Объятия незнакомца - Клейпас Лиза - Страница 3

– Жак, – сказала Генриетта с приятной улыбкой, – я хочу приобрести прелестную шляпку, коричневую с зеленым, с перьями… – Она замерла, узнав приятеля брата.

– Мадемуазель Клеман, – мрачно приветствовал ее Макс, коснувшись края своей плантаторской шляпы. Сестра Жака, как все прочие молодые женщины Нового Орлеана, боялась Волерана. Казалось, от него можно ожидать какой-нибудь непристойности или неприличной выходки.

Генриетта в замешательстве покраснела, прижавшись к старшему брату. Макс не стал разуверять ее и успокаивать шутливыми замечаниями и добродушными улыбками. Он снова перевел свое внимание на Жака, как будто девушки для него вовсе не существовало.

– Генриетта, – сказал Жак, покровительственно отстраняя сестру, – почему бы тебе не вернуться в магазин и не выбрать какую-нибудь мелочь, например, новый веер или перчатки? Я скоро присоединюсь к тебе.

Девушка тотчас послушалась его, с облегчением оставив общество Максимилиана Волерана.

Жак повернулся к Максу:

– Ты слышал недавние новости, касающиеся Этьена Сажесса?

Макс, собравшись уже уходить, остановился.

– Нет.

Радость Жака от того, что он может поделиться последними сплетнями, быстро угасла. При упоминании имени Са-жесса глаза Макса постепенно суживались. Казалось, приятель превращается в хищника, готового наброситься на свою жертву.

– К нему из Натчеза приехала невеста, – продолжал Жак. – Через две недели они должны пожениться. Я слышал, девушка необычайно прелестна. Учитывая разницу в летах, полагаю, что инициатива в выборе невесты принадлежит Сажессу. – Он понизил голос. – Слава Богу, теперь девушки Нового Орлеана, надеюсь, будут в безопасности. Склонность Сажесса лишать их невинности всем известна. Это не такие девушки, как Генриетта, которая боится его, но несчастные дочери торговцев и моряков, прельстившиеся видом золота, шелка и духов.

– Жена не изменит Сажесса и его привычек, – решительно заявил Макс. Холодная, задумчивая улыбка тронула его губы. – Спасибо за информацию, Жак. Она может быть полезной.

Клеман затрепетал: Макс очень редко улыбался, и это не предвещало ничего хорошего.

– Делфайн, ты можешь идти, – сказал Этьен Сажесс, указывая на дверь и не отрывая при этом глаз от Лизетты. – Мадемуазель Керсэн и я хотим остаться одни.

Лизетта была готова к этому. С того момента, как она, Гаспар и Делфайн прибыли вчера в Новый Орлеан, Этьен откровенно ждал минуты, чтобы остаться с ней наедине. Он мало разговаривал с ней, но зато внимательно наблюдал, как и в Натчезе, когда приезжал к ним. И сейчас под его неотрывным взглядом по спине девушки пробежал холодок.

Гостиная была маленькой, но хорошо обставленной, как и другие комнаты в особняке Сажесса. Гаспар бродил по дому с едва скрываемым восторгом, трогая руками прекрасную резную мебель, серебряные и медные украшения, столы с мраморным верхом и расписные гобелены. Лизетте обстановка тоже очень нравилась, но она понимала, что вся эта роскошь едва ли компенсирует бремя жизни с нелюбимым человеком.

Делфайн взволнованно попыталась возразить Этьену:

– Понимаете… как сопровождающая дама, я не могу оставить Лизетту. Это противоречит правилам приличия. Если я…

– Она моя невеста, – резко оборвал ее Этьен. – Полагаю, я имею право поговорить с ней наедине.

Делфайн в испуге отступила к двери.

– Лизетта, я вспомнила. Надо распаковать кое-какие вещи. Я скоро вернусь. – Она поспешно вышла, оставив дверь слегка приоткрытой.

Лизетта посмотрела на Этьена с чувством глубокого отвращения. Возможно, некоторые женщины посчитали бы его интересным мужчиной. Высокий лоб, густые брови, такие же светло-каштановые, как и волосы. Однако лицо казалось слишком мясистым, припухшие нижние веки полуприкрывали в общем-то красивые голубовато-зеленые глаза. Кожа красноватого оттенка была пронизана паутиной выступающих кровеносных сосудов от частого употребления крепких спиртных напитков.

Обеспокоенная Лизетта спросила:

– Месье, вам не нравится моя тетушка Делфайн?

