Сила шести - Лор Питтакус - Страница 25

— Пирамиды Гизы? Их построили лориане?

— Частично мы, но в основном могадорцы.

— А Великую китайскую стену?

— Люди.

— Падение НЛО в Росуэлле, штат Нью-Мексико?

— Однажды я спрашивала об этом Катарину, и она не знала. Так что и я не знаю.

— Постой, а давно ли могадорцы стали здесь бывать?

— Почти так же давно, как мы, — говорит она.

— Значит, эта… Эта война между вами — что-то новое?

— Не обязательно. Я знаю, что и те и другие ездили на Землю в течение тысяч лет. Иногда мы оказывались здесь одновременно и, насколько я могу судить, в основном ладили между собой. Но потом что-то случилось, отношения были разрушены, и могадорцы надолго пропали. Кроме этого, я мало что знаю и понятия не имею, когда они снова стали здесь появляться.

Я прохожу через гостиную и со стуком ставлю Ларец на пол в центре столовой. Сэм и Шестая поднимают на меня глаза. Шестая усмехается, и у меня снова появляются эти странные мурашки. Я улыбаюсь в ответ, но получается неискренне.

— Думаю, мы можем открыть эту штуку вместе.

Сэм смотрит безумными глазами и начинает потирать руки.

— Черт побери, Сэм, — говорю я. — У тебя такой вид, как будто ты собираешься кого-то убить.

— Да ладно тебе, — откликается он. — Ты меня дразнил с этим Ларцом целый месяц, и я все терпел и молчал из уважения к Генри и всему остальному. Но разве часто доводится увидеть сокровища с другой планеты? Я просто подумал, что ребята из НАСА полжизни бы отдали, только бы сидеть сейчас на моем месте. Ты не можешь меня винить за то, что я так возбужден.

— Ты бы озверел, если узнал, что в нем не было и нет ничего, кроме грязного белья?

— Грязного белья пришельцев? — саркастически спрашивает Сэм.

Я смеюсь, потом берусь за замок. Коснувшись холодного металла, моя ладонь сразу начинает светиться. Замок снова теплеет, он трясется и крутится в моей руке, борясь с теми древними силами, которые не дают ему открыться. Когда он щелкает и открывается, я снимаю его и кладу ладонь на крышку Ларца. Шестая и Сэм наклоняются в ожидании.

Я поднимаю крышку. Ларец опять светится так, что больно глазам. Я первым делом достаю бархатный мешочек с семью шарами, которые образуют солнечную систему Лориен. Я думаю о Генри и о том, как мы с ним смотрели на пульсирующий свет в ядре Лориен, который показывал, что планета еще жива, хотя и погружена в спячку. Я отдаю мешочек в руки Сэму. Мы все смотрим в Ларец. В нем горит что-то еще.

— Что это светится? — спрашивает Шестая.

— Понятия не имею. Раньше такого не было.

Она опускает руку и достает со дна Ларца камень. Это идеально круглый кристалл размером не больше шарика для пинг-понга, и, когда она прикасается к нему, свет становится еще ярче. Потом он пропадает и начинает медленно пульсировать. Мы смотрим на кристалл, завороженные его свечением. Потом Шестая неожиданно роняет его на пол. Кристалл прекращает пульсировать и снова ровно светится. Сэм наклоняется, чтобы поднять его.

— Нет! — кричит Шестая.

Он в недоумении смотрит на нее.

— Ощущение от него какое-то не такое, — говорит она.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Мне словно покалывали ладонь булавками. Когда я взяла его, у меня было по-настоящему дурное чувство.

— Это мое Наследство, — говорю я. — Может, только мне позволено к нему прикасаться?

Я наклоняюсь и осторожно беру светящийся кристалл. Проходит несколько секунд, и мне начинает казаться, что я держу радиоактивный кактус, у меня сжимается желудок и к горлу подступает кислота. Я тут же бросаю кристалл на одеяло и сглатываю.

— Может, я неправильно с ним обращаюсь.

— Может, мы не знаем, как им пользоваться. Ты ведь рассказывал, что Генри не разрешал тебе смотреть внутрь, говоря, что ты еще к этому не готов. Может, ты все еще не готов?

— Это было бы прискорбно, — замечаю я.

— Ужасно, — говорит Сэм.

Шестая идет на кухню и возвращается с двумя полотенцами и пластиковым пакетом. Она осторожно через полотенце берет светящийся кристалл, бросает их в пакет, а пакет закутывает в другое полотенце.

