Сибирочка - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 25

Господин Шольц был занят у себя в кабинете. Старик Дюруа занимался со своим внуком, которого, вследствие его молодости, учил отдельно.

Никс и три старших брата Ивановы были уже на арене, когда Герта, Элла, Сибирочка и Андрюша появились там.

— Что это у тебя на пальце? Откуда ты стащила такую прелесть? — грубо крикнул Никс, успевший сразу заметить на тоненьком мизинце Сибирочки рубиновое кольцо.

Последняя вспыхнула от обиды. Вспыхнула и Герта за свою любимицу, в то время как негритянка, заслыша грубый голос и заметя вызывающий тон мальчика, грозно сдвинула свои сросшиеся брови.

Зато Андрюша был бледен, как белый воротничок его рубашки.

— Как ты смеешь обижать девочку! — сдержанно произнес он, не возвышая голоса, в то время как глаза его уже загорелись гневными искрами.

— Ах, скажите, пожалуйста, какие нежности! Не забудь, что я должен знать все, что касается вас. Я вас поставил на место и за вас отвечаю. Девчонка стянула где-то кольцо, и я не должен этого заметить… — начал было с хохотом Никс и не докончил своей фразы.

В два прыжка Андрюша очутился около него. Его тонкие, но сильные пальцы, как клещи, впились в плечо Никса. Его перекошенное лицо с бешенством приблизилось к лицу противника.

— Слушай, ты, — произнес он голосом, от которого Никс невольно вздрогнул, — если ты посмеешь когда-нибудь еще дурно обращаться с нею, — он обратил взгляд на Сибирочку, — то я… то я разделаюсь с тобою сам! Слышишь ты меня?!

И Андрюша оттолкнул от себя не ожидавшего ничего подобного Никса так, что тот закачался из стороны в сторону и в тот же момент растянулся на песке, во всю свою длину, под звонкий хохот всех присутствующих.

Глава XIV

Таинственная каморка. — Черный дух

В большом летнем театре имелся длинный подвал. Этот подвал, вернее, целое подземелье, был устроен для того, чтобы там складывать старые и новые декорации, всевозможные театральные костюмы, имущество театра и цирка и прочие вещи, необходимые для каждого хозяина театрального дела. Часть этих вещей находилась в здании обоих театров, часть была сложена здесь.

Этот огромный подвал состоял из длиннейших переходов, образовавшихся от нагроможденных здесь ящиков и кулис, и заканчивался небольшою каморкою, куда никто не заходил даже днем, потому что там было темно, как в могиле, и слышалась какая-то неприятная и шумная возня. Разумеется, это возились крысы, но у младших членов труппы театра «Развлечение» было убеждение, что внизу, в подвале, живет черный дух, хозяин подземелья, который и ночи, и дни проводит в каморке. Если бы кто-либо заглянул сюда в перерыв между репетициями, то понял бы, какой там хозяйничал дух или, вернее, четыре духа разом.

Лишь только днем кончалось первое отделение занятий на сцене и давался часовой отдых, три старших брата Ивановы и Никс Вихров незаметно уходили и один за другим пробирались сюда.

Здесь один из них доставал огарок свечи и зажигал его. Другой вынимал из разных карманов всевозможное угощение. Тут были и сласти, и фрукты, и закуски, и даже вино. Употребление вина строго воспрещалось в «Большом доме» у господина Шольца. Но старший из братьев Ивановых успел утащить бутылку вина из погреба хозяина, которое исключительно держалось для гостей, и распивал его с братьями и Никсом. Последнего он успел тоже приучить к этому дурному делу. Если запастись лакомствами и вином было почему-либо неудобно этим путем, Никс покупал это угощение на свои деньги, которые умел всегда выклянчивать у матери, не чаявшей в нем души.

Они пировали здесь днем, пировали во время представлений, в перерывах между выходами на сцену.

Братья Ивановы были испорченные молодые люди, но Никсу они казались самыми лучшими друзьями, и он во всем старался подражать им. Если Денис, Глеб и Петр Ивановы курили — курил и Никс, хотя курение и не доставляло ему ровно никакого удовольствия. Пили братья вино — пил и Никс, хотя от вина его тошнило и нестерпимо болела голова. Но Никсу не хотелось отстать от своих старших товарищей, и он во что бы то ни стало желал показаться им вполне взрослым молодым человеком. Это было гадко, глупо и смешно. С этой целью четыре друга удалялись в крохотную комнатку подполья, где пировали, не боясь быть открытыми начальством и стариком Ивановым, который, разумеется, сильно рассердился бы на своих сыновей.

