Венецианский маскарад - Гордон Люси - Страница 8

— Я этого не говорила, — попыталась протестовать Далси. — Я лишь сказала, что доверяю вам в выборе еды.

— Пока мы сидим в ресторане, это одно и то же, — заметил Гвидо.

— Мне придется, вижу, держать с вами ухо востро, — молодая женщина решила немного поддразнить его. — Я много слышала про гондольеров…

— И что же именно вы слышали? — заинтересовался он.

— Ну, например, то, что в каждом венецианском гондольере живет Ромео, — выпалила она.

— Не Ромео, — с серьезным видом поправил он ее — Казанова.

— Какая разница? — удивилась Далси.

— Разница между тем весьма значительная, — все так же серьезно сказал Гвидо. — Казанова жил в нашем городе. На площади Сан-Марко есть даже кафе, которое он любил посещать. К тому же именно в Венеции его заключили в тюрьму. Итак, вы говорили…

— Так, значит, я все-таки могу закончить мою мысль?

Он повинно склонил голову.

— Обещаю больше не проронить ни слова.

— Честно говоря, я вам не верю, — со смешком заметила Далси и продолжила: — Ну, на чем я остановилась?

— Все венецианские гондольеры — Казановы…

— Которые пристают ко всем подряд женщинам, приехавшим в Венецию!

— Истинная правда! — бесстыдно согласился Гвидо. — Мы все время пребываем в поисках совершенной красоты.

— Хм… — молодая женщина задумалась. — Но зачем вам искать совершенную красоту, если это всего лишь на несколько дней?

— А иначе жить нельзя. Именно поиск совершенства и делает человека человеком.

Он больше не шутил, и Далси тоже была вынуждена перейти на серьезный тон.

— Но это чистейшей воды идеализм. Мир полон несовершенства. И так будет всегда!

— Не спорю, — кивнул Гвидо. — Именно поэтому так важно искать во всем совершенство. Нужно научиться распознавать его и в мелких вещах и явлениях и в больших. Посмотрите туда, — он махнул рукой в сторону окна, за которым загорался закат. Солнце золотой струей пробивалось по узкому проходу между двумя большими домами. — Как вы думаете, когда архитектор планировал эти дома, он думал о закате солнца?.. — спросил он молодую женщину. — Это, может быть, покажется вам невероятным, но я твердо верю, это чудо появилось не случайно. Совершенство там, где любовь.

— Или там, где тебе кажется, что ты его видишь, — добавила Далси. — Иногда необходимо признать собственную ошибку.

— Да, — немного подумав, сказал Гвидо. — Бывает и так, но это не отвергает необходимости продолжить поиск. Постепенно ты приобретаешь опыт, видишь глубже и яснее, а значит, легче отделяешь зерна от плевел… — Он с усилием рассмеялся. — С чего это вдруг мы стали такими серьезными? Обычно уход от легкомысленности светской беседы происходит гораздо позднее.

— Неужели? Может быть, вы уже заранее составили план нашего разговора?

— Вообще-то мы с вами движемся по давно протоптанной дорожке…

— Не буду вас спрашивать, по какой такой дорожке… — рассмеялась Далси. — А то у нас опять пойдет серьезный разговор, а я приехала в Венецию, чтобы веселиться.

Гвидо лукаво оглядел се.

— Вы имеете в виду, что приехали сюда в надежде на романтический отдых?

— Нет, я… — Вопрос застал Далси врасплох.

— Что такое? — снова спросил он. — Я сказал нечто неприятное для вас?

— Нет, конечно же, нет, — постаралась успокоить его молодая женщина.

Едва ли ей это удалось. Этот мужчина был гораздо более хитер и проницателен, чем она могла себе представить. Его голубые глаза, одновременно такие теплые и сосредоточенные, смотрели на нее с очевидным беспокойством. Далси опустила голову, чтобы не дать им проникнуть в свою душу.

— Потрясающе вкусно, — сказала она. — А что нам принесут теперь?

— Polastri Pini e Boni! — объявил Гвидо.

— Я не нашла ничего похожего, — сказала молодая женщина, заглянув за разъяснениями в меню. — А что это такое?

— Курица с сыром, миндалем и разными травами, в меню вы ее не найдете. В этом ресторане ее не делают.

