Пушка Ньютона - Киз Грегори - Страница 24

Бен скептически скривил губы, обдумывая, как бы ему вытащить Джона из дебрей глупости.

– Я читал, – начал он осторожно, – что Готфрид фон Лейбниц считал, будто материя содержит в себе нечто, что он назвал монадами.

– Да… так он называл ферменты, – подхватил Джон.

– В отдаленном смысле, – поправил Бен. – Сейчас его теория в значительной степени подвержена сомнению. Лейбниц считал эти монады живыми и разумными существами, может быть, даже частичками Божественного разума.

– Кажется, нечто подобное утверждал и Ньютон?

– Вовсе нет. Ньютон утверждает, что пространство и время – это органы Бога, посредством которых он воспринимает наши поступки. Лейбниц же полагал, что монады имеют сознание.

Джон мотнул головой, откинув назад волосы, и наградил приятеля скептической ухмылкой:

– Ты что, выдвигаешь гипотезу, будто эти сны наслал на нас пруд в отместку за то, что мы потревожили находящиеся в нем монады?

– Нет, я не выдвигаю такую гипотезу, поскольку думаю, что Лейбниц ошибался. Послушай, вон тот шкот, я хочу сменить галс.

Джон подтянул канат, но по выражению его лица было видно, что он не считает разговор оконченным.

– Все это очень даже возможно, – робко продолжал Джон.

– Все это возможно, – согласился Бен, – только, я думаю, маловероятно. Наука свидетельствует, что мир существует в соответствии с определенными законами – законами движения, сродства, общности. Научные высказывания Лейбница в той или иной степени совпадают с мудростью древних, а те верили, что мир – это бессознательное пространство, в котором господствует прихотливая воля миллионов разнообразных божков. Все передовые ученые и маги опровергают такое представление о мире.

– Разве Лейбниц был тупым идиотом?

– Конечно же нет. Просто он заблуждался.

Джон поджал губы так, что они стали похожи на тонкую ниточку, это означало, что он остался при своем мнении.

– Мне и раньше доводилось слышать твои рассуждения о многобожии, – напомнил он Бену. – Очень даже возможно, что творец нашей вселенной находится слишком далеко, чтобы жаждать нашего поклонения или заботиться о наших бедах насущных. Я вполне допускаю, что между Богом и людьми есть промежуточные ступени, ну, как, например, между человеком и животными.

– Да, как, например, Локк предложил свою великую цепь взаимосвязей. Но эта цепь совсем не похожа на идеи Лейбница.

Бен наклонился за борт и, ловким движением зачерпнув пригоршню воды, подбросил ее вверх. Поток капель обрушился на Джона.

– Ты что! – завопил Джон.

– В этой речной воде обитают сотни видов рыб, – весело сказал Бен, – одни – большие, другие – маленькие, одни находятся на более высокой ступени развития, другие – на более низкой. Но из этого вовсе не следует, что у самой воды есть разум. А вот если бы я бросил в тебя рыбой, то ты мог бы сразу сказать, что она живая, ведь так, а?

– Я могу сказать только то, что ты вымочил все мои листы, – проворчал Джон, стряхивая капли с бумаги. – И если у тебя есть еще какая-нибудь гипотеза, получше предыдущей, то я бы выслушал ее с превеликой радостью.

– Я ничего не знаю, – неожиданно рассердился Бен. – Может быть, ты и прав, может быть, какие-то эфирные частицы и заразили нас, расстроили наш рассудок так, что нам стали сниться одинаковые кошмары.

– Ты говоришь о том человеке, что нам обоим приснился?

Бен улыбнулся:

– Именно. Ну что ж, давай разработаем эту гипотезу. Допустим, где-то рядом есть еще один маг, весьма поднаторевший в своем искусстве. Возможно, наблюдая за нами на пруду, он увидел в наших действиях угрозу своему благополучию и наслал эти кошмарные сны, чтобы запугать нас?

Джон кивнул, хотя лицо его выражало недоверие:

– Это больше напоминает колдовство, процветавшее во времена наших прабабушек, чем настоящую магию.

– Согласен. В науке и алхимии все понятно, потому что там все логически выстроено и математически рассчитано. И хотя ты так порывался найти глупое и ненаучное объяснение…

– Да это ты начал рассуждать о монадах! – возмутился Джон.

