Буря ведьмы - Клеменс Джеймс - Страница 19

Оставшись одна, Вайрани снова натянула одеяло и приподнялась на локтях до очередной схватки. Между ног дымилась зеленовато-черная жидкость, заляпавшая все подушки. Она пахла гниением и падалью. Это были не воды, но разложившаяся плоть мертвого ребенка.

Вайрани опять легла навзничь. Она уже имела один раз подобные роды в подвалах Блекхолла. Ее много пытали тогда, а однажды ночью просто распяли на алтаре, и на нее возлегло крылатое чудовище. Несколько лун спустя в одиночестве на каменном полу донжона, она родила мертвого младенца. Тогда тоже шли черные воды, а из матки пахло смертью. Но в тот раз она все равно взяла трупик на руки, поцеловала и стала укачивать, стеная и плача. Когда-то давно в другой жизни она уже потеряла горячо любимого младенца, но смерти второго перенести была не в силах. Она кричала так громко, что Хозяин сжалился над ней и забрал у нее трупик. Используя черную магию, он превратил малыша в Орду. Вместо одного ребенка их стало много, и Черное Сердце вернуло их обратно в ее лоно, чтобы они никогда не покидали его навсегда. На глазах Вайрани показались слезы счастья при одном воспоминании об этом блаженстве.

Но новая боль, раскалывавшая бедра, оторвала Вайрани от приятных воспоминаний. Теперь она чувствовала, как ребенок рвется из матки, и на лице ее, покрытом потом боли, появилась счастливая улыбка.

О, этот ребенок живой!

В проеме шалаша показалась согбенная старуха. В руках она несла два горшка с горячей водой и гору чистого тряпья под мышкой.

Но запах гнилых околоплодных вод ударил ей в нос, и старуха застыла. Постояв немного, она пробурчала что-то себе под нос, однако все-таки заставила себя подойти к роженице.

— Ну, милая, не бойся, — прошепелявила она. — Я принимаю младенцев вот уже сорок зим, и уж кое-что знаю о том, как мы приходим в этот мир. Все будет хорошо.

Но Вайрани видела нехорошую озабоченность на старом лице и понимала, что старуха почуяла запах смерти.

— Да-да, — послушно закивала головой несчастная.

Бабка поставила горшки с водой около подушек и, достав из кармана порошок сушеной мяты, насыпала в один.

— А зовут меня Гредди, хотя можно кликать и просто тетушка Ди, — бормотала она, размешивая жидкость. — Ты расслабься, милая, а я пока позабочусь о тебе и о младенчике.

Снова страшная боль согнула Вайрани пополам. Она закричала, моля о помощи у тетушки Ди. Но уже едва чувствовала, как старуха положила ей на лоб тряпку, смоченную в воде, а потом встала между ее раскинутых ног. Но боль ушла так же внезапно, как и появилась. Задыхаясь, Вайрани упала в подушки снова.

Бормоча что-то себе под нос, старушка согнула в коленях и развела пошире ноги Вайрани.

— А теперь слушай меня внимательно, милая. Тужься, когда я буду говорить тебе «йа». Поняла? — Старуха внимательно посмотрела меж напрягшихся ног Вайрани. — Но только никак не раньше, слышишь?

— Я постараюсь, — прошептала Вайрани, с трудом убирая мокрые волосы, прилипшие к разгоряченному лицу. — Тетушка Ди нахмурилась.

— Нет. Не постараешься, а будешь делать, как я велю. Поняла? И не пытайся меня обмануть.

— Хорошо, бабушка, — сглотнув слюну, согласилась Вайрани.

— Вот и молодец. — Лицо старухи снова нырнуло вниз, чтобы получше рассмотреть, как идет младенец. — А что это все означает? — недовольно спросила она, засовывая руку все глубже в чрево.

Вайрани поняла, что повитуха спрашивает о тех знаках власти Темного Лорда, которые были выжжены на ее влагалище.

— Я... Я не знаю, — пролепетала она, но тут новая боль набросилась на нее, как зверь, пронзив молнией все тело. Роженица изогнулась на подушках.

— Тихо! — прикрикнула бабка, но голос ее доходил до Вайрани словно издалека. — Тихо! Я уже вижу головку, но потерпи, а не то потеряешь ребенка!

И эти слова Вайрани услышала. Она не может, не должна потерять младенца на этот раз! Прикусив губы, бедняжка стала подчиняться командам тетушки Ди, вся сосредоточившись на том, чтобы произвести на свет живого младенца.

