Буря ведьмы - Клеменс Джеймс - Страница 55

Елена поникла перед этими горящими глазами.

И Мишель поняла, что девушке страшно. Голос ее смягчился, а рука снова легла на черные волосы.

— Прости меня, я не хотела испугать...

— Но я не хочу этой ноши, — тихо и просто призналась девушка. Теперь она плакала, не стесняясь, и горячая соль жгла ей щеки.

Мишель обняла Елену и стала баюкать, как маленькую.

— Что-то говорит мне, что тебе в твоем странствии больше всего не хватало тепла, — прошептала она, обнимая Елену все крепче и крепче.

Так они сидели в молчаливом объятии несколько секунд, и Елена наслаждалась любовью, струившейся от тела Мишель — и это была не любовь к избраннице и надежде страны, а просто любовь родного человека.

Наконец — и слишком быстро — Мишель оторвала лицо девушки от своей груди и отерла ей слезы.

— У тебя глаза матери, такие же прекрасные, — улыбнулась она.

Елена с трудом удержалась от стона.

— Вот и все, что я хотела тебе сказать. Я не хотела, чтобы ноша твоя стала тяжелее или ты испугалась еще больше. Нет, я только хотела напомнить тебе, что ты не меч... не рука с розой... ты дочь своей матери, ты женщина. И именно это даст тебе самые большие силы в грядущей борьбе с темной магией. — Она снова коснулась черных волос девушки. — И никогда, даже среди всех этих мужчин не забывай, что ты женщина, — тихо закончила она с ласковой улыбкой.

Они еще раз быстро обнялись.

— Не забуду, — поклялась Елена, вспомнив то утро на опушке леса, когда она подняла к солнцу обе руки — одну белую, другую алую. И тогда она соединила их вместе, сказав себе, что она — и ведьма, и женщина. Неужели уже тогда она знала истинность слов Мишель? — Женщина и ведьма, — прошептала Елена.

— Что ты говоришь, малышка?

Но не успела Елена ответить, как в дверь бешено застучали.

— Волк принес известие! Сарай окружен!

Не говоря ни слова, Мишель вскочила с кровати и натянула ремни.

— Поторопись, Елена, — бросила она. И уже в дверях сказала скорей себе, чем девушке: — Черт меня побери, если я не чувствовала нечто такое заранее. — Она распахнула дверь.

Елена побежала за ней с колотившимся почти во рту сердцем.

Эррил уже стоял, весь красный с поднятым кулаком.

— Надо спешить!

— Что случилось? — потребовала Мишель, едва не прижимая Эррила к стене.

— Не знаю, — и он бросился по коридору к лестнице, но Мишель остановила его.

— Мы не идем, — произнесла она спокойно и тихо.

Эррил обернулся, как ужаленный.

— Спорить не время. Толчук в опасности!

— И ты потащишь ведьму в самую ловушку? — медленно спросила Мишель. — В самое пекло?

Эррил осекся.

— Я... Я... Но мы не можем бросить Толчука. Крал и остальные уже бегут туда.

— Крал — отличный воин. Я видела, как он владеет топором. И если то, что находится в сарае, не может быть побеждено горцем и огром, то, тем более, глупо тянуть туда Елену.

— Но я могу помочь, — вмешалась в разговор девушка.

Мишель остановила ее властным движением.

— Не сомневаюсь, что можешь. Но использовать свою магию здесь — то же самое, что даром кормить миньонов Темного Лорда. Ты — будущее, и мы не можем так рисковать тобой.

— Но надо хотя бы попробовать, — не сдавалась Елена, глядя на Эррила в ожидании поддержки.

Но она ее не получила. Глаза воина потухли.

— Я пойду один. Мишель права. План ты знаешь. Если беда разъединит нас, то встречаемся через луну на побережье Конца Земли.

— Но...

— Значит, решено, — прервала его Мишель. — Вероятно, вся гвардия страха уже на ногах. И мы должны сделать то же самое, если только хотим выжить.

Елена подняла измученные глаза.

— Но Толчук... Ведь он твой сын. Неужели ты оставишь его и во второй раз?

И эти тихие слова неожиданно сломали Мишель. Она почти беспомощно огляделась, а правая рука невольно сжалась в кулак. Женщина изо всех пыталась сдержать свои чувства.

