Тривселенная - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 22

— Ну! — сказал Виктор. — Аркадий, это ты?

Судя по голосу, Хрусталев вовсе не нежился в постели. Возникло лицо шефа, промелькнуло перед экраном на мгновение для того только, чтобы прошел сигнал распознавания образа, но и этого мгновения для профессионального взгляда Аркадия оказалось достаточно, чтобы узнать интерьер.

— Это я, — сказал Аркадий, продолжая обдумывать информацию. — Если ты останешься на месте еще полчаса, то мы с Львом Николаевичем Подольским присоединимся к тебе. Есть о чем поговорить.

— Присоединитесь ко мне…

— Виктор, не будем пререкаться, — раздраженно сказал Аркадий. — Лев Николаевич слушает… Ты знаешь, что погибла Раскина?

— Да, — мгновенно ответил Виктор и добавил после небольшой паузы: — Тебе удалось что-нибудь узнать?

— В технических деталях я не разбирался, — сказал Аркадий. — А в мотивах… Думаю, да.

Виктор хмыкнул.

— Приезжайте, — разрешил он и отключил линию.

— Поехали, — сказал Аркадий Льву Николаевичу и сделал знак, чтобы принесли счет.

Через несколько минут они спускались на стоянку, в лифте никого, кроме них, не было, Подольский смотрел куда-то поверх головы Аркадия и думал о чем-то — вполне вероятно, о том, какую часть информации лучше утаить от детектива, воображающего, будто он разобрался в причине смерти Генриха Натановича.

— Вы верите в Бога? — неожиданно спросил Аркадий.

— Что? — не сразу сообразил Подольский и почему-то испугался. — В Бога? Н-не очень. А при чем здесь…

— Это к слову, — улыбнулся Аркадий. — В Бога я тоже не верю, поэтому и задачу эту решил не сразу. Почти целый день понадобился, и вот… смерть Раскиной. Если бы я был умнее, она осталась бы жива.

— Нет, — вздохнул Подольский. — Не осталась бы. После того, как умер Генрих… Что-нибудь все равно бы случилось. Не это, так другое.

Они вышли на стоянку, и Подольский направился к своей машине — неуклюжему «ареану». Аркадий последовал за ним, думая о том, что за своей машиной ему придется либо возвращаться на такси, либо просить знакомых из полиции, чтобы перегнали транспорт на домашнюю стоянку, либо… Нет, на метро он из-за этого ездить не станет.

Подольский молча вывел «ареан» из гаража и сразу рванул в третий эшелон, не собираясь передавать управление автопилоту.

— Как вы догадались? — нервно спросил он, не оборачиваясь к Аркадию. Голос его от напряжения стал ломким, как солома, казалось, что Подольский то ли сейчас заплачет, то ли сорвет голос на следующей фразе.

Аркадий вопрос проигнорировал — он смотрел в правое окно на проносившиеся во встречном потоке грузовики. Здесь, в верхнем эшелоне, личных машин практически не было, и, по идее, автоинспекция должна была засечь «ареан» и примерно наказать водителя. Подольский хочет сэкономить время, так он его потеряет.

Никто, однако, их не остановил до самого поворота к Юго-Западу, а здесь идти поверху смысла уже не было, и Подольский нырнул, пересекая по глиссаде все окружные трассы. Вот тогда-то и запищали сразу несколько предупредительных сигналов, а на штрафном дисплее замелькали, увеличиваясь, числа. Доведя сумму штрафа до тысячи рублей, Подольский вывел наконец машину в положенный эшелон и начал тормозить — «Рябина» возвышалась впереди, и над крышей хостеля, будто белая «тарелка» телеразделителя, висел тонкий серп Луны.

— Круто, — сказал Аркадий, расслабляясь. — Дешевле было взять такси.

— Да? — удивился Подольский. — Ваш хозяин заплатит или договорится…

— С чего это он должен оплачивать ваши штрафы? — поинтересовался Аркадий, выбираясь из кабины.

— С того, — объяснил Подольский, — что по его вине мы мчались, как на пожар. Не нужно было ему самому входить в комнату Генриха.

— Откуда вы… — начал Аркадий, но, посмотрев в глаза Подольскому, оборвал фразу. Лев Николаевич знал, что в «Рябине» их ждет Виктор. Возможно, понял по выражению лица Аркадия, когда тот разговаривал с Хрусталевым. Возможно, высчитал. Возможно… Скорее всего, именно последнее, хотя обозначить это последнее каким-то привычным словом Аркадий не смог бы. Не интуиция. Не расчет. Просто знание.

