Правило русского спецназа - Николаев Андрей - Страница 19

Титов вздернул подбородок, показывая, что собственное мнение он будет отстаивать, невзирая на чины и звания.

— Господин капитан первого ранга, господа офицеры! — начал он звонким голосом. — Считаю, что приоритетным перед всеми решениями должно быть то, которое обеспечит скорейшее выполнение задания командования. И дело не в вопросах, которые возникнут при заходе в порт: право властей задавать вопросы, а наше право — отвечать или нет, поскольку проход «Дерзкого» через сектор, подконтрольный Содружеству, согласован с министерством обороны САК. Дело чести нашего экипажа… — Титов сбился, сообразив, что слишком уж выспренно начал изъясняться в кругу сослуживцев, — в общем, задача ясна, и ее надо выполнить любой ценой. Я считаю любое промедление неоправданным.

— Устами младенца глаголет истина, — одобрительно прогудел Полубой, — чего тут обсуждать. Я всегда говорил: есть приказ и…

— Господин майор, — перебил его Небогатов, — в кают-компании вы не имеете права голоса. Извольте не мешать.

Полубой набычился и побагровел, однако промолчал, пообещав себе, что припомнит Кириллу его слова.

Лейтенант опустился на стул, быстро смахнув выступившую испарину — все-таки, выступая перед офицерами, которые имели за плечами боевой опыт, он чувствовал себя не слишком уверенно.

Дальше высказывались все присутствующие. Коваленко поддержал приятеля безоговорочно, однако потом мнения разделились. Первый помощник, капитан третьего ранга Гаркуша, подытожил аргументы сторонников ремонта эсминца в порту:

— Господа, не забывайте, что мы можем столкнуться с превосходящими силами гетайров и тогда нам понадобится вся скорость и вся мощность силового поля. Отказавшись от ремонта, мы рискуем не только не выполнить задание, но и ставим под угрозу корабль и экипаж. Что касается секретности, то есть много возможностей обеспечить ее, вплоть до отмены увольнений на берег. — Коротко поклонившись в знак того, что закончил, он сел на свое место рядом с Небогатовым.

— Итак, я внимательно выслушал ваше мнение, господа. За последствия этого решения перед командованием, государем и собственной совестью отвечаю только я. Приказываю: навигатору проложить курс к ближайшей звездной системе, в пределах которой возможно осуществить ремонт корабля. Все свободны. Господин майор, прошу остаться, — добавил Небогатов.

Офицеры задвигали стульями, направляясь к выходу и вполголоса разговаривая. Приказ никто не обсуждал — время обсуждения и обмена мнениями прошло, задача была поставлена, и теперь каждый мог думать, как лучше ее решать.

Кирилл Владимирович дождался, пока последний из присутствующих на собрании выйдет и дверь скользнет в пазы, после чего подошел к Полубою и присел на край стола напротив него. Касьян сделал вид, что сильно заинтересован заусеницей на среднем пальце. Он даже попытался ухватить ее зубами.

— Ты что, голоден? — спросил Небогатов.

— Нет, — удивился Полубой, — с чего ты взял?

— Тогда прекрати глодать пальцы и слушай: пока что ты — пассажир. На этом корабле я царь и Бог. Вот ты строишь обиженную физиономию, а между прочим, если бы я не поставил тебя на место, то потерял бы часть своего авторитета среди офицеров. Да-да, мой милый господин майор. Ты должен знать, что на совещании в кают-компании имеют право высказываться только офицеры корабля. Если, конечно, тебе не предложат выступить. Тебе предлагали?

Полубой сконфуженно кашлянул.

— Ну ладно тебе… ишь, как обернул! Я же еще и виноват оказался.

— Авторитет командира нарабатывается не один день, не один месяц, а может, и не один год. У вас что, не так? То-то и оно. Ладно, проехали. Давай лучше подумаем, как соблюсти секретность. Может и вправду, отменить увольнительные?

— Нет, — Полубой покачал головой, — вот тогда и возникнут вопросы: почему экипаж не отпускают на берег? Чего боится капитан Небогатов? Поговори со старшинами — они личный состав знают лучше офицеров, и тех моряков, которые могут себе позволить лишнего, — Касьян прищелкнул пальцем по горлу, — придержи на борту. С остальными придется провести душеспасительную беседу о соблюдении секретности, но это уже мелочи.

