Правило русского спецназа - Николаев Андрей - Страница 20

— В группе были крейсера «Форт Юкон», «Тихуана» и две флотилии фрегатов.

— М-м… — Кирилл Владимирович прищурился, вспоминая, — командиры: Кристофер Макензи и Мэтью Рендал? Дельные офицеры.

— Общее командование осуществлял контр-адмирал Хаксли. Насколько я знаю — штабист, помешанный на соблюдении устава.

— Потери? — деловито спросил Полубой.

— Больше пяти тысяч человек. Командир крейсера «Форт Юкон» кэптен Макензи застрелился.

— …твою мать!!! Простите, господин вице-адмирал.

— Ничего, майор. У меня была точно такая же реакция. Вам сейчас, естественно, не до мировых новостей, но советую взглянуть. Все планеты Содружества трясет от демонстраций. Назревает правительственный кризис. Ко всему прочему выяснилось, что гетайр Неарх выручил караван переселенцев по пути к Нойрадису — на них напали пираты, а гетайр отбил нападение. Черт знает что творится! Министр обороны Содружества подал в отставку, «свободная пресса» визжит, обвиняя разведку, флот, правительство и президента, демонстранты ходят с плакатами, громят армейские и флотские призывные пункты и под шумок грабят магазины. Ох уж мне эта американская демократия… — Свидерский выплюнул эту фразу, как изжеванный кусок червивого яблока.

— Господин вице-адмирал, — Небогатов в раздумье пожевал губами, — вам не кажется, что это происшествие отрицательным образом скажется на планах, относительно совместных действий против Александра?

— Вы, как всегда, видите самую суть проблемы, Кирилл Владимирович, — одобрительно кивнул Свидерский, — группа сенаторов сделала запрос правительству по поводу намеченной операции против гетайров Александра. Средства массовой информации требуют отозвать корабли, приданные группе адмирала Белевича. Несколько крупных компаний, такие как «Берне и Фишер электронике», «Макнамара инкорпорейтид», «Стил энд кемикл», пригрозили свернуть производство и добычу полезных ископаемых на отдаленных планетах, если правительство не примет немедленных мер.

— А меры, видимо, имеются в виду такие: оставить в покое Александра. Так?

— Ну впрямую это не говорят, но похоже на то. В общем, господа, посмотрите информационные каналы Содружества. Много полезного не почерпнете, однако составите собственное мнение.

— И будем готовы к осложнениям на Сан-Анджело, — добавил Небогатов.

— Да, антирусские настроения могут проявиться в любой форме. Кирилл Владимирович, докладывайте о ходе ремонта и обстановке каждый день. Желаю удачи, господа, — вице-адмирал коротко кивнул и отключил связь.

Полубой потянулся, покосился на сидящего в задумчивости Небогатова.

— Ну, Кирюха! Чего пригорюнился? Осложнений испугался? Будут проблемы — будем решать. Не ломай голову попусту. К тому же если адмиралтейство вовремя переведет деньги за ремонт, то, я думаю, никаких проблем не возникнет. Они же за деньги о чем хочешь забудут. Что им пять тысяч поселенцев и застрелившийся командир крейсера?

— Я не о том, Касьян, — Небогатов поднял голову, и Полубой увидел тоску в глазах друга, — я ведь знал кэптена Макензи. «Форт Юкон» в прошлом году заходил в Нарву, и он два дня гостил у нас с Верочкой.

— М-да… — протянул Полубой.

Небогатов открыл небольшой настенный бар, вынул бутылку «Династии», две рюмки и налил граммов по пятьдесят.

Выпили не чокаясь, молча помянув Кристофера Макензи.

— «…Нью-Вашингтона. Если такое творится в столице, то можно представить, что сейчас происходит в других городах!» — Корреспондент, брызгая слюной, вещал самозабвенно и неистово, будто и впрямь проникся чувствами демонстрантов за своей спиной. Камеры слежения оператора новостей выхватывали из толпы наиболее ярких участников шествия, покрасневшие от крика лица, поднятые кулаки, лозунги на парящих над толпой транспарантах. — «Адмиралов — к ответу, правительство — в отставку, президента — на ранчо, Александра — в Белый дом», «Хаксли, ты — сволочь!», «Флот Содружества — на базы. Отзовите убийц!», «Русские — идите в задницу!».

