Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Кундуз-Гардез. Бригада уходит в горы - Бикбаев Равиль Нагимович - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— А он вообще у нас шизанутый, — показал в мою сторону пальцем Али Баба, и вежливо переспросил литовца, — Так сколько ведер ты говоришь надо собрать?

Работа по уборке народного тогда еще социалистического картофеля закипела. Минута делов и очередное ведро общественное добра собранного с грязного поля, бегом несут голодные курсантики в частный амбар хуторянина. Не по пять, по десять ведер крупной отборной картошки ловко и умело собрали курсанты первого взвода первой образцово-показательной роты.

Пока мы батрачили, хозяйка собрала на стол. Шматы крупно порезанного и просоленного свиного сала на одних тарелках, квашеная капуста на других, здоровенные в полбуханки куски черного хлеба аккуратно разложены на дощатом столе, блюдо горячего картофеля дымится, свежее молоко в стеклянной банке плещется и апофеоз застолья трехлитровая бутыль мутного самогона как стратегическая ракета стоит в центре стола.

Руки перед едой мы конечно помыли, и кушать старались прилично и аккуратно, не очень то выходило, но старались. Короче, чавкая жрали так что за ушами трещало, на самогон глядели с вожделением и с легкой опаской, пить на службе еще не приходилось. По шариату мне как мусульманину за сало и самогон публичная порка плетьми положена, по уставу — дисциплинарный арест на гауптвахте но… тогда я был комсомольцем и шариат не признавал, а гауптвахты не очень то и боялся это раз, выпить очень сильно хотелось это два. Сало без самогона шло туговато. Хотите бросайте в меня камень, хотите нет, но я первым выпил полстакана мутноватой самогонки, предварив воинское преступление, небрежным тостом: «Ну будем!» Самогон был свекольный, на вкус отвратный, но крепкий. Вкус напитка поспешно постарался заглушить закусив бутербродом со свиным шпиком.

Эх ребята вот что я вам скажу: «После этого дела, одна надежда осталась на милость Всевышнего, может и простит мне съеденное сало и выпитый самогон, а то точно с гуриями обниматься не придется».

Хотя тогда мне уже не до гурий стало, показалась хозяйская дочка. Рослая светловолосая девица, вот все при ней и даже больше. Алкоголь уже всосался в младую кровь, та бурно закипела и так братцы захотелось всосаться в спелую девицу, что я громко без обиняков заявил хозяину, что не прочь и дезертировать, если он меня в зятья возьмет. Девица кокетливо хихикнула, хозяин нахмурился, о таком зяте он и не мечтал. На девицу рявкнула на родном языке ее мамаша, и девушка ушла в дом, а мне хмурый хозяин еще подлил самогона. Еще через пару минут мне уже не до девиц стало, я стал путано и многословно извинятся перед хуторянином за причиненный его мужскому достоинству вред, а его хозяйку стал попрекать отсутствием пролетарского интернационализма. Ребята за столом угорали от пьяного хохота. Хозяева хмурились все сильнее и сильнее. Что они думали я не знаю, а вот я думаю: «А хорошо что я не дезертировал, а то с могучей литовской женой, с такой тещей и тестем, скорее всего меня и на свете то, уж давным-давно не было» Уж больно девица была дебелой, хозяин хмурым, а хозяйка здоровой и тяжелой на руку.

Вот так нагло, цинично и грубо нарушал я воинский устав. Так мне сильно подвыпившему, зато твердо стоящему на ногах, объяснил пришедший за нами пьяный в дымину сержант. Попало мне за это конечно, наряды в не очередь сыпались и сыпались, военных пиз. лей я тоже огребал хороших. Но, во-первых, я уже привык, а во-вторых…. ну согласитесь ребята, дело того стояло.

В работе на благо Родины и литовских колхозов, незаметно прошел октябрь.

Вот и закончилась наша учеба, прощай Гайджунай, век бы тебя не видеть.

— Добровольцы! Два шага вперед! — скомандовал загорелый, рослый, одетый в непривычную для нас тропическую полевую форму лейтенант.

Он приехал за пополнением для славной 103 Витебской дивизии ВДВ, что первой вошла в Афган, и обводил требовательным взглядом нашу застывшую в строю роту.

