Дочь моего врага - Чайлд Морин - Страница 11

— Как можно одновременно держать и мыть ребенка?

Тула улыбнулась, и внутри у Саймона словно что-то растаяло. Всякий раз, когда она улыбалась, ему хотелось отнести ее в свою спальню и заняться с ней любовью. Его тело все еще помнило, как он обнимал ее, на губах остался вкус ее губ.

Она наклонилась, чтобы провести мокрой губкой по голове Натана, и Саймон вдохнул ее легкий цветочный аромат. Должно быть, он застонал, потому что она выпрямилась и посмотрела на него:

— Ты в порядке?

— Не совсем, — произнес он сдавленным голосом, пытаясь сосредоточиться на ребенке, бьющем ладошками по воде, создавая брызги.

— Саймон…

— Забудь об этом, Тула. Давай спокойно закончим купать Натана.

— Кто из нас на этот раз делает вид, будто ничего не произошло?

Он издал отрывистый смешок:

— Я не притворяюсь, поверь.

— Тогда почему…

Смерив ее суровым взглядом, он сказал:

— Если ты не готова продолжить то, что мы начали в твоем кабинете, оставь это, Тула.

Она кивнула:

— Правильно. В таком случае я пошла за пижамой Натана. Ты справишься в одиночку?

Хороший вопрос.

Он всегда справлялся.

До сих пор.

Сейчас он не уверен.

— Справлюсь. Иди.

Тула вышла из ванной, и Саймон впервые с того момента, как они начали купать Натана, вдохнул полной грудью. Посмотрев в темные глаза мальчика, он произнес:

— Запомни, Натан: от женщин одни проблемы.

Малыш рассмеялся, ударил ладошкой по воде, и брызги попали Саймону в лицо.

— Предатель, — прошептал Саймон.

Глава 6

Прошло несколько дней. За это время Саймону надоело прокрадываться в свой собственный дом подобно вору. После их с Тулой поцелуя он держался от нее на расстоянии. Он постоянно думал о ней. Ее образ преследовал его. Всякий раз, когда они оказывались в одном помещении, внутри его вспыхивало пламя желания. Его мускулы напрягались, нервные окончания звенели. Но она, похоже, не замечала, как на него действует, поэтому он будет делать вид, будто ничего не происходит.

— Думаю, нам нужно поговорить, — сказал он Туле, когда она вошла в гостиную.

Ее глаза мерцали, словно в их глубине горели звезды. Она совсем не похожа на женщин, к которым его влекло до сих пор, но он безумно ее желает. Мысль о том, что ее спальня находится неподалеку от его спальни, не давала ему уснуть по ночам.

Словно не догадываясь, что его мучает, Тула улыбнулась ему и села в кресло справа от него. Подогнув под себя ноги, она произнесла:

— Малыш уже спит.

Саймон нахмурился и признался самому себе, что совсем не думал о ребенке. Всему виной, разумеется, Тула Барронс. Как может он думать о чем-то еще, когда она рядом?

— Я так и подумал, поскольку он не с тобой.

Тула пристально посмотрела на него:

— Тебе не кажется, что пора самому начать укладывать Натана?

— Я начну, когда получу результаты анализа ДНК.

Пока он намерен держаться от мальчика на расстоянии. Когда он несколько дней назад помогал Туле купать Натана, в нем неожиданно проснулись отцовские чувства. Ему пока нельзя привязываться к ребенку. Что, если все-таки окажется, что Натан не его сын? Нужно защитить себя от возможных страданий.

— Саймон, Натан твой сын. Притворяясь, что это не так, ты ничего не изменишь.

— Об этом я и хочу с тобой поговорить. — Поднявшись, он направился к бару. — Не хочешь чего-нибудь выпить?

— Немного белого вина, если можно.

— Да, конечно.

Через минуту он вернулся с двумя бокалами. За окном стемнело. Тишину нарушало только потрескивание поленьев в камине. Но Саймон недолго ею наслаждался. Тула не может долго молчать.

— Итак, о чем ты хотел поговорить?

— Об этом. — Он отвел руку в сторону, словно пытаясь охватить дом и все, что в нем находится.

— Ясно. — Тула сделала глоток вина. — Послушай, я понимаю, что вся эта история с отцовством выбила тебя из колеи, но мы ведь ничего не можем изменить, правда?

