Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 28

– Что, так сразу и ушли?

– Не сразу. Им нужны были припасы в дальнюю дорогу. Что-то они выменяли на изделия из кости – видно, были когда-то мастерами резать кость и делать из нее разные поделки, – что-то им просто так дали, не выгонять же людей на погибель.

– А что с ними стало дальше?

– Возможно, все умерли или погибли. Но скорей, смешались со степняками. Если так, то там еще долго будут иногда рождаться дети, которые не смогут вырасти высокими.

– А как же так случилось, что они много поколений жили, не встречаясь с другими племенами?

– В точности теперь и не скажешь, но ты вот что послушай. Был у моего отца брат. Случился такой год, что весь зверь ушел далеко от стойбища. Брат отца отправился промышлять зверя на Васюганские болота. Есть среди этих болот сухие острова с лесом, и лес тот обилен соболем и другим зверем. Удача сопутствовала охоте, но до поры. Повредил брат отца ногу. Не мог сразу в обратный путь пойти, да еще с большой добычей. А тут началась весна, и пришлось ему все лето ждать, когда болота замерзнут и станут проходимы. Но зима выдалась слишком теплая, и болота не замерзли. И следующая зима была теплой. И еще одна. Три года прожил брат отца один в том лесу. Говорят, что были времена, когда теплые зимы стояли по сто лет и дольше.

19

Труппа собралась в этот день довольно поздно, и, придя в театр заранее, я первым делом решила позвонить Пете. Он наверняка уже беспокоился, куда же я пропала, во всяком случае, я на это сильно надеялась. А еще я рассчитывала, что в мое отсутствие сыщик-любитель не сидел без дела, а сумел хоть что-то разузнать в гостиницах.

Я уже протянула руку, чтобы снять со скобок телефонную трубку, когда раздался звонок. Трубку я, конечно же, сняла – должен же кто-то ответить на этот звонок.

– Алло! Дарья Кузнецова у аппарата!

В трубке помолчали, как мне показалось по едва слышному дыханию – растерянно, мне уже начало казаться, что разговор завершится, так и не начавшись, но мой невидимый собеседник вскоре отозвался.

– Удивительно, но именно вас я хотела просить пригласить к телефону, – раздался приятный молодой женский голос. – Даже немного растерялась, что вы ответили мне сразу. Здравствуйте, Дарья Владимировна.

– Здравствуйте.

– Мы незнакомы, но полагаю, что вы, пусть совсем немногое, все же слышали обо мне. И я о вас наслышана.

Чувствовалось, что моя собеседница волнуется и тщательно подбирает слова. Я не стала торопить ее, когда она надолго умолкла.

– Я нуждаюсь в помощи, и, кажется, мне не к кому, помимо вас, за ней обратиться. Я прошу вас о встрече.

Я уже начала догадываться, с кем разговариваю, а потому отказываться даже не собиралась.

– Где вам будет удобно?

– Я проживаю в отеле «Метрополь». Это на Магистратской…

– Спасибо, я знаю.

– Номер четырнадцать.

– А кого мне спросить?

– Ах, да! Я забыла представиться. Меня зовут Лариса Тихонова.

– А отчество?

– Ивановна. Но это совсем не обязательно.

– Хорошо. Лариса, я освобожусь примерно через два часа. Вас это устраивает?

– Вполне. Буду вас ждать.

Мы попрощались, и я попросила соединить меня с домом градоначальника. На этот раз Петр Александрович оказался на месте. Увы, но результатов его расспросы в гостиницах никаких не дали. Впрочем, он еще не побывал во всех гостиницах, и делать преждевременный вывод о неудаче нашей затеи было рано. Мы условились о встрече, а время я назначила с таким расчетом, чтобы успеть переговорить с госпожой Тихоновой.

– Это в старую «Европейскую», что ли? – переспросил меня извозчик, когда я назвала адрес.

– Совершенно справедливо, на Магистратскую, – ответила я.

С этим «Метрополем» вечно возникала путаница. Некогда лучшая гостиница в городе именовалась «Европейская», но отчего-то хозяину это название разонравилось, и он убрал вывеску. Какое-то время никакой новой вывески там вовсе не было, вот народ и приноровился называть ее то гостиницей на Магистратской, то и вовсе «Магистрат», но чаще по старому названию и появившееся в конце концов новое наименование «Метрополь» не слишком жаловал. А тут еще купец Второв назвал свою новую гостиницу «Европейской», и дело окончательно запуталось. Тем не менее меня доставили куда нужно: к подъезду трехэтажного здания красного кирпича с зеркальными витринами ресторана и игорного клуба, занимающих весь первый этаж. Швейцар предупредительно распахнул передо мной дверь и, поинтересовавшись к кому я, проводил до лестницы.