— А ведь я придумал славную штучку! — воскликнул Никс, только что выпивший большую рюмку вина, отчего у него закружилась голова.

— Что ты еще придумал? — спросили у него три брата-акробата.

Они с Никсом сидели в этот вечер в каморке подземелья прямо на полу, поджав под себя ноги по-турецки.

Перед ними стоял ящик, уставленный старыми, с отбитыми краями тарелками, наполненными лакомствами до краев, и едва початая бутылка вина. И вино, и сласти на этот раз были унесены из кладовой директора, пока Герта, выдававшая повару провизию, утром отлучилась на кухню, оставив дверь не запертой на ключ.

— Что ж ты придумал?

— А вот что: вам известно, друзья мои, что в пьесе «Христианка и львы» я играю Нерона. Я сижу на троне и бросаю венок в насмешку над обреченной к смерти Вероникой. Она надевает его на шею Юноны. Так вот — ха-ха-ха! — в венок я спрячу две острые иголки и… и… воображаю, как захочет слушаться негодную Сибирку львица, когда ей вонзятся в тело по обе стороны шеи две острые иглы! Ха-ха-ха-ха! Разумеется, покорности от нее тогда и не жди! И вместо того чтобы улечься к ногам девчонки, она запрыгает бесом по клетке!.. Ха-ха-ха-ха! Вот то будет потеха! И уж выругает мистер Билль Сибирку за это… И перед публикой она осрамится, и нагоняй получит, и никто уже не станет хвалить ее и подносить ей подарки! Ха-ха-ха-ха!

— А вдруг львица рассвирепеет и кинется на Сибирочку? — тревожно произнес один из младших Ивановых, в котором еще не вполне заглохли хорошие порывы.

— Ну вот еще! Так вот тебе и кинется сразу! У меня будет револьвер наготове, и я выстрелю чуть что, да и мистер Билль не допустит: он всегда находится тут же, рядом, поблизости у клетки. И потом, стоит только чуть-чуть ранить львицу, чтобы она забыла все и, бросив намеченную жертву, кинулась разыскивать обидчика…

— Ну, в таком случае все пойдет отлично, — одобрил Никса Денис Иванов, — все увидят, что девчонка испортила пьесу, не умея внушить покорности львам. И публика уже не будет на ее стороне, и опять ты станешь, Никс, ее любимцем.

— О, мне это безразлично! — с деланно небрежным видом произнес Никс. — Я скоро ухожу от Билля, и он один с Сибирочкой поедет в Америку подыскивать и приручать новых молодых львов.

— Он возьмет и Андрея! — произнес старший Иванов и тотчас же добавил с лукавой усмешкой: — А ты, Никс, так и забыл, как тебя оскорбил Андрей, и простил ему все, как божья коровка!

Никс вспыхнул до корней волос.

— Я?.. Я?.. Я простил? — залепетал он смущенно.

— Ты… ты… — передразнил его Денис. — Что ты дашь мне за то, если мне удастся заманить сюда Андрея?

— Как что? — так и всколыхнулись его два брата и сам Никс.

— Ну да! — продолжал с усмешкой Денис. — Я поспорил сегодня утром с Андреем. Я сказал ему, что, вероятно, он боится, как и все здешние ребята, черного духа, который бродит в подполье. Он ответил, что не боится ничего. Тогда я ему сказал: докажи и приди сегодня вечером в перерыв представлений. И глупый мальчик обещал прийти. Сейчас он явится сюда… Нам остается только проучить его как следует и навсегда отвадить от глупой привычки важничать перед нами.

— О, какой вы умный, Деня! Как вы славно придумали все это! — вскричал Никс. — Я сделаю вам за это все, чего бы вы ни пожелали! Но, чу… вы слышите шаги? Это он!.. — внезапно прервал Никс свою речь.

Действительно, в подполье кто-то шел по направлению к каморке. Все три брата и Никс чутко насторожились… Вот ближе… ближе шаги… еще ближе… Теперь они уже у самых дверей каморки.