— Тогда как… — начала было Далси, но Гвидо перебил се:

— Просто я собираюсь отвести вас туда, где ее готовят.

— Значит, нам придется опять идти в другое место? — особый восторг по этому поводу Дален не испытала.

— Точно! — воскликнул он. — Вставайте, нам пора.

Когда они уже были на улице, Далси поняла, что совсем не представляет, где они находятся. Это была часть города, неизвестная широким массам туристов. С интересом посматривая по сторонам, Далси находила невыразимое очарование в узеньких мощеных улочках, с протянутыми от дома к дому веревками, сохнущая одежда на которых то и дело застилала перед ней все небо с последними отблесками солнечного света.

— Я думала, что в Венеции почти нельзя ходить пешком, всюду каналы… — поделилась Далси с Гвидо.

— Есть много мест, где можно еще гулять, — ответил он. — Но, конечно, рано или поздно везде будет вода.

— Зачем же надо было строить город здесь, на первом попавшемся и вдобавок столь ненадежном месте?

— Много веков назад, — начал Гвидо, — мои сородичи бежали от врагов. Они покинули материк, но обнаружили рядом с ним массу мелких островков, на которых и разместились, установив фундаменты домов глубоко под водой и соединив острова цепью маленьких мостов. Так и родился город…

— Вы хотите сказать, — спросила Далси, когда они переходили небольшой мостик, — что мы сейчас окажемся на другом острове? Но ведь канал шириной всего двенадцать футов.

— Мои предки были замечательными людьми. Город, что они создали — настоящее чудо.

— Но как? Ведь есть же законы архитектуры, науки и здравого смысла…

— О, этот пресловутый здравый смысл, — пренебрежительно повторил Гвидо.

— Я верю в него, — дерзко возразила Далси.

— Но оглянитесь вокруг! — воскликнул он. — Поймите, здравый смысл ничего не значит, когда речь идет о чуде. Венеция попирает все законы здравого смысла, но все же она существует.

— Не могу этого отрицать, — довольно сухо отозвалась молодая женщина.

— Забудьте о здравом смысле! — горячо продолжал Гвидо. — Никогда больше не обращайтесь к нему. Именно в нем корень всех бед этого мира.

— Боюсь, я не смогу сделать то, о чем вы меня просите, — призналась Далси. — Я выросла здравомыслящей и практичной…

Гвидо закрыл руками уши.

— Хватит! Хватит! — взмолился он. — Не выношу подобных слов. Мне следует поскорее накормить вас, а затем заняться вашим перевоспитанием.

Они спустились с моста и не сделали и ста шагов, как Гвидо резко повернул в сторону и подвел Далси к двери маленького ресторанчика, спрятанного в тени деревьев. Несмотря на то, что снаружи он был почти не заметен, внутри оказалось множество посетителей. И лишь когда молодая женщина попробовала принесенное ей Polastri Pini e Boui, она поняла, что нашла ответ на эту загадку.

Гвидо с удовольствием посмотрел на свою спутницу. Ему хотелось, чтобы Далси как можно раньше прониклась шармом Венеции, а самое главное, его собственным обаянием. По крайней мере, до того, как он расскажет ей всю правду о себе.

Внезапно поток его мыслей был прерван, поскольку чья-то рука хлопнула его по плечу, и знакомый голос весело произнес:

— Привет, Гвидо! Рад тебя встретить!

Это оказался Альберто, хороший друг и замечательный работник. Он управлял фабрикой Гвидо по производству стеклянных изделий. Теперь же он был слегка навеселе, весь излучал добродушие, но тем не менее мог одним неосторожным словом нарушить весь план Гвидо. Бросив быстрый взгляд на Далси, он с облегчением увидел, что ее внимание полностью поглощено котенком, который забрался под их столик. Молодая женщина не видела, как к ним подошел Альберто, однако угроза разоблачения по-прежнему висела над Гвидо. Одно хорошо, подумалось ему, Альберто говорит на местном диалекте. Схватив своего друга за запястье, Гвидо прошептал ему, также по-венециански:

— Привет, дружище! У меня к тебе огромная просьба. Будь добр — исчезни.

— Ты не слишком дружелюбен, Гви… — обиженно начал Альберто, но Гвидо прервал его.