Вредная привычка жить - Климова Юлия - Страница 22

– Это все? – поинтересовалась я.

– Да, я здесь редко бывала. Вот еще билеты в театр на это воскресенье, мы должны были пойти…

– Давай их сюда, разберемся. Помоги мне, – сказала я, протягивая Альжбетке еще одну коробку, – перебирай бумажки и ищи свою фотку, может, еще на что интересное наткнешься.

Альжбетка села на диван и стала аккуратно вынимать из коробки всякий хлам.

Я открыла еще одну створку шкафа, и моему взору представился стройный ряд аккуратно уложенных вещей.

– А что, твой воздыхатель был педантом? Больно уж тут прибрано для мужика.

– К нему пару раз в неделю уборщица приходит, иногда готовит, еще, кажется, он ее сам вызывал, когда нужно было.

– Хорошо устроился…

Я взяла стул и с неослабевающим энтузиазмом вскарабкалась на него. На самой верхней полке лежали какие-то инструменты и три пузатых альбома с фотографиями. Я достала их и присоединилась к Альжбетке: все же копаться в чужих тайнах, сидя на диване, куда приятнее.

В первом альбоме оказались фотки последних лет.

– Смотри, может, здесь мы и тебя найдем, – сказала я Альжбетке.

Мои слова оказались пророческими, и уже где-то в середине мы натолкнулись на стройную фигурку Альжбетки в купальнике: она томно возлежала на плоском камне, а вокруг нее плескалось море.

– Русалка ты наша, – радуясь находке, сказала я.

– Спасибо, спасибо, Анька, тебе за все!

Альжбетка бросилась на меня с объятиями и слезами на глазах.

– Я так боялась, так боялась, что мы не найдем…

Я гордо выпрямила свою грудь – да, грудь, я настаиваю на этом – и сказала:

– Держись меня, не пропадешь! Давай-ка все убирать, лучше бы нам побыстрее отсюда исчезнуть. Жаль, что ничего интересного не попалось, но все же главную задачу мы выполнили.

Пока Альжбетка суетилась со своей коробкой, я листала страницы альбома.

– Смотри, Федор Семенович на лыжах… чего только не бывает… а это что за дамочка? Я бы на твоем месте приревновала, хотя теперь-то что… – комментировала я.

– Хочу все это забыть как можно скорее, это просто страшный сон, – отмахивалась от меня Альжбетка.

– Ух ты! – я просто подскочила до потолка. – Смотри!

– И что? – спросила Альжбетка, глядя на фотографию, на которой замер мой палец.

– Это же он!

– Кто?

– Мой директор… Валентин Петрович!

На фотографии был какой то банкет, все что-то лопали, Федор Семенович сиял на переднем плане, а справа за столом сидел Селезнев.

– Ты не знаешь, где это они?

– Это встреча выпускников, в том году вроде было, я уже не помню, что мне Федор рассказывал…

– Мама дорогая, да они одноклассники!

Я схватила темно-синий альбом, обшарпанный по углам. По идее, здесь должны быть самые старые фотографии. На меня глянул толстощекий карапуз, потом этот же карапуз продемонстрировал, как он любит купаться в ванной, потом карапуз стал расти… И вот наконец-то пошла школа… Я открыла страницу с пожелтевшей фотографией, на которой сверху было написано: «10-й Б». Вот он, Федор Семенович, юн и свеж, а вот и Валентин Петрович, тоже юн и свеж…

– Они одноклассники… – повторила я.

– Не может быть! – воскликнула Альжбетка. – Ты уверена, что это он?

– Уверена.

– Что ты делаешь?

Я ловко вынимала фотографию с последнего выпускного вечера.

– Я, пожалуй, возьму это с собой, на всякий случай.

Возвращались домой мы какие-то опустошенные. Игнорируя лифт, мы потащились на свой пятый этаж. Странным было то, что Славка не пилил. Я полагала, что Солька давно уже сидит у себя и ждет нас, но я заблуждалась. Только мы подошли к ее квартире и приготовились известить о своем появлении, как с грохотом распахнулась Славкина дверь и на пороге появилась совершенно счастливая, с глазами, полными пузырьков шампанского, Солька. Она обнимала двумя руками ладненькую тумбочку и счастливо смотрела на нас.

– Девочки, – воскликнула Солька, – я свободна!

– Что-что? – переглянулись мы с Альжбеткой.

– Я свободна от земных оков! – объявила она и рухнула вместе с тумбочкой на лохматый коврик.

Глава 10

Пока Золушка собирается на бал, крестная фея шалит

Любовь Григорьевна пришла на работу в довольно стильном брючном костюме в тоненькую полосочку. Туфли на высоком каблуке, в которых она себя чувствовала весьма неуверенно, протыкали воздух острыми мысами. В прическе ее произошли кардинальные изменения, а именно: на лбу появилась ровненькая челка. Любовь Григорьевна помолодела лет на десять, что меня, безусловно, порадовало. А то вы даже не представляете, как нам, добрым феям, тяжело пристраивать престарелых Золушек.

– Да вы просто молодец, – похвалила я смущенную директрису. – Крошкин у нас в кармане!

– У меня сегодня день рождения, – потупив взор, сказала она.

– Отлично, поздравляю, фуршет будет?

– Да, но после рабочего дня.

– Будем ждать, – сказала я и включила компьютер. – Значит, день рождения… так, так…

– Что – так, так?

– Будем действовать!

– Может, не надо?

– Может, и не надо, но меня уже не остановить, – приободрила я Любовь Григорьевну.

Постепенно вереницей к кабинету Зориной потекли сотрудники, и мне ничего не оставалось делать, как представлять их. Так я выучила весь состав фирмы.

– Носиков Леонид Ефимович, – объявил мужчина лет сорока и уселся напротив меня с букетом роз.

– Если у вас еще не совсем отшибло память, то вы должны знать, что сегодня день рождения не у меня, так что идите к Любови Григорьевне и пожелайте ей бессонных ночей с любимым.

Носиков, улыбаясь, встал и сказал:

– Хотел бы я иметь такую секретаршу!

– А кем вы работаете?

– Я менеджер.

– Тогда, пожалуй, о такой секретарше, как я, вам остается только мечтать.