Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико - Страница 20

— О’кей, тогда в девять в «Acqua delle donne», с подругой или без.

— Хорошо.

Он прощается и убегает. Что он делал в спортзале? Лишнего веса у него нет, он худой как мои самые выцветшие воспоминания. Впрочем, это его дела. А он все же клевый.

Ну вот. Я так и знала! Я так и знала, что Стэп придет сюда, в спортзал. Я была в этом уверена. И точно знала, что придет именно в этот спортзал! Какая же я умная! А он такой консервативный. Даже слишком. Хочется надеяться, что он хоть в чем-нибудь изменился! Ну ладно, теперь я ухожу. Он меня не видел. Я же услышала то, что должна была услышать.

Подхожу к первым тренажерам, быстро разминаюсь, повторяю все с начала, энергично, чтобы разогреть мышцы. Нагрузки небольшие, самый необходимый минимум. Вижу, как торопливо убегает какая-то девчонка в оранжевой шапочке, шапочка сползает у нее с головы. Сколько же странных людей на этом свете. Рядом две другие девчонки болтают и смеются над чем-то. Рассказывают друг другу о вчерашнем вечере и строят планы на сегодняшний. Одна слегка накрашена, у нее короткие мелированные волосы, которые она беспрестанно поправляет. У нее чудная фигура, и она выставляет ее напоказ. Вторая — пухляшка невысокого роста, волосы падают на плечи, они кажутся темнее, чем на самом деле, потому что грязные. Руки держит на бедрах, ее серый тренировочный костюм кое-где в пятнах, и из него слегка выпячивается живот.

— Давайте, работайте! В спортивный зал ходят работать….

Я улыбаюсь, проходя мимо них.

Низенькая, вместо ответа, строит какую-то рожицу. Вторая поспокойнее.

— Мы восстанавливаемся.

— После чего?

— После упражнений со штангами.

— А, я-то думал, после чего поприятнее.

— Это будет позже.

— Кто бы сомневался.

Теперь они обе смеются. На самом деле, насчет второй у меня есть кое-какие сомнения. Женщины всегда умеют сделать так, что последнее слово будет зa ними. И что поделаешь, нам приходится консолидироваться, по крайней мере, в некоторых случаях. Я смотрю на нее внимательнее. Она говорит что-то подруге, указывая на меня взглядом. Та смотрит на меня. Я вижу ее отражение в зеркале, она улыбается. Девушка и вправду красивая: короткие волосы, маленькая грудь четко вырисовывается под боди. Видны соски. Она это знает, но не прикрывается. Я улыбаюсь и переключаюсь на свой брюшной пресс. Делаю первый подход до ста. Когда заканчиваю, девушек уже нет. Наверное, пошли в душ. Не факт, что я их узнаю, если случайно встречу. Меня всегда удивляло, до какой степени женщина меняется, выйдя из раздевалки. Она совершенно не похожа на ту, которую ты видел чуть раньше на тренажере со свободными весами. Все без исключения становятся красивее. В худшем случае, ты представляешь ее в элегантной одежде, а она выходит в сапогах с золотыми пряжками или что-нибудь в этом роде. Но так или иначе, они меняются. Здесь еще не последнюю роль играет макияж. Второй подход до ста. Я, не останавливаясь, делаю упражнения: руки за голову, локти прямые, напряженные, открытые; смотрю в потолок. Раз-два. Еще быстрее. Все, больше не могу, в мышцах появляется боль, я думаю об отце, о его новой женщине. Продолжаю, не останавливаясь, восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто. Думаю о матери. Девяносто один, девяносто два. Сколько же времени я ее не видел. Девяносто четыре, девяносто пять. Я должен позвонить ей, надо бы позвонить. Девяносто восемь, девяносто девять, сто. Все.

— Глазам своим не верю, Стэп!

Я оборачиваюсь, слова вымолвить не могу — такая боль в мышцах живота. На секунду вспоминаю фильм Троизи [12], где он, увидев женщину, которая ему очень нравится, делает круг вокруг дома и, когда выскакивает на нее, так тяжело дышит, что слова вымолвить не может.

Троизи — это круто.

— Что ты тут делаешь? A-а, ты вернулся… Мне говорили, ты в Нью-Йорке!

Кто тут еще? Ничего не поделаешь. Здесь невозможно остаться незамеченным.

Перевожу дыхание. Ну уж его-то я сразу узнаю.

