Пушка Ньютона - Киз Грегори - Страница 25

На секунду Бену показалось, что мир вокруг закружился в бешеном водовороте, и он сам, как безвольная щепка, подхвачен этим водоворотом. Луч заходящего солнца, отразившись где-то за рекой, в Бостоне, вспыхнул ослепительным светом на поверхности воды.

– По-твоему, все эти великие мужи заняты расчетами формулы? – спросил Бен. – Ты считаешь, что они – выдающиеся философы и значительные личности?

– В целом уровень математических расчетов на порядок выше всего, что мне доводилось видеть, – заверил его Джон. – И большая их часть превосходит все, что было когда-либо напечатано. Также есть некоторые намеки, что финансирует это сам король. – Он усмехнулся. – Может быть, даже сам Ньютон принимает участие; переписка ведется анонимно, вместо подписи ставится одна буква. А почему это так тебя интересует?

– Помнишь, я говорил, что нам надо написать одно письмо?

– Ты имеешь в виду письмо о «франклиновском» эфирографе, да? Можешь не беспокоиться, я уже рассчитал формулу. Я не вполне уверен, что она абсолютно верна, но любой более опытный математик сразу поймет, что я хотел ею выразить.

– Джон, ты понимаешь, что это наш шанс. Мы обязательно должны отправить твою формулу этим математикам.

– Почему и с какой целью?

– Потому! У нас есть решение их неразрешенной задачи.

Джон вперился в него тяжелым, непонимающим взглядом, но уже в следующую минуту глаза его загорелись, и он присвистнул. Джон обернулся и окинул взглядом Бостон. Город теснился между маяком и Тримонтеном, напоминая груду беспорядочно разбросанных детских кубиков, над которыми возвышалось несколько колоколен и одна единственная ветряная мельница.

– Отсюда город кажется таким маленьким, – произнес Джон.

Бен налег на руль, вода ощутимо сопротивлялась, но лодка все же повиновалась тому, кто управлял ею. Бен ничего не ответил приятелю, лишь согласно кивнул головой, мысли его уже летели вперед, туда, где простирался океан, и еще дальше…

9. Покушение на короля

Адриана лежала на палубе, под ногами обезумевших участников маскарада, оглохшая от их отчаянных воплей. Она задыхалась: запах, отвратительнее серы, забивал нос, рот, проникал в легкие. Подле нее упал мужчина, его парик пылал, как факел, руки свело от боли, глаза не видели ничего вокруг. Адриана, все еще чувствуя нестерпимый жар на спине, каталась по палубе. Но платье не горело, или, по крайней мере, она так для себя решила. Глотнув ртом зловонный и дымный воздух, она попыталась подняться на ноги, и это ей удалось. Дым запустил черные когти в самую глубину ее легких. От дыма она ничего не видела перед собой, но тут баржа закачалась под ногами, и в прорехах меж дымными клубами ей предстало происходящее.

Адриане показалось, что перед ней развернулась панорама ада. Все было охвачено пламенем, а в центре огромным костром горела пирамида. У ее подножия, как груда обгоревших бревен, лежали обуглившиеся человеческие тела, некоторые из них все еще горели. Поодаль от пирамиды придворные, с ног до головы перепачканные сажей, дергали руками и ногами, подпрыгивали и кружились в ужасном танце, который мог бы прельстить самого дьявола. Адриана слегка удивилась, увидев герцогиню Орлеанскую, в парике, черном от копоти, растрепанном платье, но целую и невредимую. Мужчине рядом повезло меньше: он ощупывал лицо, красное как помидор, и раскачивался, стоя на коленях, подобно кающемуся грешнику.

– Король! – завизжала герцогиня, рванувшись к пирамиде. – Король! Отец!

«Ну конечно же, надо спасать короля», – подумала Адриана и тоже сделала шаг в сторону охваченной огнем пирамиды. Неожиданно картина ада изменилась. Теперь баржа походила не столько на преисподнюю, сколько на Содом, на башни которого обрушился гнев Господний. Ноги отказались держать Адриану, она упала, и последней промелькнувшей мыслью было: «Я превратилась в соляной столб. Какая глупость, не надо было на все это смотреть».