— Добро. А вот насчет твоих ребят у меня есть отдельное соображение. Помнишь историю морского права?

— Откуда, — удивился Полубой, — столько лет прошло.

— А я вот помню. Был такой указ Петра Первого, и касался он, как мне теперь представляется, таких же парней, как твои. Небогатов прикрыл глаза, делая вид, что вспоминает. — Ага, вот как он звучит: «Морских служивых людишек, кои окажутся по роду службы в иноземных портах, на берег не списывать. Ибо эта чернь слова доброго не скажет, а драку учинит незамедлительно».

— Ну… ты… — от возмущения Полубой потерял дар речи, — да мои орлы…

Небогатов расхохотался, хлопая себя по коленям.

— Купил… как я тебя купил, а? — он отсмеялся, вытер выступившие слезы и посерьезнел. — Нет, дело, конечно, не в указе Петра Великого. Просто уж очень сильно твои «медведи» отличаются от моряков. Достаточно внимательный взгляд сразу определит, кто есть кто. Ну а так как пассажиров на борту эскадренного миноносца не бывает по определению, то уж извини — придется тебе с ребятами куковать на борту.

— Да, не повезло, — согласился Полубой, — а хоть в какой порт идем, скажешь?

— Пойдем ко мне в каюту, — Небогатов поднялся и прошел к двери, — прежде всего — доклад адмиралу.

Глава 11

В ближайшей звездной системе оказалась только одна планета, которая была терраформирована — Сан-Анджело. Колонизировали ее выходцы с Содружества Американской Конституции сто пятьдесят лет назад. Численность населения была невелика для освоенной планеты — всего около миллиона человек. Из двух материков — восточного и западного больше был освоен восточный — там нашли полезные ископаемые, и горнорудные компании принялись завоевывать планету всерьез. Еще сто лет назад на ней практически не было ничего — законсервированная база флота Содружества и разрозненные поселки, в которых люди обходились тем, что могли вырастить, и товарами, несколько раз в год доставляемыми из метрополии. В нынешнем году на Сан-Анджело родился миллионный житель, хотя и до сих пор основной прирост населения шел за счет поселенцев.

По материкам были разбросаны семь городов и несколько десятков поселков, от базы флот Содружества давно отказался, продав землю и оборудование на аукционе, и теперь у планеты был собственный грузо-пассажирский терминал, включающий несколько наземных и один орбитальный доки.

Всю эту информацию Небогатову доложил навигатор, успевший наметить курс к Сан-Аиджело.

Дав добро на смену курса, Небогатов по личному каналу связался со штабом флота.

Вице-адмирал Свидерский выслушал доклад капитана первого ранга молча. Видно было, что адмирал чем-то озабочен.

— Ну что ж, Кирилл Владимирович, выбор твой одобряю, — сказал Свидерский, — однако возникли некоторые сложности. Впрочем, надеюсь, вас это не коснется. Майор, ваши люди готовы?

— Мои люди готовы всегда, господин вице-адмирал, — ответил Полубой.

Свидерский усмехнулся.

— Узнаю морскую пехоту. Как же без апломба! Вот что, господа, — он поморщился, — ремонт мы, конечно, оплатим, но на Сан-Анджело могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.

— А в чем дело? — спросил Небогатов.

— Наши коллеги из Четвертого флота Содружества здорово начудили. Э-э… да что говорить! Обосрались, как сопливые пацаны, — вице-адмирал побагровел, но, несколько раз глубоко вздохнув, успокоился. — Силами ударной группы в составе двух тяжелых крейсеров и двух флотилий фрегатов они устроили засаду на гетайров Александра над Нойрадисом. Это четвертая планета Беты Сарацина. Не знаю, что там произошло: то ли разведка подвела, то ли их подставили, но вместо кораблей гетайров крейсера расстреляли транспорты с переселенцами.

— Как же так, — проворчал Полубой, — глаза они, что ли, дома забыли?

— Какие корабли участвовали в операции? — спросил Небогатов.