Буря ведьмы - Клеменс Джеймс - Страница 17

— Мои дети! — вскрикнула она, осознав потерю. — Нет! Нет! — Новая пытка была изощренней и хуже любой физической боли.

— Не стоит плакать, женщина. Это дитя будет любить тебя не меньше, чем те. Пуповина содрогнулась в последний раз, отделилась от лона и скользнула обратно в чашу. — Ты должна радоваться новому дару.

В животе ее что-то заворочалось, и последние остатки боли ушли. На губах Вайрани появилась улыбка блаженства. Живот мерно вздымался, в то время как она, обессиленная, откинулась на подушки, гладя его согревающейся рукой.

Внутри себя она уже ощущала нечто сильное, тяжкое, наполненное черной магией Темного Лорда. Вайрани туго обхватила живот руками, пытаясь оценить силу своего не рожденного ребенка. Он был крепок, и сладкая улыбка тронула ее губы.

Хозяин был, как всегда, прав. Теплая нега разлилась по ее жилам, и на глазах женщины показались слезы счастья... Она будет... Конечно, она будет любить это дитя, и это случится уже совсем скоро.

Ее дитя, плод Темного Лорда, родится сегодня же ночью. И Вайрани удобно устроилась среди подушек в предчувствии скорых схваток.

Взмыленная лошадь Эррила плясала за фургоном.

— Еще немного, Могвид! — понукал он. — Мы сможем, мы вырвемся! — Но он сам знал, что с языка его слетает ложь. Эррил старался не обращать внимания на приближающуюся со всех сторон Орду, но избавиться от ее свистящего шороха было невозможно. Он проникал в самый мозг. — Толчук, они близко, уже слишком близко...

— У меня большие уши, человек с равнин. Я слышу. — Огр мчался за повозкой, еще пытаясь иногда подталкивать ее. Но с каждой секундой бег его все замедлялся.

«Слишком медленно, — с ужасом подумал Эррил и рискнул посмотреть через плечо. Тропа за ними уже кишела, извивалась, сверкала красными тельцами. Впереди по сторонам всего на три корпуса лошади тоже было красным-красно. — Надо выжать из лошадей все, что возможно».

Неожиданно перед повозкой послышался громкий лай, от которого лошадь Эррила встала на дыбы, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить ее двигаться. Там, впереди, фургон вдруг рванулся вперед, выскользнув из рук Толчука, который от неожиданности упал прямо в грязь. Правда, он мгновенно поднялся, встряхнулся и помчался дальше. А лай не стихал, прерываясь теперь порой злобным низким рычанием.

Эррил пустил лошадь в галоп.

— Толчук, один справишься? — бросил он на ходу, обгоняя огра.

Задыхаясь, Толчук кивнул валунообразной головой.

— Только убери эту колымагу и увидишь, как быстро умеют бегать огры!

Эррил натянул поводья и остановился впереди повозки. Теперь он понял, в чем дело. Огромный черный волчина метался меж лошадиных ног, кусая уставших лошадей за бабки и порой получая от них опасные удары копытами. Но лошади все же неслись быстрее, и янтарные глаза волка победно сверкали в дыму.

Может, это и был выход...

Впереди уже виднелось свободное пространство, от чего сладко пело уставшее сердце. Но между свободой и путешественниками возникала теперь страшная красная река пауков. Орда окружила их. Но как?

И только сейчас Эррил заметил в глубине леса речку, давшую на своих берегах пристанище Орде. Оставшиеся там пауки теперь отрезали их от лугов. Эррил почти беспомощно оглянулся. Кольцо замкнулось.

Могвид, казалось, тоже заметил препятствие и стал судорожно натягивать поводья.

— Фардайл! Остановись! Оставь лошадей! — надрывно кричал оборотень. — Надо остановиться! Скорее!

Фардайл, наконец, услышал крик брата и выскочил вперед лошадей, останавливая их.

Но Эррил уже видел всю глупость и опасность плана Могвида. Если они остановятся, то спастись будет и вовсе невозможно. Как только они замрут на месте, пауки просто поглотят их своей массой, а там впереди на расстоянии всего брошенного камня уже лежали спасение и свобода. Так близко! Он стиснул в руках поводья, не желая сдаваться. Что ж, если ему суждено умереть, он умрет в борьбе.

