Мой милый друг - Кинсейл Лаура - Страница 3

Ваша принцесса Фоли».

«Бридженд-Хаус,

Херефордшир

2 февраля 1804 г.

Ах, зачем почтмейстер поторопился отправить мою посылку! Теперь ее не вернуть. Простите, мне стыдно за себя. Я очень расстроилась, когда обнаружила миниатюру, и написала то, что не должна была писать. Как это глупо, по-детски – отослать ее в порыве гнева. Пожалуйста, верните ее вместе с ответным письмом.

Фоли, вся красная от смущения».

«Гарнизон в Дели

15 июля 1804 г.

Дорогая моя Фолли!

Именно так я и обращаюсь к тебе в мыслях – знай это. Не по-французски, Фоли, хотя это имя тоже мне нравится, а так, как оно звучит на английском. Моя Фолли – мое Безумие и моя Судьба. Я не верну тебе миниатюру. Не думаю, что жестянка из-под табака по ней соскучилась, а мне твой портрет слишком дорог. Ты на нем именно такая, какой я тебя представлял: хорошенькая, счастливая. Твои глаза улыбаются – я бы век в них смотрел не отрываясь. Недаром после первого же твоего письма я почувствовал к тебе страшгую симпатию. По правде сказать, с той поры не проходило и дня, чтобы я не вспоминал о тебе, а бывали дни, когда я только о тебе и думал. Твой сон об Индии не дает мне покоя – ты и не догадываешься, как хорошо мне известно то место, которое ты описала. Может быть, принцесса, мы оба заколдованы? Иначе почему мне так страстно хотелось, чтобы ты нашла меня в своем сне? Милая Фолли, не могу выразить, насколько глубокая перемена произошла со мной за время нашей переписки. Жизнь стала гораздо светлее. Когда я думаю о тебе, а это происходит почти постоянно, я чувствую… нет, трудно описать это состояние. Мне сразу становится лучше. Порой мне хочется дотянуться до тебя через время и пространство и крепко обнять, заглянуть в твои смеющиеся глаза. Я бы сломал эту клетку и заставил тебя ощутить мои руки из плоти и крови, а губами прижался бы к твоим губам. Я обхватил бы ладонями твое лицо, приблизил губы к твоему уху и нашептал бы тебе все мечты и надежды. И если бы это было в моей власти, я бы выжег свой образ в твоем сердце, чтобы ты никогда не смогла меня забыть. Я верю, что так и будет, любовь моя.

Роберт».

«Бридженд-Хаус,

Херефордшир

2 февраля 1805 г.

Я долго размышляла над Вашим письмом. Я спрятала его. Оно меня пугает, и в то же время не могу заставить себя уничтожить его.

Я знаю, что должна сделать. Мне нельзя на него отвечать. Мы больше не будем переписываться».

«Ред-Форт, Шайханабад, Дели

22 июня 1805 г.

Дорогая моя Фолли!

Умоляю, не говорите так. Не запрещайте писать Вам. Обещаю, что больше не стану Вас пугать – даю честное слово. Я не напишу ничего, что Вы не смогли бы прочесть вслух в гостиной.

У нас тут опять жара. Я покинул военный гарнизон и переехал в крепость, известную под именем Ред-Форт, внушительное сооружение на скале у священной реки Джамна. Крепость выглядит величественно, настоящий дворец – здесь некогда располагалась резиденция шаха Алама, императора Мугхала. Открытые террасы, длинные галереи с зубчатыми арками – все из белого мрамора. Фонтан в форме распустившегося лотоса с инкрустацией из золота и серебра. Тысячи и тысячи красных и желтых цветов в кадках. (Какой у Вас самый любимый цветок?) Повсюду персидские ковры, но мебели нет – одни подушки. И только в моей комнате стоит сломанный английский стул, на котором невозможно сидеть. Правда, он был преподнесен мне с такой важностью, будто это величайшая ценность, и у меня не хватило духу отказаться от подарка. У меня есть теперь и собственный слон, точнее, слониха. Она мне нравится – у нее маленькие хитрые глазки, огромные обвисшие уши, женская страсть к украшениям и труднопроизносимое индийское имя. Если хотите, придумайте ей английское имя, и я тут же ее окрещу. А пока буду звать ее Милочка. Она умеет довольно громко трубить в знак приветствия, но главный ее талант заключается в том, чтобы находить дорогу домой: привычка неожиданно поворачивать к дому сделала ее предметом торга на слоновьей ярмарке. Но лично мне ее талант по душе: приятно думать, что с ней всегда попадешь домой засветло.

