Империя наносит ответный удар - Орехов (Мельник) Василий - Страница 47

— Ситуация выходит из-под контроля, босс! — жестко повторил Арчи Дейтон по прозвищу Пилорама. Это был решительный лысый здоровяк с выпученными глазами, который курировал силовые вопросы. — Совершенно очевидно! Сложилась патовая ситуация. Авторитеты недовольны, мелкие дилеры и клиенты начинают перебираться под крылышко Бенуцци и Вагнеров. Нам пришлось без боя сдать соседям свои точки на окраине Шелбивиля — у нас уже не хватает людей, чтобы их защищать. Только что из Тунтауна привезли еще пять трупов. Уничтожены три лаборатории по производству бромикана, в том числе та, что приносила нам наибольший доход, — в Огденвиле. Мы стремительно теряем активы и территории…

Некоторое время Колхейн молча слушал его, потом внезапно заговорил снова, жестом заставив помощника умолкнуть:

— Нет, Арчи я не об этом. Ты сказал, я считаю?..

— Да, босс, — понуро произнес Пилорама. Он уже сам удивлялся собственной наглости, однако не жалел о сделанном. Кто-то должен был это сказать. Клан Колхейна шатался, как колосс на глиняных ногах. Наступал момент истины: либо Скала предпримет какие-то решительные действия для того, чтобы выправить ситуацию, либо недовольство авторитетов достигнет такой отметки, за которой возникнет дворцовый переворот. И тогда, конечно, стать новым боссом имеет шанс только тот, кто заранее продемонстрирует свою отвагу и железную хватку.

— Позволь напомнить тебе, Арчи, — скучным голосом проговорил Колхейн, — что в этом кабинете считаю только я. Ваша задача — держать меня в курсе дела и выполнять мои приказы, а собственное мнение должно быть лишь у меня. — Заложив руки за спину, он неторопливо прошелся по кабинету взад-вперед. Головы присутствующих поворачивались вслед за ним. — Что ж, полагаю, ситуация действительно зашла в тупик. Следует признать, дорогие мои, что мы с вами жидко обделались и вместо новых территорий получили резкое падение доходов, а также проблемы с соседями и правоохранительными органами. — Он строго посмотрел на помощников. — Возможно, я был плохим полководцем в этой войне, и я прошу у вас прощения, если это так. — Он наклонил голову, подождал немного — не подаст ли кто-нибудь голос. Все молчали, поэтому он продолжил: — А может быть, кто-то из вас сработал не в полную силу. Меня крайне огорчает то, как некоторые подходят к своим обязанностям…

Сокрушенно покачав головой, он опустился в кресло. Тяжело вздохнул.

— Вы жалуетесь, что уничтожены лаборатории бромикана. Но, черт возьми, господа! После первого случая вы все прекрасно знали, куда Саггети будут бить в первую очередь. Это не первый и не второй случай. Почему такие важные объекты не были защищены в достаточной мере?

Поль Донати по кличке Зеленый, отвечавший за охрану наркопроизводств, начал медленно подниматься с кресла:

— Босс, все основные силы брошены на штурм Тунтауна и восстановление позиций в Огденвиле. У нас…

— Сиди, сиди, — по-отечески махнул рукой Колхейн.

— У нас не хватает людей, — продолжал Донати, снова опустившись в кресло. — И в последний раз Саггети проявили совершенно дьявольскую хитрость. Они прибыли на фабрику в мешках с сырьем и атаковали наших ребят, когда…

— Кто должен проверять мешки с сырьем? — ласково поинтересовался Скала. Впрочем, выражение его лица было отнюдь не ласковым.

— Охрана… — А вот лицо Зеленого постепенно принимало оттенок, соответствовавший прозвищу мафиозо. — Босс, но ведь сырье приходит в запечатанных контейнерах! Кто же мог знать, что они перехватят наш грузовик и поменяют пломбы…

— И после этого мы удивляемся, что ситуация выходит из-под контроля… — задумчиво проговорил Колхейн. — Во времена моей юности в песчаных карьерах закапывали и за меньшее.

— Босс! — горячо заговорил Донати. — Мы уже приняли все необходимые меры! Лаборатории надежно охраняют, такого больше не повторится…

— Что ж, очень рад, — кивнул Колхейн. — Я надеюсь, произошедшее послужит тебе хорошим уроком.