Эррил вырвался вперед фургона. У них остался только один защитник — скорость. А глупый Могвид уже готов был лишить их и этой последней возможности.

— Не останавливайте лошадей! — рявкнул Эррил. — Гоните их что есть силы! Это единственный выход!

Глаза Могвида побелели от страха и, почти не слыша приказания Эррила, он все сильнее натягивал поводья.

Эррил понял, что тратить время на споры бесполезно, и если он хочет спастись, то должен сам взять на себя управление повозкой. Прекрасно научившийся верховой езде за долгие столетия странствий, он поднялся в стременах и рывком выбросил свое гибкое тело на скамью кучера, плечом едва не вышибив оттуда Могвида. Не обращая внимания на боль, он стал вырывать поводья из рук оборотня, который так и застыл с кнутом в руке. Лицо его совсем исказилось при столь отчаянном поступке старого воина.

— Дай кнут! — крикнул Эррил. — А сам живо ступай назад и передай Толчуку, чтобы он залезал внутрь.

Потрясенный Могвид повиновался, как во сне.

— Неужели вы...

— Да, я собираюсь проскочить прямо по ним. Ну, ступай!

Могвид стал пролезать назад через тюки и коробки. Эррил отпустил поводья, сунул их под колено и взял в руки кнут. От поводьев теперь мало току. Он слегка коснулся кнутом вспотевших спин.

— Фардайл, оставь лошадей и мигом в повозку!

Волк уже спешил повиноваться, нутром поняв план Эррила. Мелькнули четыре заросшие густым мехом лапы, и волк оказался в фургоне вместе с братом.

Оставался один Толчук.

— Поторопите огра, — начал Эррил, но тут вся повозка грузно просела под тяжестью взобравшегося тела.

— Он внутри! — провизжал Могвид.

Но с огром в фургоне лошади заметно сбавили скорость, а это было самым опасным.

— Выкидывайте все! — приказал Эррил. — Все, без сожаленья!

Не поворачиваясь больше, он слышал, как шлепались наземь тюки и коробки, но жалеть о них у Эррила не было времени. Он дико вскрикнул и стегнул лошадей изо всех сил, прося у них про себя прощения за такую жестокость. Первой вступила в красную реку его освободившаяся от седока кобыла.

И смерть несчастного животного не была напрасной. Ее появление обратило все внимание Орды именно на нее и отвлекло кровожадную армию от фургона.

Эррил направил повозку в сторону, откуда основная масса подалась к упавшей в судорогах лошади.

Он взмахнул кнутом над мокрыми спинами коней, выжимая из них последнее.

— Пошли же! — понукал он сквозь стиснутые зубы, и повозка въехала прямо в кишащую массу.

Лошади, словно почувствовав грозящую им опасность, понесли сами. Гордые животные отчаянно перебирали ногами, стараясь не касаться земли, но все равно давили пауков копытами, и было видно, как из-под них поднимается слабый зеленый дымок ядовитого пара. И этот яд, эта боль лучше любого кнута гнала животных дальше. Эррил опустил занесенный хлыст, понимая, что в нем теперь нет смысла.

Большего он сделать не мог.

Он видел, как пауки уже стали карабкаться вверх по коже, которой были обернуты лошадиные ноги. Впереди, в дыму и солнечных лучах, манило спасение. Они прорвались уже до середины паучьего моря. Эррил стиснул кулак. Победа так близка! Они должны вырвать ее!

Но лошади неуклонно замедляли бег, их сердца сдали после долгого дня гонки и страхов. А дымок все вился впереди, обещая свободу и передышку. Но Эррилу казалось, что отныне весь мир состоит лишь из дыма и яда.

Около его плеча показалась голова Толчука. Огр молча смотрел на дорогу. Все слова были все равно бесполезны.

— По крайней мере, девочка спаслась, — тихо пробормотал Эррил.

— Да и мы еще живы, — отозвался огр. — И пока мы двигаемся, надежда есть.

Но при этих словах, умирая, рухнула в грязь правая пристяжная. Упряжь оторвалась, а вторая, судорожно дергаясь, запуталась между ног трупа. Потом грохнулась и она. Лошади даже не пытались подняться, лишь пару раз жалобно вытянули шеи, глядя на повозку с печалью в больших измученных глазах. А потом жизнь навсегда покинула их тела.