– Да, начал, но чтобы разобраться с ними и отвергнуть как заблуждение. Не надо ничего запутывать. Оттого, что мы с тобой не прочитали ни одной научной книжки о снах, вовсе не значит, что их не существует. Во Франции и Испании…

– И там, откуда отправлены эти формулы, – подхватил Джон, вперив взгляд в листы, которые все еще держал в руках, – сны – явление странное и неизведанное.

Бен обрадовался, что разговор перешел в другое русло. Ему совсем не хотелось врать Джону, но что-то внутри сдерживало его и не позволяло признаться, что произошедшее было не сном, а самой что ни на есть явью…

Неожиданно его поразила мысль, будто ему запрещают об этом рассказывать. Хотя странно, ведь он сам принял такое решение. А что если и Джон мучается той же неразрешимой проблемой? Что если обе встречи были наяву, но они могут говорить о них только как если бы видели все это во сне? Хотя у Джона действительно мог бытьсон, поскольку он, Бен, принимал в нем участие… «Надо будет все хорошенечко обдумать на досуге», – решил про себя Бен.

– Как ты только разбираешься в этих формулах, Джон?! Я так усердно пытался развивать свои математические способности, но не слишком-то далеко ушел вперед.

– Ну, несколько шагов-то сделал, – пробурчал Джон, не отрывая глаз от страниц с формулами и время от времени одобрительно кивая головой. Наконец он остановился на одном из листов. – Вот это действительно интересно. Ты понимаешь, что это?

– Расчеты, описывающие движение какого-то тела, разве нет?

– Совершенно верно. Но, обрати внимание, это тело движется по орбите вокруг другого тела, чьи размеры значительно превышают его собственные. Полагаю, что движение происходит вокруг Солнца.

– А тело меньших размеров – одна из планет? Джон замотал головой:

– Не знаю, не знаю. В расчетах много частей отсутствует, вероятно, их уже давным-давно рассчитали, и сейчас только подводят итоги. Во всей переписке решается одна проблема – проблема сродства.

– Как это понимать?

– Они стараются создать мощное притяжение между двумя объектами. Посмотри сюда. Видишь? Это один к одному теорема Папина, та самая, которая позволила создать волшебные пушки.

– Которые Мальборо использует в войне против Франции?

– Совершенно верно!

– И о которых я имею весьма смутное представление, – заметил Бен.

– Поясняю, ядро такой пушки вступает в специфический резонанс с мишенью.

– Получается, что ядро охотится за тобой, – подхватил Бен.

Коллинз воодушевленно тряхнул головой:

– В основном пушки используются для разрушения стен с большого расстояния. Вначале засылают шпионов и инженеров; они разведывают, в каких каменоломнях добывался камень для строительства. Затем к делу подключаются алхимики; те, взяв камень за образец, искусственно создают сродство в своем арсенале. Пушки стреляют с очень большого расстояния. Они дождем ядер поливают крепость с невероятно большой дистанции, но с поразительной точностью попадания.

– Теперь понятно. И эта формула отражает сходное действие?

– Да, – подтвердил Джон. – Но пока что у них есть уравнение, описывающее фермент одного из тел, а для другого тела уравнение отсутствует.

– Словно им не удалось найти каменоломню с нужным образцом камня.

– Вот тут-то и закавыка, – ответил Джон. – По всей видимости, у них есть, как ты говоришь, образец камня, но, кажется, им недостает фермента пушечного ядра.

– Ах вот в чем дело! – Бен наморщил лицо, стараясь понять, что бы все это значило.

– Что тут думать, конечно, эта формула для пушки. Я просто объясняю тебе в рамках тобою же предложенной аналогии. Они ищут возможность изменить траекторию движения одного тела за счет особого и очень сильного сродства, при условии движения второго тела.

– То есть они пытаются создать пушечное ядро, способное найти другое, летящее ядро.

– Именно. Насколько я могу судить, движения, которые они рассчитывают, – дьявольски сложные, и я понимаю эти расчеты только в самых общих чертах. Но формула, способная заставить два ядра встретиться в полете, должна выглядеть точно так же, как вот эта. И единственное, что им никак не удается сделать и над чем они бьются, – это рассчитать характеристики сродства одного из ядер.