Глухая стена - Манкелль Хеннинг - Страница 34

— Тебе не удалось ее расколоть?

— В общем, нет. Она твердит, что в убийстве не участвовала. И что боялась Сони Хёкберг. Я пыталась вытянуть из нее, почему она боялась. Но безуспешно. Она только сказала, что Соня была ужасно грубая.

— Тут она безусловно права.

Анн-Бритт полистала свои записи:

— По ее словам, после бегства из полиции Соня ей не звонила. И никто другой тоже не звонил.

— Откуда же она узнала, что Сони нет в живых?

— Эрик Хёкберг сообщил по телефону ее мамаше.

— Смерть Сони, наверно, потрясла ее?

— Она говорит, что да. Но я потрясения не заметила. Хотя удивление, понятно, было. Объяснить, зачем Соня отправилась на подстанцию, она тоже не могла. Как не могла сказать и кто ее туда отвез.

Валландер встал из-за стола, подошел к окну:

— Она действительно никак не реагировала? Не выказала ни печали, ни боли?

— Нет, все как я сказала. Она сдержанна и хладнокровна. Многие ответы были заготовлены заранее, а многие — откровенное вранье. Но, по моему впечатлению, случившееся с Соней ее ничуть не удивило. Хотя она и утверждала обратное.

Неожиданно Валландеру пришла в голову мысль, которая показалась ему важной:

— А она не боялась, что и с ней самой может что-то случиться?

— Нет. Я думала об этом. Судьба Сони не вызвала у нее ни малейшей тревоги на собственный счет.

Валландер вернулся к столу:

— Допустим, так оно и есть. Каков же вывод?

— Отчасти Эва Перссон говорит правду. Не об убийстве Лундберга, в котором, я уверена, она была соучастницей. Но о том, чем вообще занималась Соня Хёкберг, она, вероятно, мало что знала.

— А чем Соня, по-твоему, занималась?

— Не знаю.

— Почему в ресторане они поменялись местами?

— Потому что Соне якобы дуло. Так она твердит.

— А насчет того парня?

— Твердит, что никого не видела. И вообще не заметила, чтобы Соня имела контакт с кем-то, кроме нее самой.

— Выходя из ресторана, она ничего не видела?

— Нет. Вероятно, это правда. Думаю, Эва Перссон отнюдь не самый наблюдательный человек на свете.

— Ты спросила, знакома ли она с Тиннесом Фальком?

— Она сказала, что впервые слышит это имя.

— И говорила правду?

Анн-Бритт помедлила с ответом:

— Пожалуй, в ее голосе чувствовалась некоторая неуверенность. Но я не берусь утверждать.

Мне бы самому провести этот допрос, уныло подумал Валландер. Я бы заметил, сомневается Эва Перссон или нет.

Анн-Бритт словно прочла его мысли:

— Я не такая решительная, как ты. Поверь, мне бы очень хотелось дать тебе четкий ответ.

— Рано или поздно мы все выясним. Если подъезд на замке, зайдем с черного хода.

— Я пытаюсь понять, — сказала Анн-Бритт. — Но концы с концами не сходятся.

— Тут требуется время, — отозвался Валландер. — Вопрос в том, не понадобится ли нам помощь. Слишком нас мало. Пусть даже мы будем заниматься только этим делом и отложим все остальное.

Анн-Бритт посмотрела на него с удивлением:

— Раньше ты всегда говорил, что мы должны сами справляться с расследованиями. Ты изменил свою точку зрения?

— Может быть.

— Кто-нибудь вообще понимает суть нынешней реорганизации? Я лично нет.

— Кое-что все-таки ясно, — возразил Валландер. — Истадский полицейский район приказал долго жить. Теперь мы входим в состав полицейского округа Южный Сконе.

— Который охватывает двести двадцать полицейских служб. И одновременно восемь административных районов. От Симрисхамна до Веллинге. Никто не знает, как это будет функционировать. И приведет ли к улучшениям.

— Сейчас меня это не интересует. Я думаю, как нам справиться с текущей оперативной работой по этому расследованию. И всё. При случае непременно поговорю с Лизой. Если она, конечно, не отстранит меня.

— Кстати, Эва Перссон по-прежнему стоит на своем. Что ты-де ударил ее ни с того ни с сего.

— Кто бы сомневался. Эва Перссон о многом врет, и об этом тоже.

Вставая из-за стола, Валландер рассказал о взломе в квартире Фалька.

— Тело не нашли?