Этьен продолжал разглядывать ее алчным взором. Тон, каким он ответил девушке, казался равнодушным, но выражение лица заставило Лизетту содрогнуться.

– Я не испытываю к ней особых симпатий. Она из того же разряда, что и ты.

– Не… понимаю.

– Женщины в основном легкомысленные создания, твоя тетушка не исключение.

Лизетта слегка нахмурилась.

– Разве не эта наша черта привлекает мужчин, месье? Или вас интересуют очень умные женщины?

– О, умные женщины – это особый сорт. Они хитры и своевольны, как дети.

Не дразнит ли он ее? А может, пытается разозлить ради какой-то неизвестной цели? Однако Этьен казался серьезным. Просто он, как и Гаспар, не любит женщин, решила Лизетта. Она быстро опустила глаза, прежде чем Этьен успел заметить их выражение.

– Ты раздражена, – сказал он.

Лизетта знала, что ей следует помалкивать, но слова сами сорвались с ее губ:

– Полагаю, вы считаете, что женщины также слишком чувствительны.

Этьен рассмеялся:

– За твоим притворно-скромным видом скрывается непокорный дух. Я понял это, как только увидел тебя в первый раз. – Он слегка коснулся ее пальцами. – Сядь рядом со мной. – Сердце Лизетты тревожно забилось. Видя, что она не двинулась с места, он приблизился, загнав ее в самый угол дивана. – Помнишь, как мы остались наедине в Натчезе? – прошептал он, обнимая девушку.

Лизетта ничего не ответила, но все ее тело напряглось. Она старалась оставаться неподвижной, хотя ей хотелось оттолкнуть его. Помнит ли она? Как можно забыть ощущение от его влажных, омерзительных губ, прижимающихся к ее губам и шее? И алчные руки на ее теле? Тогда он грубо порвал рукав ее платья и, что хуже всего, видимо, получал удовольствие от ее унижения. Он наслаждался ее беспомощностью!

– Я долгие годы мечтал о жене, – сказал он, – но в каждой девице находил какой-нибудь изъян. Только не в тебе. – Его раскрытые губы коснулись шеи Лизетты. Она почувствовала резкий запах, отдающий кислым вином. – Ты, несомненно, станешь украшением дома, – самодовольно произнес он. – После того как я укрощу твой дух. Поверь, я знаю, как это делается, и потому прошу угождать мне.

Лизетта отвернулась и закрыла глаза.

– Не надо, – с трудом проговорила она, чувствуя, как к горлу подступила тошнота.

– Теперь ты моя, и я буду делать то, что пожелаю. – Он жадно и неуклюже провел рукой по лифу ее платья.

Задыхаясь от отвращения, Лизетта попыталась оттолкнуть его, но он навалился на нее всем своим весом. Его губы прижались к ее губам, он снова нащупал упругие груди. Вдруг Лизетта осознала, что Этьен определенно знает, какое отвращение вызывает у нее своими заигрываниями, и тем не менее продолжает наслаждаться сопротивлением девушки. Изогнув пальцы наподобие кошачьей лапы, Лизетта впилась ногтями в его руки и неожиданно оказалась свободной. С легким криком она вскочила на ноги и бросилась к двери, но он удержал ее за юбку.

Сжимая в руке кусок ее платья, Этьен перевел взгляд со своих исцарапанных докрасна запястий на пылающее лицо Лизетты. Его губы скривились в медленной жестокой улыбке, напугавшей девушку больше, чем проявление гнева.

– Отпустите мое платье, – потребовала Лизетта срывающимся голосом. Подбородок ее дрожал, девушка с трудом сдерживала слезы. Ей необходимо освободиться от него! Как она могла думать, что стерпится с ним? Она чувствовала себя запачканной от его прикосновений. Быть его женой и вынашивать его детей… Это немыслимо!

– Мы договоримся обо всем позже, вечером, ты и я, – сказал Этьен, игриво дернув пару раз ее за юбку.

Лизетта поняла, что он намерен прийти к ней вечером в спальню.

– Со мной будет Д…Делфайн…

– Д…Делфайн, – насмешливо передразнил он, – не помеха моим планам относительно тебя. Никто не помешает мне.

Лизетта лихорадочно перебирала в мыслях тех, кто бы мог вмешаться, если Этьен попытается взять ее силой. Гаспар, конечно, поддерживает его. Пожилой отец Этьена слишком слаб и телом, и рассудком, чтобы оказать ей помощь. Его сестра Рене и ее муж Северин Дюбуа, жившие в огромном доме вместе с остальными родственниками Сажесса, как заметила Лизетта, во всем одобряют Этьена.