Тривселенная - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 6

— Погоди, — сказал он. — Дома мы, конечно, поговорим, а сейчас ты скажешь, кто тебе сообщил о Метальникове.

— Какая разница? — с неожиданной тоской, рвущей сердце, произнесла Алена, и тут уж нечего было даже и думать, все стало ясно, но это не было ответом на вопрос, и Аркадий сказал:

— Я спрашиваю: кто сообщил тебе о Метальникове.

Алена посмотрела непонимающе. Она действительно не понимала вопроса.

— Никто, — сказала она. — Разве кто-то должен был мне об этом сообщить? Я просто… Просто знаю, вот и все.

Изображение вздрогнуло и скукожилось до размеров куриного яйца, сразу исказились все цвета, только звук не изменился — судорожное дыхание, всхлипы, а потом… Алена отключила связь прежде, чем Аркадий сумел точно определить — рыдания это или всего лишь помехи на линии.

— Ну, — сказал Хрусталев. — Что она сказала?

— Я дурак, — мрачно сообщил Аркадий. — Господи, какой же дурак…

— Это не обсуждается, — отмахнулся Виктор. — Она сказала, откуда знает о Метальникове?

— От него самого, — сказал Аркадий. — Она получила его некробиот.

— Что? — изумился Виктор. — Ты хочешь сказать…

— Вот именно. А я идиот.

Виктор вернулся за свой стол, переставил с места на место несколько коробочек с экспертными заключениями о каких-то прошедших делах, на Аркадия он не смотрел. Минута прошла в молчании.

— Может, ты тоже знал? — спросил Аркадий. Ему было все равно — если шеф и был в курсе отношений Алены с Метальниковым, майором спецназа «Игла», что могло измениться от этого в их будущем? А прошлое и вовсе не изменить.

— Нет, — покачал головой Виктор. — Не знал и даже не догадывался.

— Как они погибли? — спросил Аркадий.

— Я уже послал в МУР Эльдара, — сказал Виктор. — Он привезет кодопсис, посмотрим… Оставим это пока, — перебил он сам себя. — Сообщи выводы по делу Подольского.

Аркадию было трудно сосредоточиться. Слишком много всего. Гибель Влада Метальникова, одного из немногих людей на планете, которого он не просто уважал, но которому верил безгранично… И Алена, с которой он, конечно, жил в последние годы не лучшим образом, но разве мог предположить, что она… Впрочем, все женщины… Или не все? «Разве ты мужчина?» Ну да, если она сравнивала с Владом — какой он в действиях, в разговорах… в постели… Черт, черт, черт.

— По делу Подольского, — сказал Аркадий, — у меня пока нет выводов. Нужно еще раз проанализировать материалы.

— Это не обычная бытовуха? — удивился Виктор.

— По-моему, это вообще не бытовуха. Я не понимаю, почему МУР разрешил нам заняться этим делом. Это скорее по их части.

— Исключено, — отрезал Виктор. — В классификации преступлений они не ошибаются. В конце концов, это их хлеб.

— Подольского убили, — сказал Аркадий, тщетно стараясь сосредоточиться, — если вообще убили, если он умер не сам… способом, который я не смог определить. Это не грабеж. Это не сведение счетов…

Аркадий вспомнил сожженное лицо Подольского, страшную маску, надетую на мертвую кожу.

— Я уже заказал полную процедуру вскрытия, — продолжал он.

— Ты проверил его страховку? — озабоченно спросил Виктор.

— Не успел.

— Так чего же ты…

— Другого выхода просто нет, Виктор. Если мы намерены заниматься этим расследованием, без экспертизы патологоанатома не обойтись.

— Ты сказал: полная процедура. Стандартная страховка гарантирует общий анализ.

— Общий анализ ничего не даст, — сказал Аркадий. — В шесть ноль три оперативник обнаружил, что кожа на лице Подольского полностью сожжена. Я предположил, что именно этот тепловой удар и стал причиной смерти. А в десять сорок, когда я производил осмотр, лицо у трупа было совершенно чистым. Никаких следов ожога. Ни малейших. И смерть я классифицировал как результат острой сердечной недостаточности.

— Чушь, — сказал Виктор. — И ты это понимаешь.

— Да, — согласился Аркадий. — Потому и назначил полную экспертизу.