— Насколько я знаю, нет.

Анн-Бритт спросила:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Ничего, — ответил Валландер. — Но что-то мне беспокойно. Не забудь, чуть не половина Сконе оказалась в потемках.

Они вместе вышли в коридор. Ханссон высунул голову из кабинета, сообщил, что полиция Векшё разыскала папашу Эвы Перссон.

— По их словам, он живет в какой-то развалюхе между Векшё и Висландой. Спрашивают, что мы хотим узнать.

— Пока ничего, — сказал Валландер. — Пока есть дела поважнее.

Совещание решили провести в половине второго, когда освободится Мартинссон. Валландер вернулся в кабинет, позвонил в автосервис. Машину можно забрать прямо сейчас. Он вышел из управления и зашагал по Фридхемсгатан в сторону, площади Сурбруннсплан. Ветер налетал мощными порывами.

Мастер — его звали Хольмлунд — чинил валландеровские автомобили уже много лет. Он обожал мотоциклы и говорил на сконском диалекте, по причине отсутствия зубов совершенно невразумительно. И за все эти годы Хольмлунд ничуть не изменился. Валландер до сих пор так и не понял, сколько ему лет — около шестидесяти или около пятидесяти.

— Дороговато вышло! — Хольмлунд беззубо усмехнулся. — Но окупится. Если машину поскорей продать.

Валландер выехал из мастерской. Движок работал чисто, без посторонних звуков. Мысль о новом автомобиле привела комиссара в хорошее настроение. Вопрос в том, что купить — новый «пежо» или другую марку. Надо посоветоваться с Ханссоном, который в автомобилях разбирается не хуже, чем в скаковых лошадях.

Он завернул в гриль-бар на Эстерледен — не грех и пообедать. Заодно попытался полистать газету, но не мог сосредоточиться. И вдруг его осенило. Он искал центральное звено, пробовал разными способами сдвинуться с мертвой точки. Последний раз таким звеном была авария. Что, если случившееся на подстанции не просто убийство, но обдуманный, ловкий саботаж? А вдруг отправной момент — тот парень, который появился в ресторане? Из-за которого Соня Хёкберг поменялась местами с Эвой Перссон? Документы у него были фальшивые. Вдобавок Валландер отчаянно ругал себя за то, что не уступил первому побуждению и не взял фотографию. Может, Иштван сумел бы опознать азиата.

Отложив вилку, он позвонил на мобильник Нюбергу. Долго слушал гудки и уже хотел отключиться, когда Нюберг наконец ответил.

— Вам не попалась там фотография группы мужчин? — спросил Валландер.

— Сейчас спрошу у ребят.

Комиссар ждал, ковыряя безвкусную жареную рыбу.

— Есть одна, — послышался в трубке голос Нюберга. — Трое мужчин с лососями в руках. Снято в Норвегии, в восемьдесят третьем.

— Других нет?

— Нет. А откуда ты знаешь, что в квартире должна быть такая фотография?

Смекалки Нюбергу не занимать, подумал Валландер. Но вопрос не застал его врасплох:

— Я и не знал. Просто ищу фотографии фальковского окружения.

— Мы скоро закончим.

— Что-нибудь нашли?

— Похоже, обыкновенный взлом. Возможно, наркоманы.

— Следы есть?

— Кое-какие отпечатки пальцев нашли. Не исключено, что они принадлежат самому Фальку. Только ведь не проверишь, трупа нет.

— Рано или поздно мы его отыщем.

— Ты уверен? Труп похищают, чтобы его закопать, вряд ли с какой-то другой целью.

С этим Валландер не мог не согласиться. Одновременно он кое о чем подумал, хотел задать вопрос, но Нюберг его опередил:

— Я говорил с Мартинссоном и попросил его пробить Тиннеса Фалька по нашим базам данных. Нельзя исключать, что он у нас числится.

— Ну и как? Он пробил?

— Да. Но отпечатков пальцев нет.

— Что же он натворил?

— Мартинссон сказал, его оштрафовали за причинение ущерба.

— А точнее?

— Спроси у него, — сердито буркнул Нюберг.

Валландер закончил разговор. Было десять минут второго. Он заехал на заправку и вернулся в управление. Одновременно с Мартинссоном.

— Соседи ничего не видели и не слышали, — доложил Мартинссон, когда они шли через парковку. — Я всех опросил. Жильцы в основном пожилые, днем сидят дома. Да еще преподавательница лечебной гимнастики, в твоих годах.