О чем бы мне еще написать? Да, в этом году сезон дождей обещает быть затяжным.

Мне так страшно, что Вы больше мне не напишете. Я не хотел Вас пугать, дорогая.

Ваш кузен Роберт».

«Бридженд-Хаус,

Херефордшир

17 ноября 1805 г.

Дорогой Роберт!

И снова я Вам пишу. Теперь Вы видите, какую роль играет предусмотрительность в моем характере! Ровным счетом никакой. Само собой, Вам надо назвать слониху моим именем.

Конечно, я бы предпочла, чтобы моим именем назвали корабль, но приходится довольствоваться тем, что есть. В последнее время я много думаю о том, как тяжело все-таки жить на свете, но едва вспомню Вас, мир становится светлее. Просыпаюсь утром, и первая мысль: как Вы там? Гуляю ли по берегу речки Уай, смотрю ли на стадо, пришедшее на водопой, или на форель, что плещется в пруду, – обо всем мне хочется Вам рассказать. За ужином гадаю, что Вы больше любите: миндальный пудинг или яблочный пирог? И как мне запретить Вам писать? Как я смогу каждый день видеть на своем столе перо, чернила и бумагу и пребывать в бездействии?

Не знаю. Пока я ничего не решила. Наверное, я поступаю нечестно: притворяюсь, что люблю падчерицу, мужа, – и ведь нельзя сказать, что я их не люблю, но уж они-то точно не питают ко мне особой любви, да я толком и не знаю, как им угодить. И вижу их нечасто: Мелинда в пансионе для юных леди, оттачивает великосветские манеры, а мистер Гамильтон – заядлый цветовод и любитель выводить новые сорта. Сейчас он трудится над созданием нового сорта роз. По этой причине ему приходится много разъезжать в поисках подходящих сортов для скрещивания, а остальное время он проводит в своей оранжерее. Мы надеемся, что он заслужит орденскую ленту за свои труды, если, конечно, я не перепутаю кусты и не срежу с них розы для букета, как это случилось в прошлом году. Мне так неловко – я нарушила порядок сбора цветов, утвержденный мистером Гамильтоном. Поверьте, я не нарочно! Как это неосторожно с моей стороны! Наверное, невнимательно прослушала его инструкции или вообще забыла, что эти розы нельзя трогать, – не помню. Но мистер Гамильтон с трудом меня простил. Я до сих пор у него в немилости. Поэтому мне хочется верить, что есть на земле хотя бы один человек, которому я могу доставить радость. Это Вы, мой милый рыцарь. Вы так далеко, что я не могу отказать себе в таком удовольствии. И мне приятно это делать. Если бы Вы знали, какие глубокие и искренние чувства я к Вам питаю, мой дорогой друг!

Никогда не думала, что подобное может произойти со мной. Мне так тяжело.

Ваша Фолли».

P.S. Мой любимый цветок – желтая роза. Я не очень хорошо разбираюсь в сортах. Поэтому ради сохранности своих питомцев Чарлз теперь работает с розовой разновидностью эрширской розы, которая является гибридом, полученным на основе нашей дикой розы.

«Ред-Форт, Шайханабад, Дели

12 апреля 1806 г.

Милая моя Фолли!

Если бы только ты была моей… в поисках темы для светской беседы… Снова установилась жаркая погода. Сезон дождей еще не скоро. У меня интересная работа, связанная с политикой и религией. Я научился зарисовывать архитектурные памятники, собираю рецепты и легенды, беседую с гуру. Скоро книга будет готова. Каждый день я выезжаю на прогулку, но слониха исправно возвращает меня домой до захода солнца.