— Я не говорил…

— Я закрыла свой дом и перебралась сюда, чтобы помочь тебе приспособиться…

— Да, но…

— Я буду тебе помогать, насколько это возможно, но основное тебе придется делать самому. Он твой сын.

— Мы еще не знаем наверняка, и я думаю…

Тула снова его перебила, и Саймон начал подозревать, что у него не будет возможности высказаться. Он привык к тому, что собеседники внимательно его слушают. Что никто его не перебивает, не говорит с ним одновременно. Никто, кроме Тулы. К своему глубокому удивлению, он обнаружил, что это ему в ней нравится. Она не боится защищать себя и Натана и говорить что думает.

Ему пришлось стиснуть зубы и запастись терпением.

Она махнула рукой с бокалом и пролила немного вина себе на джинсы, но едва это заметила.

— Я думаю, что человек вроде тебя чувствует себя лучше, когда у него есть четкое расписание.

Это привлекло его внимание.

— Человек вроде меня?

Она улыбнулась, и его бросило в жар.

— Ладно тебе, Саймон. Мы оба прекрасно знаем, что ты жил по установленному распорядку, и мы с Натаном его нарушили.

Он предполагал быть главным в этом разговоре. Говорить Туле, как будет дальше складываться их непростая ситуация. Но эта маленькая женщина незаметно взяла роль лидера на себя. Саймон сделал глоток вина. Он посмотрел на Тулу, наблюдающую за ним. Она смотрела на него мягко и дружелюбно. Его раздражало, что она может игнорировать то, что медленно сводит его с ума. Как она смеет спокойно на него смотреть, притворяться, будто хорошо его знает, и даже не допускает, что между ними может что-то быть. Всего несколькими словами Туле удалось одновременно оскорбить и заинтриговать его.

— У меня нет никакого распорядка, — пробурчал он, недовольный тем, что она считает его скучным педантом, живущим по графику.

В ответ на это она мягко рассмеялась:

— Саймон, я живу в твоем доме всего несколько дней, а уже знаю твой распорядок не хуже, чем ты сам. Ты встаешь в шесть, завтракаешь в семь, в семь тридцать смотришь новости и в восемь уезжаешь в офис. Домой возвращаешься к половине шестого.

Он нахмурился, раздраженный ее тоном всезнайки. Но еще больше его злит то, что она права.

— В шесть чтение вечерней газеты, — она продолжала улыбаться, словно ей это доставляло удовольствие, — затем ужин в полседьмого и работа в кабинете до восьми…

«Как, черт возьми, это произошло? Как я перестал замечать, что живу по расписанию?» — подумал Саймон с отвращением. Если это ясно женщине, с которой он только познакомился, что видят те, кто знает его давно? Неужели он действительно так предсказуем? Неужели он заложник собственных привычек?

— Не останавливайся, — сказал он, сделав еще глоток вина. — У тебя отлично получается.

— Тут мой рассказ заканчивается, — ответила Тула. — В восемь я укладываю Натана спать и понятия не имею, чем ты занимаешься до утра. — Она снова улыбнулась. — Не хочешь меня просветить?

Да, он хочет ее просветить. Сказать ей, что она полностью ошибается на его счет. К сожалению, это не так. Ему безумно хочется отвести ее в спальню и нарушить свой распорядок, но для этого еще рано.

— Я так не думаю, — напряженно произнес он. — Более того, я хотел поговорить не о себе, а о ребенке.

— Чтобы говорить о ребенке, тебе для начала следовало бы проводить с ним время, а не избегать его.

— Я его не избегаю.

— У тебя большой дом, Саймон, но не настолько.

Не в силах больше выносить ее пристальный взгляд, он поднялся и подошел к большому окну с видом на парк. Мягкий свет луны окутывал детскую площадку с качелями и горками.

Он знает, что не должен принимать в расчет ее мнение о нем, но ему совсем не хочется, чтобы она считала его трусом, уклоняющимся от своих обязанностей, или скучным педантом, заложником пристрастия к порядку.

— Я еще не получал результатов анализа ДНК, — ответил он, не отводя глаз от картины за окном.

— Ты знаешь, что он твой, Саймон. Ты это чувствуешь.