В холле «Рябины» было многолюдно — похоже, что все обитатели хостеля именно сейчас возвращались то ли с работы, то ли с вечерних увеселений. Все лифты оказались заняты, и Подольский нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Он готов был побежать вверх по лестнице, но Аркадий не собирался заниматься физическими упражнениями. Подошел крайний лифт, Аркадий с Подольским втиснулись в кабину последними, и их прижали к двери два грузных старика, громко споривших о достоинствах метода Шварцера по сравнению с методом реверсивных реформаций.

На тринадцатом Аркадий и Лев Николаевич вывалились в коридор, и старики выкатились из лифта вслед за ними.

— Пусть они уйдут, — почему-то трагическим шепотом сказал Подольский, и Аркадию пришлось ждать, пока два жестикулировавших спорщика скрылись за углом коридора.

На двери комнаты Генриха Подольского висела табличка: «Не звонить. Не стучать. Не входить». Аркадий толкнул дверь и вошел, не постучав и не позвонив.

Виктор сидел в кресле напротив двери и держал в правой руке направленный на Аркадия пистолет. Лев Николаевич взвизгнул за спиной Аркадия и, видимо, нырнул в сторону.

— Господи, Виктор, — сказал Аркадий. — Что за дешевые эффекты?

Виктор опустил оружие и сказал:

— Посмотрел бы я на тебя… Входи. И Подольского позови, пусть не прячется.

— Здравствуйте, Аркадий Валериевич, — произнес густой бас, и Аркадий увидел выходившего из-за книжного шкафа господина Чухновского, раввина хоральной синагоги.

— Здравствуйте, — кивнул Аркадий. — С вашей стороны было нехорошо скрыть информацию от меня и побежать к моему шефу. Теперь я лишусь премии.

Подольский, услышав знакомый голос, вошел в комнату и остановился между дверью и креслом, в котором сидел Виктор. Что-то будто мешало ему пройти дальше, Лев Николаевич напоминал дьявола, оказавшегося внутри пентаграммы и способного лишь на мелкие движения внутри отведенного ему пространства. Он делал шаг, наталкивался на невидимую преграду, отступал, делал шаг в сторону, отдергивал ногу и снова пытался пройти куда-то. Чухновский, остановившийся за спиной у Виктора, сказал:

— Да ладно, Лева, ты-то здесь при чем?

И только после этих слов Подольский решился наконец преодолеть пространство между дверью и столом. Лев Николаевич опустился на стул, издав странный вздох облегчения.

— Виктор, — сказал Аркадий, — ну что, в самом деле, я же веду это…

Виктор потер пальцами виски и вздохнул:

— Если ты думаешь, что мне очень хотелось влезать, — сказал он, — то ты ошибаешься. Не знаю, как ты, но я объяснениям господина Чухновского не поверил ни на грош. Вздор все это.

— Наталья Леонидовна умерла! — сказал Чухновский. — И вы не верите?

— Аркадий, на минуту, — бросил Виктор, поднялся и прошел в угол комнаты, за книжный шкаф, к западному окну. Аркадий последовал за ним.

— Вот что, — тихо сказал Виктор, чтобы не слышали Чухновский с Подольским, наблюдая в то же время за их передвижениями по комнате. Впрочем, оба стояли молча и смотрели друг на друга. — Вот что. На лице Раскиной, когда ее подобрали, была та же маска, что на лице Подольского. Сожженная кожа, будто след ладони.

— Сожженная…

— Да. Она шла вдоль края тротуара, и вдруг закричала — это показывают все свидетели, — а потом бросилась на проезжую часть, где ее и сбила машина. Водитель не виноват. Дело передали нам, поскольку в МУРе, естественно, сложили два и два…

— Где она сейчас? Я имею в виду тело.

— У Селунина. Но это было уже потом, кодопсис от Бадаева я получил на блокнот, когда ехал сюда, так что больше ничего не знаю.

— А сюда ты почему направился? — с подозрением спросил Аркадий.

— В восемнадцать тридцать две мне позвонил этот раввин…

— Как только я от него вышел, значит, — пробормотал Аркадий.

— Именно. Он сказал, что ответил на все твои вопросы, но ты ничего не понял.