Госпожа моего сердца - Кинсейл Лаура - Страница 57

– Ты слышишь музыку? – Он расслабился и снял руку с рукоятки меча. – Какая мелодия?

– Не знаю. Сказочная музыка, мелодичная и протяжная.

Он хмыкнул и стал озираться. Затем, к ее отчаянию, неожиданно сам принялся насвистывать тот же мотив. Ястреб навострил уши и прибавил шагу.

Туман стал редеть, и тогда издали снова послышались звуки флейты. Тропинка наконец спустилась на такой уровень, где ветер не чувствовался, и ей сразу показалось, что стало тепло. Мелодия, наигрываемая на флейте, все время долетала до них откуда-то издали, и казалось, что, несмотря на их продвижение, они никак не могли приблизиться к музыканту. С другой стороны, музыкант и не удалялся от них. Она задала себе вопрос: не могло ли это быть каким-то тайным условным сигналом? А может быть эльфы каким-то чудесным способом могли заставить их слышать эту музыку в своих собственных головах, чтобы вдохнуть силы уставшему коню. Мелодия была такая знакомая и грустная.

И вдруг она вспомнила, где слышала эту мелодию. Конечно, на корабле, когда они покидали Бордо, и наигрывал ее никто иной, как человек, который теперь едет впереди нее.

И вдруг в ее голове молнией пролетели все события, приведшие ее сюда. Каждое из них было чрезвычайным и неожиданным. Но все их хитросплетение казалось невозможным или же специально хитро запланированным, словно какие-то тайные силы заворожили ее, заставляя делать то, что было необходимо для них: передвигаться из одного места в другое, пока она не попала в их цитадель.

Часть ее сознания поразилась этой мысли и признала ее абсурдной, глупой фантазией. И все же Меланта была возбуждена, ее охватил суеверный страх, и она ожидала сказочных волшебств, о которых она слышала в балладах и читала в книгах. И самое интересное, она испытывала странное желание увидеть и встретить все, что было тайно заготовлено и предназначалось для нее.

Рук неожиданно перестал насвистывать и остановил коня. Затем махнул рукой и закричал таким громовым голосом, что он отразился от всех окружающих долину гор.

Ему ответил рожок. Звук рожка тоже стал отражаться от утесов и гор, так что вскоре создалось впечатление, будто трубит множество инструментов.

Рук тихо тронул коня, и тот, забыв об усталости, резво бросился вниз по последнему на их пути склону. Его копыта прогрохотали по мосту, перекинувшемуся через замерзшую реку. Теперь они выехали на дорогу, хорошо утоптанную и широкую, шедшую вдоль берега и огибавшую ближайший выступ утеса. Когда они миновали его, то перед ними открылась широкая панорама новой долины. В отличие от той, которую они только что проехали, она не имела уклона, была в три раза больше предыдущей и имела следы человеческой деятельности. Огороженный частоколом парк, обработанные поля, полузасыпанные снегом, и в центре долины – замок, ослепительно белый, с высокими стенами, круто поднимавшимися над водой окружающего его рва, с многочисленными башенками, имевшими на себе острые шпили.

Снова раздался призывный звук трубы. Теперь он был совсем близко и был очень громким. Неожиданно звук затих, и слева от дороги Меланта увидела мальчика с большой собакой, мастиффом. Мальчик был одет в поразительно яркие одеяния. Он улыбался. Казалось, что его мастифф улыбается тоже. По мере приближения Рука мальчик напрягся, присел, точно собирался прыгнуть на коня за спину рыцаря. Тут он увидел Меланту, и на лице его изобразилось удивление, не меньшее, чем у самой Меланты. На мальчике была одежда дворового шута: разноцветные чулки, бубенцы, широкие отвороты на рукавах и шапка, украшенная перьями с отвисающими рогами. Мальчик опустил свой рожок и в крайнем удивлении возмущенно спросил:

– Кто это?

Он говорил так уверенно, будто сам был сеньором по отношению к Руку.

– Позволь мне приветствовать тебя, Дезмонд, – сухо ответил Рук.

Молодой Дезмонд немедленно отвесил такой низкий поклон, что Меланте показалось, что он сейчас перекувыркнется через голову.

