Награда для Белоснежки - Азаркова М. - Страница 29

Лаки прижался к ней и снова потянул в ту сторону, залаял и уселся перед ней с твердой решимостью настоять на своем.

Эмма взглянула туда, где стояла машина, и сердце у нее екнуло. С ней это уже случалось несколько раз после того, как она уехала из Парагая. Едва она заметила черные волосы и широкие плечи, как нахлынуло такое отчаяние, что пришлось резко развернуться и уйти — куда угодно, лишь бы не видеть человека, который так явно напоминал Кейна.

Однако это не галлюцинация. Мужчина, выходящий из машины, оказался вполне реальным. Хрупкое спокойствие, которым Эмма прикрывала свои чувства, разбилось вдребезги, как бьется стекло о твердую поверхность.

С каменным выражением лица, тщательно контролируя себя, Эмма спросила:

— Что ты здесь делаешь?

— Проверяю, как ты здесь. — Золотистый нимб плясал вокруг головы Кейна.

Они смотрели друг на друга как враги. Собака сидела между ними, насторожившись, подозрительно посматривая на мужчину.

— У меня все хорошо, — сказала она, лживые слова жгли ей язык. — Теперь ты можешь спокойно возвращаться домой.

Хотя Кейн стоял не двигаясь, Лаки издал негромкое рычание.

— Сидеть! — строго скомандовала Эмма, и пес успокоился, но по-прежнему не спускал глаз с мужчины, стоящего напротив.

— Нам есть о чем поговорить, — резко бросил Кейн.

— Нам не о чем говорить!

— Эмма, мне нужно поговорить с тобой.

Если бы он сказал, что хочет поговорить, она бы развернулась и ушла, но в его глубоком, беспристрастном голосе скрывалось что-то такое, что заставило ее заколебаться. Кроме того, подумала Эмма, мельком взглянув на эти суровые черты, он вряд ли просто так сдастся.

Полуденное солнце медленно плыло над головой, обещая чудесный весенний день.

— Ну что ж, хорошо. Что ты хочешь мне сказать?

— Не здесь, — сказал он в то время, как школьницы, проходя мимо, искоса бросали заинтересованные взгляды в его сторону и, хихикая, делали какие-то замечания. Не обращая на них никакого внимания, он наблюдал за Эммой горящими безжалостными глазами. — Давай зайдем в дом.

— Там нет никакой мебели.

Он нахмурился.

— Когда ее привезут?

— В любое время.

— Тогда давай подождем в доме.

Она уже взяла ключи у агента, поэтому уверенно пошла по дороге, а затем по узкой бетонной дорожке к главному входу.

Это неизбежность, думала она, стараясь успокоиться. Кейну нужно ей что-то сказать, и он не уйдет, пока все не скажет. А потом он исчезнет из ее жизни, и она сможет наслаждаться тем равнодушным покоем, которого ей удалось достичь в последние несколько дней.

Но как же он нашел ее? Миссис Ферт не знала ее нового адреса, а кроме нее, у них больше не было общих знакомых.

Она открыла ключом дверь и толкнула ее, выпустив застоявшийся горячий воздух; солнечные лучи устремились сквозь двери с раздвинутыми занавесками и упали на потертый ковер на полу. Быстро проскользнув через тяжелую духоту помещения, она резко распахнула все окна.

Эмма ухватилась за остатки самообладания, боясь, что оно разобьется, как елочная игрушка, брошенная на пол; она отчаянно хотела пройти через это испытание с достоинством.

— Хочешь чего-нибудь? — предложила она, когда все окна уже были открыты и ей пришлось повернуться и посмотреть на него. — Чаю? Кофе? Они в коробке в машине, и еще есть корзинка с едой.

— Чего-нибудь холодненького, — кивнул он. — С удовольствием выпил бы воды.

Но даже вода была теплой. Он сам принес ее корзинку, и Эмма вынула оттуда стаканы, дала ему воды и налила немного себе. А потом, держа в руках чистые пластиковые стаканы, они смотрели друг на друга в маленькой, душной, слегка обветшалой гостиной.

Лаки снова было приказано сидеть около ее ног. Когда он окончательно устроился рядом, Эмма сделала пару глотков и спросила:

— И зачем тебе понадобилось меня видеть?

Кейн нахмурился.

— На то существует множество причин. И прежде всего — Рори.

