с ним.

— Совершенно наоборот, дорогая, — фамильярно ответил Бруно. — На этом балу есть только одна особа, с которой мне хотелось бы провести этот знаменательный вечер.

— А мне бы хотелось перекинуться словечком с Джеймсом. Надеюсь, вы не станете возражать? — заметно раздражаясь, спросила Тэмсин, поднимаясь с банкетки.

— По-моему, Джеймс и Аннабел отлично проводят время вдвоем.

Оба враждебно посмотрели друг на друга. Бруно взял руку Тэмсин в свою и интимным говорком шепнул ей на ухо:

— Будет правильнее совсем уйти отсюда… нам обоим… вместе.

К сожалению, Бруно был прав, и девушка не стала сопротивляться. Она взяла сумочку, закуталась в просторный и теплый палантин из тяжелого плотного шелка и вышла вместе со своим новым знакомым на террасу.

Праздничная иллюминация превратила, сад и весь двор в сказочный уголок. На прохладном вечернем воздухе дышалось свободнее. Из бальной комнаты доносилась музыка, в купах деревьев слышались трели ночных птиц. Тэмсин почувствовала умиротворение.

Бруно, неотрывно наблюдавший за ней, улучил момент и порывистым дерзким жестом привлек ее к себе, жадно поцеловал в губы и не отпускал, вопреки всем попыткам Тэмсин вывернуться из его тисков.

Одна рука Бруно лежала на ее затылке, другая бороздила сквозь шелк платья талию, женственные округлости бедер.

Тэмсин, захваченная натиском и бесспорным мастерством Бруно, сдалась, прочувствовав искусность поцелуя. Он не отпускал ее до тех пор, пока нежная ладонь девушки не легла на его щетинистую щеку. Посчитав это верным признаком капитуляции, Бруно ослабил хватку.

— Чародейка, — сказал он, отступив. Тэмсин смотрела на него синейшим взглядом неправдоподобно больших глаз.

Его руки вновь потянулись к ней и легли на предплечья. Лицо Тэмсин преобразилось в предвкушении нового поцелуя. Бруно чувствовал, как теряется в густом и вязком потоке собственного желания. Внезапным наплывом ярости он сдавил ее тонкие руки.

— Бруно?! — вскрикнула она от страха и боли.

— Безумие, конечно, — отпустив ее, сказал он.

Тэмсин продолжала смотреть на него взглядом, в котором читался интерес. Бруно приподнял кончиком пальца ее подбородок и склонился к лицу девушки, дышавшему свежестью и ароматами сумерек. Он осторожно приблизился ртом к ее дивным губам и со вкусом и трепетом ощутил их сладкую податливость.

Так, неторопливо проникаясь ею, он полагал обуздать обуревавшее его чувство. Ее губы таяли в поцелуе, и у Бруно создалось впечатление, что он вкушает ее плоть, как сочный плод, нектар которого струится по гортани, обволакивая сердце.

Тэмсин запустила гибкие пальцы в его густые упругие волосы, томно теребя их. Она настойчиво удерживала его, продлевая это пикантное и восхитительное действо.

Бруно на миг оторвался от пленительных губ и прошептал, торопя захватывающее продолжение этой невинной шалости:

— У тебя или у меня?

Он не позволил отозваться ей тотчас, возобновив поцелуй, перемежавшийся дерзкими, недвусмысленными прикосновениями.

— Я… — хотела что-то ответить Тэмсин, но ее слова утонули в его жарком дыхании.

— Мы должны… этой же ночью, незамедлительно, — заявил Бруно, увлекая ее в глубину сада. Остановившись в тени нависающих крон, он прислонил Тэмсин к мощному стволу дерева и принялся соблазнительно нашептывать, осыпая поцелуями ее виски, шею, плечи, покусывая за мочку ушко: — Скоро все начнут расходиться, только некоторые останутся ночевать в «Диттон-Холле». Я могу незаметно от всех провести тебя в свою комнату.

Разомлев под его губами, Тэмсин тем не менее твердо проговорила:

— Я не могу… Прости.

— Матерь Божья! Тэмсин?! — негодующе, воскликнул он.

— Нет, — решительно подтвердила она. Тэмсин не хотела одного — стать очередной жертвой в списке его любовных побед. Ей следовало благодарить свое честолюбие. Она пресекла все дальнейшие попытки своего нового знакомого и вернулась в дом.

Когда гости начали расходиться, Тэмсин еще раз поздравила Джеймса Грейнджера с удачно организованной свадьбой и попрощалась, пообещав навестить его до отъезда в Лондон.

Стоя на террасе, Бруно молча проводил Тэмсин колким взглядом, когда граф Джеймс Грейнджер довел ее до такси и посадил в машину, трепетно проговорив:

— Сладких снов, дорогая.

Глава третья

Расстаться оказалось для обоих проще, чем умерить последствия встречи, которые для Бруно были осложнены изначально составившимся мнением об этой волнующей женщине. Он рвался внутренними противоречиями, неизъяснимыми желаниями, незатейливыми грезами.

Все спутали обязательства перед Грейнджерами, без них проблема с Тэмсин Стюарт решилась бы намного примитивнее. Не добившись ее согласия, Бруно просто последовал бы за ней и при первой же возможности взял бы желаемое. Но он хотел спасти графа из этих пут, а не расстроить с ним собственные отношения таким вероломством…