– Мой господин, – произнес он сдавленным голосом. – Добро пожаловать.

Ястреб повел своей головой, выражая таким образом крайнее неудовольствие от непонятной задержки. Но Рук удержал его на месте.

– Моя госпожа, это Дезмонд, привратник замка. Ему вменено в обязанность следить за тем, чтобы ни один посторонний не мог проникнуть в Вулфскар без надлежащего разрешения. У меня нет сомнений, что именно стремление как можно лучше выполнить возложенное на него поручение и явилось причиной того, что он потребовал вашего имени так неучтиво.

– Я умоляю простить меня, мой господин, – произнес Дезмонд жалким голосом, по-прежнему находясь в своем очень неустойчивом положении. – Прошу меня простить, моя госпожа.

– Ступай впереди нас и скажи им, что я вернулся со своей женой, принцессой Мелантой Монтеверде и Боулэндской.

Дезмонд поднялся. Рожок он засунул под руку, голова его по-прежнему была опущена, но тем не менее, несмотря на это, он умудрился скосить глаза и внимательно осмотреть ее. В свою очередь Меланта посмотрела на мальчика, но смогла различить только большой красный нос и порозовевшие, то ли от холода, то ли от долгой игры на флейте, щеки.

– Слушаю, мой господин, – сказал он, приседая. – Моя госпожа, – добавил мальчик, повернулся и понесся впереди них со всей скоростью, на какую способна подвигнуть юношеская энергия и заостренные в мысках башмаки. Дорога повернула вправо в центр долины. Пробежав некоторое время, мальчик остановился у развилки, приложил к губам рожок, и над долиной пронесся будоражащий и радостный призыв.

– Это, – произнесла Меланта, – все-таки не сказка.

Рук посмотрел на нее через плечо.

– Конечно, нет, – ответил он. – Этот мальчик менестрель. А что, ты предпочла бы, чтобы тебя встретил эльф?

– Подумать только, а ведь некоторое время назад я вполне уверилась в том, что вышла замуж за самого Томлина.

Он громко рассмеялся, второй раз за все время их знакомства. Как красив и приятен казался ей его смех.

– Ну да, ты так сильно трясла меня, что я чуть не прикусил себе язык.

– И надо сказать, ты того заслуживаешь, – ответила она сердито. – А теперь вези меня в свой замок, я так устала от твоего коня.

Если это нельзя было рассматривать как волшебное место, то иначе, как странным, назвать его было невозможно: странный замок, странное население. Когда они приблизились к замку, Меланта поняла, почему издали он показался ей водопадом. Ажурная каменная работа придавала башням какое-то подобие искрящихся брызг и пены. Известковая побелка местами облезла, видны были большие подтеки, в которых выступал сероватый камень. В целом все сооружение имело какое-то таинственное потустороннее очарование и в то же время напоминало Меланте о тающих сахарных замках, которые подавали на пирах.

Его обитатели – все мужчины, женщины и дети были одеты так, словно должны были участвовать в каком-то шутовском спектакле или пантомиме. От заостренных мысков башмаков на их ногах и до поразительного цвета и покроя головных уборов, их одежды были кричащими, вызывающими и шутовскими. Встречая их, они выбежали из замка и выстроились вдоль дороги. У большинства были музыкальные инструменты от огромных барабанов до небольших арф и бубенцов. Когда Меланта и Рук поравнялись с ними и стали проезжать мимо, они грянули хором какую – то веселую песню достаточно большой сложности, которую исполняли с высоким мастерством, словно тренировались к этому случаю в течение многих недель. Часть встречавших не пела, но все они оказались занятыми делом. Они бежали пред конем, прыгали, кувыркались, жонглировали различными вещами. Среди этих акробатов были даже девочки и женщины, одетые в мужскую одежду и скакавшие никак не хуже мужчин. Два маленьких терьера также участвовали в представлении: они шли на задних лапках задом наперед время от времени делая сальто.

Меланта так и не увидела ни крестьян, каких-нибудь орудий труда для зимних работ хотя и заметила вокруг озера на пастбищах целый ряд серых овец.

– Где твои люди? – прошептала она.