Сказки и легенды - Дорошевич Влас Михайлович - Страница 59

- Это подарок моего отца! - воскликнула принцесса. - Будет оскорблением для него, если я расстанусь с его подарком.

- Ну, это?

- Это подарок отца моего будущего жениха. Он почтет обидой, если узнает, что я оказала такое презрение к его подарку, и брак может...

- Ну, это!

- Это фамильное. Это кольцо носила еще моя покойная мать...

- Да есть же у вас хоть одна вещь, купленная вами...

- Я не покупала ни одной вещи! - дрожа, ответила принцесса. - И не имею права ни одной распорядиться...

- Так на кой же дьявол ты, разряженная, пришла сюда? - завопил вдруг и затопал ногами страшный человек. - Смеяться? Вон! Убирайся вон! Слышала? Вон! "Убирайся"... "Вон"...

Принцесса не знала, что значат эти слова. Но чувствовала, что они значат что-то нехорошее. Закричала в ужасе и опрометью кинулась из страшного дома. Голова у нее горела.

Она бежала, путаясь в платье, падала, вскакивала и снова бежала, боясь оглянуться.

Ей казалось, что страшный человек гонится за ней по пятам. Едва добежала она до дворца. Земля поплыла у нее под ногами.

Принцесса упала в дверях без памяти. Всполошилась стража. Всполошили дворец. Принцессу, в изодранном платье, в грязи, перенесли на постель.

Она встала с красным, пылающим лицом, с открытыми, полными ужаса глазами, никого не узнавала. С ее сухих, воспаленных губ срывались неясные слова: - Бедные... ребенок... деньги... кольца... убьет... На следующий день у нее открылась оспа. Принцесса лежала без памяти, среди видений. То ей представлялся страшный человек в рубище и с бородой. С ножом в руках. Человек кричал:

- А! Она не хочет отдавать своих колец! Так мы их отрубим вместе с пальцами!

То она видела святого. Встречала его на дороге и говорила:

- Не ходите к бедным! Зачем вы идете к бедным? Они злые. Пойдем лучше к нам, во дворец. Мы поместим вас в отличных комнатах и устроим в вашу честь охоту!

Святой кланялся, как кланяются камергеры, и говорил:

- Вы слишком добры, ваше высочество!

- Зовите меня просто принцессой!

И все святые, очарованные ее любезностью, шли прямо к ним, во дворец.

А в тронном зале, в золотой колыбели, - наследственной колыбели их рода, в которой лежал когда-то ее отец, в которой лежала она, лежал божественный младенец и улыбался ей, говоря:

- Принцесса Клотильда - самая красивая принцесса во всем свете!

Когда принцесса очнулась, она увидела себя в своей комнате, окруженною фрейлинами, которые радостно воскликнули: "а-а!" - когда она открыла глаза, узнала их и улыбнулась.

- Я, должно быть, очень переменилась за время болезни! - сказала принцесса. - Отчего здесь нигде нет зеркала? Дайте мне зеркало!

Все кругом только заплакали.

Поправляясь, она узнала, что была больна оспой. Что сам папа, узнав об ее болезни, прислал кардинала Винченцио.

Знаменитого не только знатностью рода, глубокой ученостью, но и святостью жизни, что не часто встречается даже среди кардиналов.

- Святой кардинал стал во главе всего народа, и весь народ вымолил жизнь вашему высочеству! - с умилением рассказали принцессе фрейлины.

Король, ее отец, молясь об ее выздоровлении, послал папе драгоценную тиару.

Эта тиара была куплена на деньги всего народа. Король приказал, чтобы в подписке участвовали все без исключения: и богатые, и те, у кого ничего нет.

- Лепта вдовицы была особенно приятна господу! - как пояснил кардинал.

И весь народ, и богатые, и те, у кого ничего нет: - Дали денег на тиару!

- О, добрый наш народ! - со слезами воскликнула принцесса.

Она узнала, что когда ее нашли без памяти у дверей дворца короля Ромуальда, король, ее отец, решил больную отвезти домой, несмотря на возражения докторов, что это грозит ей смертью:

- Если дочери моей суждено умереть, - пусть умрет там, где родились и умирали все мы. В нашем дворце!

- О, добрый мой отец! - заплакала принцесса.

Ей рассказали, что король Ромуальд через своего посланного осведомившись, что оспа оставит глубокие следы на лице принцессы, прервал разговоры о свадьбе сына.