Адриана пришла в себя от ужасного холода и воды, которая заливала нос и рот. Она попыталась закричать, но только набрала полный рот грязной воды. Чьи-то руки стальным обручем стиснули ее талию, неизвестный тяжело задышал ей в самое ухо.

«Главное – не сопротивляться, – решила Адриана, когда ее охватила паника, заглушившая первоначальный шок. – Нельзя сопротивляться, иначе я утоплю и себя, и своего спасителя». Но эти благие мысли не спасли ее голову от погружения под воду, она принялась барахтаться, пинаясь ногами и толкаясь локтями.

– Перестань! – Слова вошли ей прямо в ухо. – Пожалуйста.

Хриплый голос прозвучал тихо и нежно. Неизвестный спаситель перевернулся и поплыл на спине, держа ее рядом и при этом выталкивая на поверхность. Адриана чувствовала, как он сильно работает ногами. Спину ей все еще пекло.

Неимоверным усилием Адриана заставила тело расслабиться. Мужчина сразу же поплыл быстрее и увереннее. Адриана поняла, что опасность для нее миновала. Она моргнула несколько раз и смахнула капли с ресниц; показалось серое небо над головой и горизонт, она попыталась вытянуть голову и оглянуться назад.

Баржа пылала, вокруг нее плавали два миниатюрных кораблика, и Адриане было видно, как на их борт из воды вытаскивали маленькие человеческие фигурки. В голове родились совершенно глупые мысли: «Короля и дофина среди них не должно быть. Они находились на самой вершине пирамиды, в самом центре пожара. Людовика XIV и Людовика XV больше нет в живых».

Что же случилось?

Мужчина продолжал плыть, напряженно работая ногами, и она вдруг подумала с какой-то бессмысленной и отчетливой ясностью, что никогда ни один мужчина не держал ее в своих объятиях, если не считать отца и дедушку, но это было так давно.

Вдруг незнакомец сменил ритм, а затем подтянул ее вверх. Адриана прижалась щекой к лицу мужчины, которого так и не разглядела. Не удалось ей увидеть его и тогда, когда он повернул голову и на секунду мелькнул его профиль. У самого берега человек пять прыгнули в воду, она почувствовала, как пять пар рук подхватили ее и аккуратно положили на камни. Адриана поймала на себе взгляд своего спасителя, которого вслед за ней вытащили из воды. В следующее мгновение он уже растворился в толпе пострадавших участников карнавала.

– Мадемуазель ранена? Ей нужен доктор? – обратились к ней с вопросами.

– Нет, спасибо. Мадемуазель в полном порядке, – облегченно вздохнула Адриана.

Вдруг толпа на берегу взорвалась криками: «Да здравствует король!», «Король жив!» – Адриане слышались в этих криках и восторг, и разочарование.

– Святой боже! – вырвалось у Джеффри Рэндома. От ослепительной вспышки он закрыл глаза. Когда же открыл их вновь, то взглянул на мушкет, что держал в руках, с восхищением. – Молодчина, «браун бесе» [15], – пробормотал он, оглядываясь по сторонам, не видел ли кто, как он стрелял. Но, как ему и обещали, в галерее он был один. Выглянув наружу, он убедился, что звук выстрела не привлек ничьего внимания.

Тот, кто его нанял, все предусмотрел, по крайней мере до сего момента. Он, Джефф Рэндом, только что убил короля – двух королей, если уж быть совсем точным. Пропасть сколько народу обрадуется, узнав эту новость, не говоря уж о самом герцоге Мальборо. Но без помощи Версаля вряд ли даже самый лучший английский наемный убийца преуспел бы в этом деле.

Мальборо должен оценить такой талант, не важно, кому он достался – простому ли солдату или офицеру. И снова Джеффри Рэндом дал герцогу повод вспомнить о нем как о герое.

«Черт побери, одним выстрелом он решил исход войны, поставил в ней точку! Совсем неплохо для простого парня из Нортамбриана».

Он вскинул мушкет на плечо и с удовлетворением посмотрел на свой мундир. С этой минуты и до того момента, когда он удалится от Франции на безопасное расстояние, он – ничем не примечательный ирландский драгун, состоящий на службе у французской короны, в подтверждение и документы заготовлены. Он спустился вниз по лестнице и, стараясь не заблудиться, прошел несколько залов.