— Конечно, босс! — заверил Зеленый. — Я спущу с помощников семь шкур, если только подобная ошибка когда-нибудь…

— И ты знаешь, что нужно сделать, чтобы этот урок лучше тебе запомнился, — произнес Скала, не слушая его бормотания.

Донати поник. Избежать экзекуции не удалось.

Гиви Бомбардир извлек из-за пояса широкий нож, вежливо, рукоятью вперед, подал его Зеленому. Тот угрюмо принял тесак, стиснул его в правой руке, положил на стол перед собой левую. Обреченно поднял глаза и натолкнулся на злорадные взгляды Пилорамы и Бомбардира. У первого на левой руке не хватало фаланг двух пальцев, у второго отсутствовал мизинец.

— Приступай, — холодно проговорил Колхейн, глядя в окно.

Нож подрагивал в руке Зеленого. Авторитет примерился лезвием к середине мизинца, затем, поколебавшись мгновение, сдвинул нож вверх, к первой фаланге пальца. Бомбардир мысленно усмехнулся. В этом тоже был заключен внутренний смысл: сколько именно ты готов пожертвовать во искупление своей ошибки. Сам он в аналогичной ситуации четыре года назад выжил и отделался каким-то пустяковым наказанием только потому, что не пожалел преподнести боссу целый палец.

Пару раз Донати решительно поднимал нож и снова опускал его, так и не решившись ударить. Наконец он собрался с духом и с силой рубанул себя по фаланге мизинца. Вначале от шока он даже не ощутил боли, однако кровь брызнула на стол, и несколько секунд спустя лицо Зеленого исказилось в мучительной гримасе. Он не проронил ни звука, и это был плюс — босс любил, когда экзекуцию переносят мужественно.

Пилорама невольно отвел взгляд. Его всегда мутило от вида крови, поэтому убивать он предпочитал чисто — при помощи рояльной струны-удавки. Многим членам других кланов казалась дикостью экзекуция, которую установил для особо провинившихся подопечных Скала, однако сам Пилорама считал, что это гораздо эффективнее и гуманнее тех порядков, которые были заведены у соседей. Гангстеры с отрубленными фалангами на левой руке проникались еще большей преданностью хозяину, поскольку осознавали, что вполне могли лишиться головы, однако отделались малой кровью.

— Итак, — проговорил Колхейн, снова поворачиваясь к собравшимся, — очевидно, что война складывается не в нашу пользу. Война фактически идет на равных, что для нас равносильно поражению. Поэтому исключительно во имя общих интересов я решил прекратить вендетту. Я хочу предложить Саггети перемирие. — Он обвел всех тяжелым взглядом. — Видит бог, как тяжело мне далось это решение. Но выбора у меня, похоже, нет. Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать в связи с этим?

Желающих не нашлось.

— Колхейн предлагает переговоры по перемирию, — медленно проговорил Джорджо Саггети. — Эта война фактически идет на равных, что для нас равносильно победе. Скала раздавлен и просит мира.

— Поздравляю, отец, — сказал Глам.

— Спасибо, сынок, — тепло отозвался Саггети-старший. С тех пор, как Глам начал демонстрировать чудеса стратегии и тактики, Джорджо значительно изменил свое отношение к нему. Во всяком случае, внешне. Больше он его ни разу не бил и уже гораздо благосклоннее воспринимал присутствие Джулии, которую по-прежнему держал за распутную девку, несмотря даже на то, что согласно собранной его людьми информации она никогда не продавала своего тела.

— Это не может быть ловушкой со стороны Колхейнов? — подал голос Берт Зомби.

— Вполне, — отозвался Джорджо Саггети. — Но я готов рискнуть. Этой бессмысленной войне необходимо положить конец. Колхейн умный человек и понимает, что если он прикончит меня, то меня есть кому заменить. И другим семьям такое вероломство очень не понравится.

— Но тебе-то будет уже все равно, босс, — покачал головой Зомби. — Даже если за тебя отомстят.

— Можно потребовать заложника, — произнес Копыто. — Обычная практика. Кого-нибудь из гражданских родственников Колхейна, лучше всего женщину, чтобы он был уверен, что мы не причиним ей вреда без причины. Если же он посягнет на жизнь босса, то мы по понятиям вправе казнить любого заложника, и ни один авторитет не посмеет упрекнуть нас в нарушении закона.