— Почти... Почти... — шептала бабка. — Мне казалось, что ребенок мертв, но... посмотрите-ка, как этот дьяволенок рвется в мир!

Но Вайрани не слышала пришепетываний старухи. В последних муках рождения она схватила руками подушки, разрывая ткань ногтями... Через несколько секунд шалаш огласил пронзительный крик, означавший, что младенец вышел наружу.

Вайрани рухнула на спину, как тряпичная кукла, и какое-то время лежала почти бездыханно, пока мысль о ребенке не заставила ее вновь подняться на локте.

Бабка подозрительно молчала.

Испуганная мыслью, что случилось нечто ужасное, Вайрани приподнялась на подушках, но облегченно вздохнула, увидев бабку с ребенком. Восемь его членистых ножек оплели лицо тетушки Ди, и младенец цепко висел у нее на голове. Через мгновение старуха упала и, несколько раз судорожно дернувшись в мучительной агонии, испустила дух. Младенец взмахнул четырьмя ножками, суша их перед тем, как полететь, потом низко загудел и смачно впился в морщинистую шею, погружаясь все глубже и глубже в старую плоть. По полу струями потекла кровь. Ах, дети всегда едят так неопрятно...

И Вайрани нежно улыбнулась, глядя на сына. Такое счастье видеть, как твой ребенок ест в первый раз!

7

Елена скакала прочь от заходящего солнца. Но тени догоняли и Роршафа, и ее, обеими руками вцепившуюся в его густую гриву. Копыта гулко стучали по влажной земле, то и дело разбрызгивая воду весенних ручьев. Девочка давно отказалась от мысли как-нибудь управлять сталионом; его поводья развевались по ветру, а на все ее окрики конь просто не обращал никакого внимания. Иногда ей хотелось попросту спрыгнуть с седла, но падение на такой скорости с такой высоты грозило неизбежным переломом ног, если не шею. Так она и скакала неизвестно куда, прижимаясь щекой к влажной атласной шее Роршафа, надеясь лишь на то, что сталион знает, куда бежит.

Но по мере того, как рос ее страх перед неизвестным, росла и ее тревога за тех, кто остался на краю леса. Что случилось с ними? Последний раз она видела Крала почти бездыханно лежавшим на траве, с концом стрелы, торчащим из плеча. Кровь уже обагряла зеленый луг. Елена зажмурилась, стараясь прогнать страшное видение. А что с остальными?

Перед глазами, как призрак, всплыло лицо Эррила, ее странника, ее рыцаря, ее ленника и... учителя. Елена знала, что если даже на сей раз она выберется из новой напасти, с потерей Эррила для нее все будет кончено. Как она доберется до побережья в одиночку? Как избегнет слежки миньонов Темного Лорда? Как найдет потерянный город Алоа Глен? Нет, для этого ей нужен не только Эррил, но и все остальные.

Оторвавшись от шеи Роршафа, Елена изо всех дернула за спутанную жесткую гриву.

— Да остановишься ты когда-нибудь или нет, проклятый! ? Стой же! — Но сталион все продолжал нестись вперед, и слезы показались на глазах Елены.

И все же словно муха, борющаяся со слоном, Елена все продолжала свои попытки прервать неустанный бег лошади. Надо остановить Роршафа, пока он не унес ее неизвестно куда. Но что значила ее воля по сравнению с могучим порывом жеребца? Вот уже и закатные тени покрыли холмы, а сталион все продолжал свое упорно стремиться вперед.

— Прошу тебя, прошу, остановись, — умоляла девушка в стремительно тающем свете. — В отчаянии она зарылась лицом в гриву. — Я не хочу остаться одна, понимаешь? — Последние слова были уже стоном.

И тогда вдруг произошло чудо, словно ее горячие слезы растопили железную волю боевого коня. Гром подков вдруг сменился мягким шагом, и, подняв лицо, девушка увидела, что они приблизились к широкому потоку, преграждавшему путь. Тихие воды сверкали, как зеркало, и последний розоватый отблеск дня нежно отражался в них. Множество стрекоз на перламутровых крыльях дрожали над водами.

Роршаф остановился у одинокой ветлы, печально клонившей нежные ветви к воде. Мускулы коня дрожали от усталости и напряжения. Елена соскользнула с широкой спины, сама едва не падая от усталости. Ноги ее болели от долгой езды, но девушка, взяв коня под уздцы, заставила себя пойти вперед. Коня надо было выходить, иначе ему грозила простуда и смерть. Елена повела его прямо по воде, почти уверенная, что упрямое животное упрется, но Роршаф спокойно пошел за ней, словно они просто прогуливались по берегу.