Ливень - Браун Сандра - Страница 27

По растрескавшемуся тротуару, все дальше удаляясь от церкви, шла лишь женщина, в которой Элла узнала свою бывшую учительницу. В одной руке она держала сумку, в другой — большую Библию. Миссис Уинни давно была вдовой. Детей она не имела. Каждое воскресенье, зимой и летом, она приходила в церковь в одной и той же шляпке, украшенной причудливым пером. О своих кошках, которых у старой учительницы жило несколько, она говорила так, будто это были ее сыновья и дочери.

Сердце Эллы сжалось. Она пожалела, что не заметила бывшую учительницу раньше, ведь ее можно было пригласить на воскресный обед. Теперь же миссис Уинни придется обедать в компании все тех же котов и кошек. Молодая женщина проводила ее взглядом и сказала то, о чем предпочитала ни с кем не говорить:

— Мой муж не умер, мистер Рейнуотер.

Он ничего не ответил на это неожиданное признание — просто стоял и слушал. Элла посмотрела ему в глаза и добавила:

— Не знаю, почему доктор Кинкэйд сказал вам, что я вдова. Должно быть, хотел, чтобы я не смущалась объяснениями, почему держу пансион одна.

Молодая женщина перевела взгляд на Солли. Внимание мальчика было полностью сосредоточено на штакетнике в ограде церкви. Разглядывая его, он покачивался взад и вперед. Лучи света, пробиваясь сквозь листву деревьев, освещали его голову. Элла легонько коснулась волос сына пальцем, и Солли тут же дернулся.

— Муж оставил меня шесть лет назад. Бросил нас. Как-то раз, когда меня не было дома, он собрал свои вещи и уехал. Не имею ни малейшего понятия, куда он отправился. Возможно, к себе в Пэнхэндл или куда-то еще, не знаю. Он не оставил записки, ничего не объяснил. С тех пор я ничего о нем не слышала.

Рейнуотер по-прежнему молчал. Элла взглянула на него и твердо добавила:

— Вы были очень добры к нам с Солли, так что мне совестно лгать вам дальше.

Теперь она решительно повернулась и потянула сына со двора. Больше всего сейчас Элле хотелось очутиться дома.

Однако Рейнуотер решительно обогнал их и открыл перед Эллой дверцу машины, и молодая женщина, помедлив, все-таки кивнула. Она провела на кладбище больше времени, чем собиралась, а дел по хозяйству еще много.

Усадив первым Солли, она села в машину вслед за сыном. Рейнуотер захлопнул дверцу и сел за руль. Он завел мотор, однако с места не тронулся. Он смотрел на Эллу, не отрываясь. Та внутренне сжалась, готовясь к неприятным вопросам.

— А с чем пироги?

— Простите?..

— Вы сказали, что Маргарет испекла на обед два пирога. Интересно знать, с чем они?

Шесть долгих лет Элле приходилось противостоять сплетням, домыслам, сочувствию, а порой и злорадству тех, кто ее знал. Для приезжих она была матерью умственно отсталого ребенка, которого отец бросил на произвол судьбы. Она привыкла встречать косые взгляды с высоко поднятой головой и не отвечать на вопросы. Однако Дэвид Рейнуотер спросил ее совсем не об этом. С трудом сдерживая желание поблагодарить его, Элла улыбнулась:

— Это сюрприз.

12

— У него ведь было не просто расстройство желудка?

Элла и Маргарет мариновали на кухне огурцы и делали цукаты из арбузных корок. Эта работа требовала времени, тем более что одна операция следовала за другой и отвлечься нельзя было ни на минуту. Огурцы, укроп и другие приправы, а также корки следовало тщательно вымыть. Потом то, что нужно, нарезать, причем очень аккуратно. Затем надо было простерилизовать банки и крышки. И все это время на слабом огне кипели маринад и сироп.

Неудивительно, что на кухне клубился пар.

Откинув назад пряди волос, выбившиеся из прически, Элла взглянула на Маргарет. Та лила горячий, благоухающий укропом маринад в банки, плотно набитые огурцами. Элла решила было не отвечать на заданный вопрос, но служанка оглянулась, и стало ясно, что ответить все-таки придется.

Маргарет знала — точнее, чувствовала, — что мистер Рейнуотер болен. Ее не удалось обмануть тем объяснением, которое Элла наспех придумала после визита доктора Кинкэйда.