— Можно подумать, что мы их силой тащили, — проворчал Полубой, брезгливо глядя на экран, — слушай, а ведь государь император тоже любит на ферме поработать, как и их президент.

— Ну и что? Я, к примеру, легавых держу.

— А я рыбу люблю ловить, — Полубой запрокинул голову, и на его лице появилось мечтательное выражение. — Знаешь, как здорово на зорьке…

— Помолчи, — остановил его Небогатов и прибавил звук.

— «…президента Содружества Американской Конституции Генри Банистера».

На экране, на фоне флага Содружества, появился президент — моложавый мужчина с благородной сединой на висках и приличествующим случаю скорбным выражением на невыразительном лице.

— Дорогие сограждане! Друзья мои, — голос президента дрогнул, — в этот тяжелый день, когда все мы в горестном недоумении вопрошаем: за что, Господи, посылаешь ты нам столь суровое испытание? Я хотел бы принести свои самые глубокие…

— Я уже насмотрелся, — заявил Полубой, — и наслушался.

— Погоди. Я не думаю, что он ограничится соболезнованиями.

— …лучшие из лучших. Все мы знаем, как трудно решиться покинуть родной дом, чтобы нести свет демократии, осваивая новые миры, которые наши дети…

— Ты знаешь, какой обычно социальный состав переселенцев? — спросил Небогатов.

— Приблизительно. Не уверен, что те, кто доволен жизнью, полетят осваивать новые планеты.

— Правильно. Разорившиеся фермеры, безработные, словом, те, которым не нашлось места и кто мечтает выбиться в люди и обеспечить приемлемую жизнь хотя бы своим детям. Ненавижу, когда вот так пускают розовые сопли, расписывая, каких отличных специалистов и прекрасных людей потеряло общество. Что ж их отпустили, если они были такими прекрасными. Лучшие из лучших… — в голосе Небогатова прозвучала горечь.

Президент Содружества склонил голову в память погибших. Когда он вновь посмотрел на зрителей, в его лице не осталось и следа печали и скорби. Это было лицо уверенного в себе человека, умеющего принимать непростые, подчас жесткие, но необходимые решения.

— Сограждане! Мы живем в демократической стране, и я не могу не прислушаться к голосу народа, который здесь, в стенах Белого дома, слышен даже лучше, чем на заполненных демонстрантами улицах. Принимая во внимание трагические события последних дней, я принял решение, — президент сделал эффектную паузу и, повысив голос почти до крика, продолжил, — отозвать наш флот, готовящийся в составе объединенных сил к совместной операции, — Банистер подался вперед, и экран заполнило его лицо. — Довольно потерь, довольно слез, сограждане! Мы не можем позволить нашим ребятам умирать за чужие интересы. Наши парни летят домой, друзья мои!

Небогатов отключил канал новостей.

— Будто исключительно нам интересно прищучить гетайров. Кирилл, тебе сильно мешает Александр Великий со-товарищи? — спросил Полубой. — Мне так вовсе не мешает. Почему мы всегда за всех отдуваемся? Они расстреляли собственные транспорты с собственными гражданами, а мы виноваты?

— Остаются еще корабли Лиги, Ниппона и султаната. В конце концов с Александром мы справимся и сами, но меня вот что волнует: слишком уж быстро организовали демонстрации протеста, слишком слаженно завопила пресса, и чересчур согласованно действовали те, кто был против совместной операции против гетайров. Запросы в сенате, выступления конгрессменов. Ведь и двух суток не прошло.

— Да, — согласился Полубой, — похоже, это была не ошибка, а провокация. И ее ждали.

— Ладно, — Небогатов помотал головой, отгоняя тяжелые мысли, — у нас своя задача, Касьян, но скажу тебе: я бы отдал месячное жалованье, только бы побыстрее оставить Сан-Анджело за кормой. Чувствую, хлебнем мы лиха.

Предчувствия не подвели капитана первого ранга Небогатова. Проблемы начались еще до того, как «Дерзкий» вышел на орбиту планеты.

Глава 12

Полубой скучающе смотрел на планету через обзорный экран. Отсюда Сан-Анджело напоминала апельсин, слегка попорченный плесенью — на обращенной к кораблю стороне планеты была пустыня желтого, почти оранжевого цвета, по краю которой проходил серый облачный фронт.