Нужный мне четырнадцатый номер располагался во втором этаже, среди других самых дорогих номеров гостиницы. Постучав и получив приглашение войти, я распахнула дверь в залитую электричеством гостиную.

– Здравствуйте, Лариса, – поприветствовала я хозяйку.

– Здравствуйте, Даша, – ответила она, поднимаясь с дивана и делая несколько шагов навстречу. – Я вам искренне благодарна, что согласились встретиться со мной.

Я сняла шубку, и мы сели друг против друга в глубокие кресла возле чайного столика.

– Не буду злоупотреблять вашей любезностью и сразу скажу о причинах, вынудивших меня обратиться за помощью именно к вам.

Госпожа Тихонова была совсем юна, хотя, несомненно, и старше меня, и очень красива. Короткая прическа, слегка завитые волосы выкрашены в модный красный цвет. Красивое, по последней европейской моде, платье из ткани кирпичного оттенка украшено дорогой брошью с рубином. При этом выражение глаз Ларисы было простым, приветливым. И голос приятен.

– Я уж сказала, что вы должны были обо мне слышать, но не сказала, по какому поводу…

– Я слышала о вас как о послушнице Иоанно-Предтеченского монастыря, – позволила я себе перебить Ларису, чтобы не заставлять ее делать уже ставшие ненужными объяснения.

– Вот теперь я окончательно уверилась, что мне посоветовали обратиться именно к тому человеку, который способен помочь, – грустно улыбнулась хозяйка номера. – Я готовилась к нашему разговору и пришла к выводу, что должна рассказать вам свою историю с самого начала. Иначе многое останется непонятным. Но не беспокойтесь, это не займет много времени.

– Да я и не спешу.

– Вот и славно. Сколько вам лет? – неожиданно поинтересовалась моя визави.

– Пятнадцать. Хотя скорее уже шестнадцать, потому что мой день рождения через месяц и две недели.

– А мне скоро двадцать, а история моя началась четыре года тому назад, когда мне самой было столько же лет, сколько вам сейчас. Семья моя, хоть и относилась к дворянскому сословию, была небогата, и жили мы в соответствии с нашими возможностями: скромно, но нужды не испытывали. Вот только за год до тех событий, о которых пойдет речь, мы с братом лишились родителей. Брат оставил университет и стал работать бухгалтером в одном торговом доме. И вдруг ревизия обнаруживает большую растрату, и по всему выходит, что вина за это падает на моего брата. Следствие велось скоро, и дело шло к суду, но доказательств невиновности никак не находилось. Здоровье брата от тюремного содержания и, главным образом, от безысходности и несправедливости пошатнулось, становилось ясно, что долгого заключения он не выдержит. Не стану говорить о том, как все это отразилось на мне и в каком смятении я пребывала. И тут меня приглашает к себе прокурор, которому поручено было обвинение по этому делу. Не хочу называть его имени, как не назову пока своего настоящего, и даже города, где мы жили. Прошу меня простить, но это не потому, что я вам не доверяю, а более от того, что это, как вы поймете дальше, может раскрыть тайну, не одной мне принадлежащую.

Лариса потеребила пальцами оборки на платье, потом сложила руки на коленях и продолжила:

– Придя в кабинет к прокурору, вот что я от него услышала: «Сударыня, – сказал он, даже не подняв на меня глаз. – В том, чтобы осудить вашего брата за не им свершенное преступление, заинтересованы весьма серьезные люди. Оттого следствие и находило доказательства его вины и не находило доказательств невиновности. Но последние имеются. И дело обстоит таким образом, что только от меня одного зависит, станут ли эти доказательства известны суду. Как вы понимаете, мне совершенно нет резона ссориться с влиятельными людьми. Но обстоятельства сложились для меня так, что за не слишком чрезмерную сумму я готов пойти на это. Предлагаю вам передать мне тысячу рублей, и дело для вашего брата закончится оправданием. Я говорю о столь деликатных вещах так свободно, потому что знаю: вам – реши вы обнародовать мое предложение – никто не поверит. Не советую устраивать ловушку, я к ней буду готов и поверну все таким образом, что вас саму и обвинят в даче взятки. У вас есть неделя до начала суда, по ее прошествии вы сообщите мне свое решение. Сюда деньги не приносите, мы решим, как с ними поступить наиболее разумно. А теперь прощайте».