— Да, Маргарет. У него было не просто расстройство желудка.

— И ест он совсем мало. С каждым днем все меньше и меньше… Я-то думала, это от жары. — Служанка перевернула очередную закрытую банку на крышку, вытерла руки о фартук и взглянула Элле в глаза. — Он что, болен? Серьезно болен?

— Очень серьезно.

Вдаваться в подробности Элла, конечно, не стала. Ее тон и так сказал о многом. Глаза Маргарет наполнились слезами.

— Бедненький… И сколько ему еще осталось?

— Трудно сказать наверняка.

— Год?

Элла покачала головой, сама чуть не плача:

— Боюсь, что меньше. Намного меньше…

Стараясь сдержать рыдание, Маргарет прижала фартук к губам. Элла строго предупредила:

— Только прошу, никому об этом не говори и не показывай ему, что обо всем знаешь. Мистер Рейнуотер не хочет, чтобы стало известно о его состоянии. Он не желает, чтобы с ним возились, как с больным. Обещай, что будешь вести себя так же, как прежде.

— Хорошо, — пробормотала Маргарет, утирая слезы. — Но мне будет нелегко это сделать. Мистер Рейнуотер — настоящий джентльмен. Он очень порядочный человек.

— Вот поэтому-то и постарайся вести себя с ним, как с настоящим джентльменом. Это лучшее, что ты можешь для него сделать.

— Да, мэм.

Элла начала резать чеснок, а Маргарет, немного подумав, задала ей следующий вопрос:

— Миссис Элла, а вы об этом знали? До того, как пришлось вызвать доктора?

— Я знала еще до того, как он у нас поселился.

— У вас доброе сердце.

Элла подняла голову и взглянула в окно. Пар, собравшийся на стекле, стекал по нему большими каплями. Они скатывались, как дождинки… или как слезы по щекам.

После разговора с Маргарет Элла стала внимательно следить за аппетитом Рейнуотера. Теперь она замечала, сколько еды оставалось на его тарелке. Как-то раз, убирая со стола, она спросила, чем ему не понравилось жаркое.

— Ну что вы, миссис Баррон! Жаркое было превосходное. Просто мои глаза оказались больше желудка — я положил себе так много, что не смог съесть.

С этого обеда Дэвид стал съедать все, что лежало у него на тарелке. Элла было успокоилась, но тут же нашла новый повод для волнений. Она заметила, как мало Рейнуотер кладет себе еды — его порция оказалась меньше той, какую она обычно оставляла для Солли.

Элла не стала говорить об этом при сестрах Данн и мистере Хастингсе, тем более что сегодня последний был разочарован тем, что Рейнуотер отказался играть с ним в шахматы и сразу после обеда ушел к себе.

Прежде чем лечь, Элла решила посмотреть, чем занят ее постоялец. Обычно она этого не делала, потому что прекрасно понимала, что жильцы должны чувствовать себя в доме свободно. Но на этот раз она собралась нарушить собственное правило, так как знала, что Рейнуотер, если ему станет плохо, будет страдать молча, а к ней ни за что не обратится. Для себя Элла решила, что если не увидит под его дверью света, то не станет его тревожить, и в итоге Дэвид не узнает, что она волновалась. Если же она увидит свет, то просто заглянет к нему и задаст какой-нибудь вопрос. Например, поинтересуется чем-нибудь относительно Солли.

Поднявшись наверх, молодая женщина сразу заметила, что свет в комнате Рейнуотера горит. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить других постояльцев, она подошла к его двери и тихонько постучала.

— Да?

— Это я, мистер Рейнуотер, — чуть ли не шепотом сказала Элла, тут же забывшая о своих планах. — С вами все в порядке?

— Да.

Дэвид не пригласил ее войти, и она сама спросила, можно ли ей это сделать.

— Прошу.

Элла открыла дверь и встала на пороге. Рейнуотер сидел на постели, хотя было ясно, что до этого он лежал. На подушке виднелась вмятина от головы, да и волосы у Дэвида были растрепаны. Он не разделся, только снял пиджак и ослабил подтяжки. Запонок на манжетах тоже не было. Ботинки стояли на полу рядом с кроватью.

Лицо Рейнуотера поразило Эллу восковой бледностью, однако это вполне могло объясняться резким светом электрической лампы.