Даже если бы я не давал слово своей маме не ходить добровольно в Афганистан, то я бы все равно из строя бы не вышел. Мне романтики за глаза и в учебке хватило. Еще искать ее, тем более за тридевять земель я не собирался. Мечтал я о службе тихой и мирной, желательно в каптерке.

Но среди наших курсантов все же добровольцы нашлись, двадцать новоиспеченных сержантов вышли из строя роты. Отобрали лучших.

«Вот и славненько, вот и пронесло, — с циничным не патриотизмом подумал я, — вот и хорошо, что я не из лучших. Без меня Афган обойдется» Всем моим сокурсникам после выпуска повесили по две сопли на погоны. Здравия желаю товарищи младшие сержанты! Мне единственному в роте присвоили звание ефрейтора. И на этом спасибо товарищи офицеры! Родные вы мои! По-хорошему то, в дисбат меня надо было отправить.

Со всех рот 301 ПДП формировали сводную команду в количестве ста человек, и вот пока я чего ни будь опять не отчудил, меня побыстрее запихнули в эту группу, которая первой покидала, наш славный учебный полк. Я умудрился за шесть месяцев пребывания в его рядах, не бросить пятна на его знамя. Впереди ждал Ташкент, где как нам объяснили, формировалась новая часть. На самом деле нас без всяких там: «Добровольцы и комсомольцы! Шаг вперед!», отправляли в Афган пополнять личный состав 56 ОДШБ.

Вперед ребята, труба зовет…

Знаете, поскольку по возрасту меня уже не призовут, то признаюсь, я остался должен первой роте 301 полка, аж десять нарядов вне очереди. Но Гайджунай теперь за кордоном, а мой первый полк давно расформирован. Так что этот долг, пусть неоплаченным и остается.

Вот какую песенку мы горланили покидая военную часть:

Вспомни десантник дома вдалеке
Гайджунай еб…чий, толстый хрен в руке
Как там было тяжко, только зубы сжав
Находил ты силы на последний взмах

Это переделанное из приведенной выше романтической песенки про десантников, четверостишие. Да уж, мелодия та же, ритм и рифма сохранились, а вот слова уже другие. Нет уже романтизма, больше разудалого похабного цинизма. Вот такими мы стали после учебки. Так нас воспитали назначенные Родиной — Матерью отцы — командиры. Солдатский фольклор он точно, пусть и ненормативной лексикой, отражает мироощущение отведавших службы солдат. Что до романтизма, то романтикам нет места в нашей армии, а если такой и попадется его быстро перевоспитают или сломают.

Прощай, Литовская Советская Социалистическая Республика в составе СССР, прощай Гайджунай, прощай триста первый учебный парашютно-десантный полк, я уезжаю и уже никогда не вернусь. Нельзя вернуться в то место которого давно уж нет. Разве что в памяти…

Афганистан

Провинция Кундуз

1980 год от Рождества Христова
1401 год по хиджре — мусульманскому летоисчислению.

Дорогая мамочка!

Я жив и здоров. После учебки меня направили служить в Афганистан. Мамочка не бойся и не плачь. Ничего страшного тут нет. За пределы части мы не выходим. А наша служба состоит только в том, что мы занимаемся строительством. Мамочка, если кто-то будет тебе говорить, что тут идет война, не верь, это слухи. Никакой войны тут нет. Афганцы к нам относятся очень хорошо. Климат здесь сухой и жаркий, почти как у нас дома. Снабжение тут просто прекрасное, нормы пищевого довольствия увеличены, а нам еще выдают и дополнительный паек. В роте куда я попал служить у меня есть двое земляков, которые мне здорово помогают, так что все нормально. Посылок мне не готовь и денег не присылай. Полевая почта посылки в Афганистан не принимает, а наши деньги тут просто не нужны, так как денежное довольствие нам выплачивают в чеках Внешторга. Спешу тебя обрадовать, меня назначили редактором ротной стенгазеты, так что от большинства работ я освобожден. Еще раз прошу тебя не бойся, все будет хорошо, писать тебе буду часто как минимум один раз в неделю. Береги свое здоровье и напрасно не волнуйся.

Целую, твой сын.