Рука Эммы опустилась и легко прикоснулась к голове Лаки.

Нахмурившись, Кейн заметил это легкое движение, но продолжил:

— Лаки теперь в полной безопасности. Рори занял деньги, чтобы расплатиться с долгами.

— У тебя?

Он улыбнулся.

— Нет. Он взял их в банке. Ему пришлось продать свою машину, яхту и еще несколько других бесценных сокровищ и признаться, что у него вообще проблемы из-за азартных игр. Сейчас он пошел работать.

— Прекрасно, — сердито сказала Эмма. — Ты думаешь, у него все наладится?

— Не знаю, и мне это совершенно безразлично, но он уже никогда не сможет снова потревожить тебя или меня.

Наступила тишина, в которой витало напряжение.

— С Дианой все в порядке, — наконец произнес он.

— Мне жаль — я должна была сказать тебе, что она… что я…

— Да, ты должна была, но я теперь понимаю, почему ты этого не сделала. По той же причине и я не стал рассказывать тебе о своей помолвке с Дженнифер. Потому что это бы означало, что мы должны принимать решения, к которым были еще не готовы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Кейн поднялся и подошел к окну, чтобы взглянуть на тихую улочку.

Из окна были видны деревья, дома напротив, улица, огороды. Гамильтон оказался чистым и приятным городком, и ей показалось, что здесь ее пристанище, ее надежная гавань. Но Кейн все-таки смог разыскать ее и здесь.

— Даже когда отец еще был жив, я уже начала осознавать, что натворила по отношению к нему и Диане, — начала рассказывать Эмма. — Он так и не узнал, что я прикидывалась больной, и мне так и не удалось поговорить с ним и попросить у него прощения. Я не знаю, смог ли он когда-нибудь вообще меня простить. — После секундного колебания она продолжила: — Я не нашла ее имени в его записной книжке. Если бы нашла, обязательно бы написала и сообщила о его смерти.

Ей было крайне важно, чтобы Кейн понял ее, и она резко выдохнула, когда он тихо сказал:

— Я верю тебе. За Дианой послала моя мать. У нее, видишь ли, развился собственнический инстинкт. И тому есть свои причины: она бросила отца и забрала меня с собой, но он выиграл бракоразводный процесс и взял опеку надо мной. — Он сделал паузу, а затем продолжил холодным, бесстрастным голосом, от которого у нее стыла кровь: — Я так и не узнал, на каких условиях они пришли к соглашению, но думаю, отец угрожал ей разоблачением ее любовной связи и участия в поджоге усадьбы, который она устроила перед тем, как сбежать со мной в Австралию. — Не обращая внимания на то, что Эмма ахнула от неожиданности, он возобновил свой рассказ: — Ну, вообще-то она не собиралась поджигать дом — просто решила бежать из него и в знак протеста подожгла свое свадебное платье, а затем ушла вместе со мной. Из-за этого весь дом занялся пламенем.

Эмма облизала пересохшие губы.

— А где был твой отец?

— На конференции в Веллингтоне. — Явно испытывая отвращение к этой теме, он сделал паузу, но потом продолжил: — Им не следовало бы вообще вступать в брак. Он суровый человек, которому всегда успешно удавалось скрывать свои чувства. Мать была на двадцать лет моложе — эгоистичное, легкомысленное существо. Ей казалось, что он станет мягче после женитьбы. Она думала, что сможет изменить его. Конечно же, он не изменился, да и она тоже. Для нее все закончилось отвращением к браку вообще, и она больше так и не вышла замуж, не родила еще детей и поэтому полностью сосредоточилась на мне.

Кейн никогда не называл миссис Тэлбот «мамулей» или «мамой». Он называл ее не иначе как «моя мать».

Эмма тихо проговорила:

— Она не такая уж собственница, если хотела, чтобы ты женился на Дженнифер.

— Дженнифер — дочь ее старинной подруги. — Голос Кейна звучал ровно и бесстрастно, как будто он обсуждал какой-то деловой вопрос. — С точки зрения престижа и материальной выгоды, что для моей матери всегда было немаловажно, это должен был быть удачный брак. Хотя Дженнифер и нравилась мне, я никогда не любил ее, и моя мать знала это. Да и Дженнифер не испытывала ко мне особой любви. Нам обоим хотелось брака, основанного на симпатии и общности интересов.