— Думаешь, это нужно? — спрашиваю я. Мой желудок по-прежнему скручивает.

Она пожимает плечами:

— Как тебе, не знаю, но то, что я почувствовала, когда коснулась его, — это был дурной знак. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Все, что осталось в Ларце, — это мое Наследство, и я не знаю, с чего мне начать. Я беру предмет, который уже видел раньше: продолговатый кристалл, с помощью которого Генри распространял Люмен — Свечение — с моих ладоней на все тело. Он оживает и заливает ярким светом всю столовую. В центре кристалла что-то начинает клубиться, как дым. Я уже когда-то это видел.

— Теперь он разговаривает, — говорит Сэм.

— Смотри, — говорю я, протягивая ему кристалл. Переходя в его руки, кристалл гаснет. — Я уже такое видел.

Внутри Ларца есть также несколько кристаллов поменьше, черный алмаз, коллекция сплетенных шпагатом хрупких листьев и талисман в виде звезды того же бледно-голубого цвета, что и мой кулон. Сразу ясно, что это лоралит, редчайший драгоценный камень, встречающийся только в недрах Лориен. Есть также ярко-красный овальный браслет и янтарного цвета камень каплевидной формы.

— Как ты думаешь, что это? — спрашивает Сэм, показывая на лежащий в углу плоский круглый камень молочно-белого, как жемчужина, цвета.

— Не знаю, — говорю я.

— А это? — спрашивает он, теперь показывая на маленький нож. Кажется, что его лезвие вырезано из алмаза.

Я достаю его из Ларца. Рукоять оказывается точно по ладони, как будто специально сделана для меня — так оно и есть, думаю я. Лезвие не длиннее десяти сантиметров, и достаточно взглянуть, как сверкает его кромка, чтобы понять: оно гораздо острее любой бритвы, какую только можно найти на Земле.

— А как насчет этого? — снова спрашивает Сэм, показывая на что-то еще. Я не сомневаюсь, что он будет задавать этот вопрос снова и снова и не успокоится, пока не переберет все содержимое.

— Вот, — говорю я, откладывая нож и доставая семь шаров, чтобы занять его чем-нибудь другим. — Оцени.

Я дую на них, и на их поверхности искрится легкий свет. Потом подбрасываю их в воздух, и они сразу оживают, начиная вращаться по своим орбитам вокруг оранжевого солнца в центре.

— Это солнечная система Лориен, — говорю я. — Шесть планет, одно солнце. А это, — добавляю я, показывая на четвертый шар, который остается таким же пепельно-серым, каким я его видел в последний раз, — Лориен. Так она выглядит сейчас, в эту самую минуту. Все, что осталось живого, — это свечение в ее ядре.

— Ух ты! — восклицает Сэм. — Чуваки из НАСА просто наложили бы в штаны, увидев это.

— И посмотри еще, — говорю я, зажигая свою правую ладонь. Я направляю свет на шар, и тут же его поверхность из удручающе серой превращается в синюю и зеленую — цвета океанов и лесов. — Такой планета была за день до вторжения.

— Ух ты! — снова восклицает Сэм, благоговейно разинув рот. Пока он завороженно смотрит на вращающиеся планеты, я снова заглядываю в Ларец.

— Тебе знакомо что-нибудь из этого? Может, знаешь, что с ними делать? — спрашиваю я Шестую, но она не отвечает. Я оборачиваюсь и вижу, что она с тем же изумлением, что и Сэм, смотрит на кружение планет солнечной системы в полуметре над полом. Поскольку Генри сказал мне, что они не входят в мои Наследия и, соответственно, не были заперты в Ларце, я ошибочно решил, что она их видела и раньше. Но в общем-то понятно, почему не видела: они активируются только после того, как разовьется первое Наследие.

— Шестая, — снова говорю я. Она возвращается к действительности, поворачивается ко мне, и, как только наши глаза встречаются, я сразу отвожу взгляд. — Ты что-нибудь знаешь обо всем этом?

— Не очень, — бормочет она, поглаживая камни. — Вот это заживляющий камень. Мы с Генри использовали его в школе, — говорит она, показывая на плоский черный камень, который я видел раньше. Тут она столбенеет, с ее губ слетает едва слышный возглас. Мы с Сэмом обмениваемся недоуменными взглядами. Она достает из Ларца бледно-желтый камень, гладкий и воскообразный на вид, и подносит его к свету. — Боже мой, — восхищается она, оглядывая его с разных сторон.