Последняя крепость. Том 1 - Корнилов Антон - Страница 63

— Закон! — воскликнул Оттар. Он тоже пару раз с некоторым удивлением оглянулся на безмолвствующих болотников. — Рази ж мы закон-то нарушали? Дело было так, ваше величество… Кто такой Бранад, мы и знать не знаем. У города Ардоба нас встретил отряд ратников — это да, было. Только еще раньше явился эльф — вот этот самый, я его, голубчика, запомнил…

Судебный зал вскипел шумом.

— И говорит, мол, — продолжал Оттар, ни на кого не обращая внимания, — а пойдемте, ваше высочество, со мной. Я, дескать, вас к его величеству и доставлю — не успеете и глазом моргнуть. Мы глядим, а ее высочество уже и того… сомлела… Знать, он колдовство свое применил, очаровал ее то есть. Получается, против воли принцессы ее забрать хотел! Это что — это правильно, да? Он и говорил, конечно, что королевской волей к нам послан — от этого мы не отказываемся. Но только — как ему верить, ежели он уже раз пытался ее увести! Эльф — не государев человек, чтобы его слушать. Он на службе у вас, ваше величество, не состоит. Следовательно, и веры его словам нет. Да и сейчас мне вот неясно: с вашего ли позволения эльф действовал?

— Досточтимый Лилатирий, — признал король, — заранее осведомил меня о своем намерении доставить ее высочество в Дарбион.

— Ишь ты… — покрутил головой северянин, — осведомил… Ну а дальше, ваше величество… Брат Кай дал ему от ворот поворот. Эльф и озлобился. И королевским рыцарям, которые только подоспели, башки затуманил — они по его приказу, ровно псы цепные, кинулись на нас. Тут нам уж времени не было разбирать: кто сэр Бранад, а кто не сэр Бранад. Так вот и получилось, ваше величество, волю вашу нам никто не объявлял. Кроме эльфа. Но ведь он на то права не имеет, ага? А рыцари дрались с нами не по вашему велению — ежели вы, конечно, не давали им приказа рубать нас почем зря безо всяких объяснений — рыцарями эльф повелевал. И насчет оскорбления… — Оттар подбоченился. — Такого тоже не было. Не оскорбляли. Да и как нам успеть-то было? Он воинов в бой кинул, а сам — деру задал… Да и спросили бы самого этого Бранада, который тем отрядом командовал, — как дело было. Он бы рассказал…

— Сэр Бранад, — сказал Гавэн, — со своим отрядом еще не вернулся в Дарбион. Воины так сильно пострадали в той битве, что не день и не два не могли прийти в себя…

Шум в зале возрос до такой степени, что в середине своей речи Оттару пришлось сильно повысить голос, чтобы перекричать собравшихся. Но последние несколько фраз он договаривал в почти полной тишине. И, когда замолчал, довольно долго никто ничего не говорил.

— А вот эти слова рыцаря Ордена Северной Крепости Порога сэра Оттара, — нарушил наконец тишину неуверенный голос господина Гавэна, — вот эти речи его… разве нельзя считать оскорбительными?

— Говорю, как было, — уверенно заявил Оттар, с удовольствием отмечая, как разгладилось и порозовело лицо короля, пока он держал слово, — не вру. Ежели б я обзывался или посылал… досточтимого Лилатирия куда-нибудь… далеко — тогда другое дело.

Бодрый ответ северного рыцаря, растерянный голос первого королевского министра господина Гавэна, бездействие и молчание Глядящего Сквозь Время, но главное — лицо короля, который был явно доволен объяснениями Оттара: все это смутило и первую, и вторую, и третью ступени. Люди не знали, как им реагировать. Кое-кто шепотом переговаривался, но большинство только озиралось, стараясь угадать, в каком направлении будут развиваться дальнейшие события.

— Сэр Оттар! — преувеличенно грозно насупив брови, подал вновь голос Гавэн. — Ваша грубость возмутительна!

— Какая грубость? — простодушно удивился Оттар, который нутром почувствовал, что завладел ситуацией; и — судя по тому, что болотники не прерывали его — делал все правильно. — Это ты еще не слышал, как я грублю… Ежели б я загрубил, ты б от страха башмаки свои проглотил.

Гавэн подавился слюной и мучительно закашлялся, будто ему в глотку и вправду запихнули пару башмаков.