— Я уже сделала это однажды. Значит, могу и повторить, — наконец, еле слышно произнесла она голосом, полным боли.

И Елена увидела, как слабость на лице Мишель снова сменилась железным спокойствием. Подступавшие слезы отошли, губы сложились в ровную линию. Елена почти в ужасе смотрела на это превращение. Неужели и ей предстоит стать такой же жестокой и несгибаемой? И, что гораздо хуже, неужели она захочет этого? Девушка встала между Эррилом и Мишель.

— Нет, — тихо сказала она. — Я не покину ни Толчука, ни остальных.

Эррил поднял руку к лицу и вздохнул.

— Это мудрое решение. Елена. Но, подумай, если сейчас все внимание в городе будет привлечено не к тебе, а к нам, вы с Мишель сможете ускользнуть незамеченными. И мы встретимся на Конце Земли.

— Нет.

Мишель потянулась к ней, но девушка отодвинулась.

— Милая моя девочка, мы должны уйти или... — ласково начала она.

— Нет. Ты сама только что говорила мне о том, почему именно женщине суждено в этот раз нести ношу магии. Потому, что женщина обладает женским, сострадающим сердцем. И вот сейчас мое сердце говорит, что надо остаться. И быть всем вместе.

— Ты не имеешь права рисковать собой, — напомнила Мишель. — Ты — завтрашний рассвет.

— Ну и что? Если уж мне суждено сражаться с Темным Лордом, я должна сражаться с ним сама, не чужими руками и не как символ, а как реальный человек. — Елена заглянула в глаза Мишель. — Прости меня, тетушка Ми, но я остаюсь здесь. Я не возьму себе на душу еще одного греха, и если я должна сражаться, то я буду делать это с открытым и чистым сердцем. — Она медленно стала спускаться по лестнице. — И Толчука я не оставлю.

Упав на колени, Толчук невольно оперся одной рукой на грязный пол, а другой все еще продолжал сжимать Сердце, несмотря на то, что камень был тускл и мертв. Перед ним языки пламени лизали проем двери, но даже в его отблесках грани Камня Сердца оставались безжизненными.

А без магии камня у него нет надежды выстоять перед новой атакой черных сил.

За горящим порогом сверкали тысячи красных глаз, пожиравшие огра злобными взглядами. В голове у Толчука звенело от песни этих дьявольских крыс — древнего хора ярости и смеха. И чудовищный смех парализовывал его волю и уничтожал силы. Сопротивляться он больше не мог.

Но огр все еще боролся с собой, и внутренний огонь все еще продолжал жечь его кости. Он знал эту боль — то Сердце его народа пыталось сражаться с черной магией, но проигрывало. Толчук из последних сил стиснул камень. Почему он молчит?!

Но слишком слабая, косматая рука медленно разжалась, и огр всем телом рухнул на упавший в грязь камень. И в самый последний миг перед тем, как потерять сознание, он увидел, как полчища крыс бросились на него, а магия Сердца оставила его полностью.

Первым в дверь ворвался Крал. Он увидел лежавшего на полу огра и поначалу ничего не понял, ибо не увидел никакой иной опасности, кроме полыхающего в дверях пожара. Неужели Толчук задохнулся от дыма? С топором в руке Крал начал медленно обходить сарай. В углу он обнаружил дрожащую лошадь Елены.

Тут у него между ног проскользнул Фардайл.

— Вот! — послышался крик Мерика, и его тонкая рука метнулась в сторону пламени.

Острые глаза эльфа заметили странное движение у горящего порога — огромные черные крысы, сотни, тысячи крыс, лезли через него.

Фардайл был уже рядом с огром и встал над ним, обнажив клыки. Из его горла раздался хриплый протяжный рык. Набычившись, он приготовился защищать друга. Крысы остановились и быстро перестроились, чтобы взять в кольцо и волка.

Но сейчас даже Кралу не нужно было быть сайлуром, чтобы понять безмолвный призыв волка. За него говорили обезумевшие глаза и поза. Именно крысы и были той опасностью, которую Фардайл почуял уже давно.

Но все же перед горцем ползли просто крысы...

Крал с легкостью поднял и опустил оружие.

Но в этот момент рык Фардайла перешел в тонкий щемящий вой. Волк задрожал, и вой стал уже совсем безнадежным, почти щенячьим писком, слабым эхом, отдававшимся под балками. Что случилось?