— Привет, Яхтсмен, как дела?

— Ты помнишь мое прозвище? Знаешь, меня уже давно так никто не называет.

— Значит, ты изменился?

— Да я и не понимал никогда, почему все называли меня Яхтсменом. Я говорил, что люблю лодки, но никогда толком на них не катался.

— Ты что, и вправду не знаешь, что значит твое прозвище?

— Нет, не знаю.

Я рассматриваю его. Те же крупные зубы, футболка с дырками, ярко-синего цвета шорты рваные и сползшие носки, идеально сочетающиеся со старыми кроссовками «Adidas stansmith». Яхтсмен.

— Ну, скажи.

Я вру:

— Тебя звали Яхтсмен, потому что ты очень любил море.

— Поэтому? Теперь понял. Это правда. Я его люблю.

Он удовлетворен, он гордится своим прозвищем. Кажется, он даже смотрится в зеркало, настолько его плющит. На самом деле, у него никогда не было денег, и он ходил с нами, чтобы поесть пиццу на халяву. Поэтому все и говорили: «Вон он, несется на всех парусах». Бедный Яхтсмен. Однажды он получил тумаков от одной потаскухи в боулинге, недалеко от Аниене: он там, вроде как выполнил какую-то работенку и хотел, чтобы ему сделали скидку. У него было при себе девять евро, а навеселился он на все двадцать…

— Слушай, я так рад, что ты вернулся, — он восторженно смотрит на меня, похоже, и вправду рад. — Ты уже видел кого-нибудь?

— Нет, я вчера только приехал. Никого еще здесь, в зале не видел.

— Сейчас уже кто где занимается. А многие пришли работать. Другие за границу уехали. Ой, смотри, кто идет.

За окном проходит парень с короткой стрижкой и темно-синей сумкой на плече.

— Что-то не узнаю.

Присматриваюсь. Нет, не узнаю. Яхтсмен изо всех сил старается мне помочь.

— Да это же Негр. Помнишь его?

— A-а, понятно. Что-то припоминаю.

Парень входит и здоровается с Яхтсменом:

— Привет, Андре. Тренируешься?

Яхтсмен гордо указывает на меня.

— Ты что, не видишь, с кем я? Это Стэп.

Негр смотрит на меня внимательно. Улыбается. У него симпатичное лицо, немного сплющенные скулы. Он делает шаг навстречу.

— Что, и вправду Стэп?.. Быть не может. Сто лет не виделись.

Теперь я его узнаю. Сейчас у него короткие волосы. Раньше они были длинные, сальные, он частенько стоял в синей куртке у бара «Эвклиде» возле Винья Стеллути.

— Я и не знал, что у тебя такое прозвище. Негр. Кажется, тебя зовут Антонио.

— Да, после той истории с Тайсоном, все решили, что я на него похож.

У него короткая шея, пористая кожа, и слегка приплюснутый нос. И волосы подстрижены, как у Тайсона. Круглые глаза, и верхняя губа чуть больше, чем надо.

— Не очень-то ты похож.

— Не внешне! — Он хрипло смеется и закашливается. — Это из-за драки! Короче, я был на конкурсе мисс Террачина и там стал клеить одну участницу. Понял? Поэтому мне и припомнили Тайсона. Эта телка пригласила меня к себе в комнату, я полез к ней, а она думала, что я буду ей анекдоты рассказывать. Заорала и указала мне на дверь. Но я-то ей быстро объяснил, что она с головой не дружит. Вот с тех пор меня и прозвали Негром.

Они с Яхтсменом дружно смеются.

— Про эту историю писали все местные газеты. Легендарный Понтийский Тайсон. Так что я был прав, той девице радоваться надо было.

Яхтсмен добавляет азартно:

— Ты круче Тайсона! — И они снова заливаются смехом.

— Кстати, ты ведь был в Америке — в Нью-Йорке, если не ошибаюсь.

Ну вот, снова.

— Да. Я жил там два года, учился. Вчера вернулся. А сейчас хочу потренироваться.

Я пытаюсь закончить разговор.

— Слушай, а как ты насчет помахаться немного? Я слышал, ты был неплохим боксером. — Негр улыбается: он доволен своим предложением. Он уверен в себе.

— Ты, конечно, давно не тренировался и если не хочешь — черт с ним, забей. Просто все тут повторяют: «это легенда», «это легенда», и вот я, наконец, тебя вижу…