— Я не думал, что в твоем доме мои слова будут подвергать сомнению, повелитель Гаэлона, — золотым колоколом зазвучал голос Лилатирия в притихшем Судебном зале. Игнорируя болотников и обнаглевшего Оттара, эльф обращался к Эрлу.

— Никто и никогда не обвинит во лжи моего друга и друга всего королевства, — ответил король спокойно и с достоинством. — Скорее всего, здесь дело в том, что мне неверно передали вести о случившемся.

— Ваше величество… — шепнул Гавэн.

— Помолчи, первый министр, — оборвал его Эрл.

— Возможно, так оно и было, — не стал спорить Лилатирий. — Случилось недоразумение, и я только рад, что теперь все благополучно разрешилось. Почти все.

Эрл вздохнул. И облегчение ясно было слышно в этом вздохе.

— Что же еще осталось неясным? — спросил король. — Сэр Оттар ответил на все обвинения. И, насколько я могу судить, вина моих братьев только в том, что они вели себя не вполне почтительно по отношению к тебе. Смею надеяться, ты соблаговолишь принять их и мои извинения.

Северянин с готовностью разинул пасть, чтобы что-то опять ляпнуть, но осекся под строгим взглядом короля. И благоразумно промолчал.

— Мне неприятно осознавать, что ты не понимаешь, повелитель Гаэлона, что же все-таки происходит, — произнес Лилатирий. Он говорил, глядя на Эрла, но как-то так выходило, что каждый, кто был в зале, воспринимал слова эльфа, как будто они адресовались вовсе не королю, а ему лично. — Впрочем… вам, людям, не дано видеть более того, что дано видеть. Но именно ради того, чтобы заставить вас прозреть, Высокий Народ и вышел к вам, покинув Тайные Чертоги. Мы хотим, чтобы на ваших землях царил мир. А мир невозможен без установления единого для всех порядка… Теперь послушай меня, повелитель Гаэлона, и постарайся понять, о чем я хочу сказать тебе. Ибо если сейчас твой разум не откроется моим словам, то позже драгоценное это понимание ты обретешь ценою большой крови… Лишь двенадцать дней тому назад ты даровал своему королевству мудрый указ, упраздняющий Орден Королевских Магов; запрещающий деятельность магов всех Сфер, кроме Сферы Жизни. Ибо Сфера Жизни — единственная отрасль магического искусства, не практикующая боевую магию, а значит — и не представляющая опасности для человечества. Издав этот указ, ты повернул развитие магии на путь созидания, а не разрушения.

Лилатирий на мгновение умолк. И в Судебном зале повисла тишина… какая-то ощутимо пустая — какая ощущается сразу после того, как стихает музыка. Да речь Хранителя Поющих Книг и воспринималась слушателями как музыка. В том смысле, что трогала в первую очередь сердце, а уж потом — пройдя через призму чувств — впитывалась в разум. Способность к очарованию была естественной способностью Высокого Народа. Чтобы полностью завладеть вниманием зала, эльфу вовсе не нужно было сознательно применять магию.

— Не мне говорить тебе, повелитель Гаэлона, как опасно чрезмерное увлечение потаенным искусством магии, — продолжал эльф. — Тот, кто достигает могущества, достигает и кое-чего еще. Жажды властвовать. Ибо Сила и Власть — есть две части единого целого, и одно никак не возможно без другого. Сила всегда будет искать Власти. А Власть никогда не устанет стремиться к Силе. Разве двух заговоров, возникших в среде магов, недостаточно для того, чтобы убедиться в истинности моих слов?

Лилатирий снова замолчал, давая понять собравшимся, что этот вопрос вовсе не риторический.

— Вполне достаточно, — первым ответил король. — Только благодаря вмешательству бдительного господина Гавэна я остался жив… — Он тряхнул головой, рассыпав по плечам тщательно завитые золотые кудри. — Я бесконечно благодарен Высокому Народу за то, что они предупреждали меня о необходимости издать этот указ… И глубоко скорблю, потому что не сразу последовал их совету. Впрочем… Я уже достаточно наказан за свое легкомыслие… Но все же… нельзя забывать о том, что этот указ — временная мера. Пройдут годы, и мрачная слава Константина угаснет. Все-таки полноценное развитие человечества невозможно без развития магии.