— А ну-ка, — сказал Виктор, — давай посмотрим вместе. Одна голова хорошо… Впрочем, не всегда. Сейчас твоя голова…

Он не стал продолжать, а Аркадий не подумать возразить. Ему было все равно, что случилось ночью в комнате Подольского. Как он вернется домой? Он должен будет что-то сказать Алене. Что?

Глава четвертая

— Так, — сказал Виктор, просмотрев записи утреннего и дневного расследований, — извини, но я ничего не понял. Подольский умер от лучевого поражения в лицо. В комнату никто, кроме тебя, не входил. В десять тринадцать лицо трупа было совершенно неповрежденным…

— О чем я тебе толковал с самого начала… — буркнул Аркадий.

— Из чего следует, — продолжал Виктор, не обращая внимания на реплику подчиненного, — что лучевой удар был на самом деле имитацией, маской, которая должна была ввести следствие в заблуждение.

— Да? — вяло проговорил Аркадий. — Кого она могла ввести в заблуждение? Коменданта?

— Может, убийца рассчитывал, что маска продержится до окончания экспертизы?

— И опытный эксперт не обнаружит, что это имитация? Извини, Виктор, но это чепуха.

— Конечно, чепуха, — согласился Виктор. — Я отрабатываю варианты. Давай набросаем.

Он наклонился к компьютеру и, тщательно артикулируя, чтобы быть понятым однозначно, ввел поисковую задачу. Ответ не замедлил явиться в форме трехмерной таблицы, повисшей над поверхностью стола. Одновременно компьютер выдал и распечатку, упакованную в пластик. Аркадию пришлось встать и перейти к столу Виктора. Наклонившись над таблицей, он прочитал вслух:

— Первое: наведенная голограмма, оценка вероятности ноль ноль три. Второе: психотронное воздействие, оценка вероятности ноль. Третье: маска, оценка вероятности ноль ноль два…

— Давай обсудим пути проникновения убийцы, — сказал Виктор.

— Обсуждать нечего, — заявил Аркадий. — Через дверь в комнату никто не входил и никто не выходил. Разумеется, я не имею в виду коменданта, оперативника МУРа и понятых.

— Временные пределы?

— В двадцать часов восемнадцать минут Подольский вернулся в «Рябину», поднялся на этаж, открыл дверь своим ключом, вошел и заперся изнутри. Ключ остался в скважине.

— Он мог ночью открыть какому-нибудь посетителю…

— Не мог. С двадцати трех в здании «Рябины» не было посторонних. С того же времени и до пяти тридцати утра телекамеры отслеживали коридоры — никто к двери Подольского не подходил. В пять тридцать в комнату был подан звуковой сигнал, в это время Подольский обычно вставал, чтобы идти на работу, компьютер ждал подтверждения и, если его не было, спустя пять минут подавал второй сигнал. Если жилец не реагирует, программа предполагает еще два напоминания, после чего компьютер включает сенсоры в полу и кровати. Понимаешь, были случаи, когда человеку становилось плохо во сне, мало ли что…

— Понятно. Дальше.

— Все это было проделано. В пять сорок пять система обнаружила, что Подольский лежит на полу без признаков жизни. Дальше действовала стандартная процедура.

— Хорошо, — сказал Виктор. — Дверь и коридор исключаются. Окна?

— Поскольку я думал, что имел место лучевой удар, то в первую очередь проверил окна. Рост Подольского — метр семьдесят пять. Если он стоял в тот момент, когда… В общем, удар мог быть нанесен только с крыши жилого дома в полукилометре от «Рябины».

— Почему не из воздушного коридора?

— Два обстоятельства. Первое: воздушные гражданские коридоры проходят таким образом, что не видны из той точки, где должен был стоять Подольский. Если машина покидала коридор, мы бы уже имели информацию, верно? И второе: положение тела. Получив ожог, Подольский умер практически мгновенно. Он вцепился правой рукой в ножку дивана и сделал это, уже упав на пол. Это было его последнее движение, наверняка инстинктивное. Короче говоря, Подольский стоял лицом к северу, когда получил удар, а воздушные трассы находятся восточнее. Впрочем, все это не имеет значения.

— Да? — поднял брови Виктор. — Почему?