Тогда оскорбленный король, ее отец, объявил его государству войну.

- Каждый из моих подданных, - объявил он через герольдов, оскорблен поступком короля Ромуальда так же, как оскорблен я. А если бы было иначе, мой подданный не заслуживал бы чести называться подданным!

Его войско вторглось в пределы короля Ромуальда, уничтожая все на пути.

Война кончилась кровопролитным сражением.

- Мы победили, хотя на поле битвы осталось двадцать пять тысяч убитых наших воинов!

- О, наши преданные войска! - зарыдала, слушая об этом, принцесса.

Государство короля Ромуальда должно было заплатить огромную дань.

Что же касается до тех, у кого получила оспу принцесса, они были отысканы и их повесили обоих: и мужа, и жену.

- Как? Бедных? - в ужасе воскликнула принцесса.

- Это были не бедные, - это были негодяи! - пояснила ей старая гувернантка, которую пятнадцать лет тому назад прислал принцессе Клотильде английский король.

- "Негодяи"?! - с изумлением повторила принцесса. - Наш язык полон незнакомых слов! Что такое "негодяй"?

- Это люди, которые только и стремятся, чтобы захватить чужое! объяснила гувернантка.

- Захватить чужое! - в раздумье повторила принцесса. - Но я не видела у них ничего даже своего!

- Это потому, дитя мое, - вмешался в разговор святой кардинал Винченцио, - что господь карает их!

И принцесса радостно и благодарно улыбнулась ему.

- Что значит святой!

От одного его слова принцесса чувствовала, что незнакомая, непонятная тяжесть, которая все это время давила ей голову, исчезла.

Ум ее снова погружался в тихий, отрадный покой. Теперь ей было все ясно.

- Вы святой! - говорила принцесса, гуляя с кардиналом по чудным садам своего дворца. - Нет, нет! Вы из скромности будете отказываться, но эти слова богу так же хорошо известны на земле, как на небе! Вы святой. Это знаю я: по вашей молитве я выздоровела. И что меня особенно радует, - что вы, святой, пришли не к бедным, а к нам!

Кардинал повернул к ней свою высохшую трясущуюся голову, улыбнулся тонкими, белыми губами. И лаского ответил:

- А разве вы, дитя мое, не бедные... духом? ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ

(Швейцарские предания)

Мы с беатенбергским пастором, вдвоем, сидели на Амисбюле и пили молоко.

У нас, в горах, было еще светло, а в долинах уже наступил вечер. Интерлакен глубоко, внизу, мигал тысячами огоньков, - словно тысячи светляков собрались и держали совет. Розовая Юнгфрау мертвела и одевалась в белый глазет.

Был тот час, когда душа человека расположена к размышлениям и мечте.

Словно карнавал, звеня огромными звонками, медленно и величественно возвращалось стадо палевых эментальских коров.

- И подумать, - тихо сказал я, - что эти люди, которые только и думают, как бы разбавить молоко водой, - потомки тех, кто, как львы, дрались и умирали за свободу. Быть может, фрейлейн, которая только что плеснула нам теплой воды в парное молоко, - пра-пра-правнучка самого Вильгельма Телля! Вильгельм Телль! Как актера, мы знаем его только в героической роли. Среди эффектных декораций. При реве бури, зигзагах молний, раскатах грома на бушующем Фирвальдштетерском озере. Суровым стрелком, целящим в яблоко на голове родного сына. Прячущимся в диком ущелье, пускающим стрелу в деспота Гесслера. А за кулисами? Как он жил лотом? Как умер? Что с ним сталось?

- Предания сохранили нам все подробности дальнейшей жизни Вильгельма! - отвечал пастор. - И старинные летописи их подтверждают.

- Да?

- Да. Стрелок кончил довольно печально. Вначале это был ряд беспрерывных оваций. Вильгельма Телля встречали везде не иначе, как с колокольным звоном и при оглушительных криках "hoch" (ура (нем.).). Женщины целовали ему руки, дети пели "иодели", девушки украшали его венками из альпенроз и эдельвейсов, мужчины носили на руках. Ему не приходилось совсем ходить пешком. Его так и носили от деревни до деревни на руках. Так что стрелок даже сильно потолстел и ожирел. Свобода была достигнута! Но мало-помалу начинало рождаться недовольство. Первыми стали роптать шляпных дел мастера.