Кундуз-Гардез. Бригада уходит в горы - Бикбаев Равиль Нагимович - Страница 41

Первыми, так и батальон наш первый, положено нам так. Строится первый парашютно-десантный батальон. Строится ребята. И вперед из Кундуза в Гардез на границу с Пакистаном. Закрывать горные тропы и перевалы, продолжать воевать, убивать и умирать.

Эх, родная, 56-я, Десантно-штурмовая, войны афганской, лошадь ломовая…, давай поднатужься и тащи свой воз дальше…. Трогай милая… трогай….

До слез было жалко, наш городок покидать, тут каждый кирпичик нами был сделан из глины и сложен в аккуратные домики. Каждый камешек потом солдатским омыт. Да куды деваться? Стали имущество собирать, на машины грузить, готовится переть через весь Афган к новому месту службы. Погрузили ротное имущество на машины, а сами личное оружие и вещи в руки и вперед на вертолеты.

За неделю до переброски вернувшись из штаба бригады, Разведчик отозвал меня в сторону:

— Слышь, мне в штабе писаря сказали, что П*** собираются ротным назначить, уже и представление на него послали.

— Да ну?! — удивился и обрадовался я.

Конечно лучше со знакомым офицером дослуживать, а то пришлют еще мудака необстрелянного, так он нас всех сдури в первом же бою положит.

— Точно, — чуть улыбаясь подтверждает Разведчик, — после передислокации А*** уезжает в Союз, к новому месту службы, а П*** вместо него. И еще… — подмигивает Разведчик, — есть приказ по бригаде отправить в Союз наиболее подготовленных сержантов для обучения пополнения. Сейчас списки формируются. Ты поговори с П*** может и тебя назначат.

Очень я надеялся в этот приказ попасть. Так хотелось уехать, пусть и недолго, но отдохнуть. Только меня не отпустили.

— Больно много залетов у тебя, ты же там всех на х…й пошлешь, бухать будешь, да по бабам гулять. Еще и в дисбат попадешь, там тебе не Афган.

Так мотивировал свой отказ П*** и глядя на мое вытянувшееся лицо, рассмеялся:

— Ну скажи на милость, как я без тебя обойдусь. Ребята уволятся, сколько нас от старого состава останется? А ты хоть знаешь с кого конца пуля вылетает.

Похвалил, называется, утешил, вот только в гробу бы я такие похвалы и утешения видал.

До Кабула на транспортных вертолетах летели, город мы конечно не увидели, на пересыльном пункте сутки кантовались. Потом опять погрузка на вертолеты, часовая болтанка в воздухе и пожалуйте на высадку. Привет Гардез, 1500 метров над уровнем моря, разряженный горный воздух, холодина и пустое заснеженное поле.

Как и в 1980 году при вводе бригады в Афганистан, так и в 1981 году при ее переброске в Гардез, наш первый батальон выбросили в чисто поле, выживайте. Вот только вопросов уже никто не задавал: «Как, зачем, почему?» Знали, никто нам ответы на эти вопросы не даст. Мы сами себе ответ. Ничего дело привычное.

Расчистив от снега площадки, быстро раскинули палатки, выставили охранение и пошли с новым местом знакомится, жрать искать, топливо собирать, брать себе все что лежит, а плохо лежит или хорошо, это нас не волновало, раз лежит, значит наше.

Нас в Гардезе танковый батальон дожидался, прикрывал высадку нашу, вот мы первым делом к танкистам, обстановку узнать, присмотреть что где лежит.

— Ты куда прешь? — кричит мне из танковой башни чумазый танкист, — Жить надоело?

— Чего?! — ору в ответ, а сам глазами зырк, зырк, и приметил деревянные ящики из под боеприпасов, для костра или печки лучше не придумаешь дров.

— Болван! — продолжает надрываться криком танкист, — Тут же все заминировано! Тропку видишь?

— Ага!

— Вот по ней и иди может и повезет, не взорвешься!

Мины это плохо, а вот дрова хорошо, на мине можно и не взорваться, а вот без дров мы точно ночью окочуримся. Потом все танкисты по традиции больше всего мин боятся, а мы и не очень, если знаешь минное дело, то опасаться конечно надо, а вот боятся нечего. Противопехотные мины они двух видов бывают, нажимного действия и натяжного действия на растяжках. Если под ноги смотреть то растяжку всегда увидишь, да и мину нажимного действия заметишь, их не глубоко закапывают.

Смотрю под ноги, подхожу к танку, танкисту зубы заговариваю, а Муха с Лёхой, раз, пустые ящики из-под снарядов похватали и побежали, а я их от разгневанного танкиста прикрываю. Он матом кроет, а я ему пулемет показываю. Танковый экипаж из машины выпрыгивает и в бой рвется. Их четверо, а я один. Прямо под ноги им очередь пускаю, они в танк. Я по тропе бегом к своим. Мне в спину танкисты столько словесных х. ев послали, были бы пули, надвое бы разорвали. А так… брань то она вороту не виснет. И вот что еще: «Товарищи танкисты при встрече с десантом не х. й еб…ом щелкать».

Так дрова есть, пора и о питании подумать, о горячем естественно, пайки то нам надоели. Ящики сложили в палатке, их Муха охранять остался. Вместо Мухи, Филон пошел. Бредем, нос по холодному ветру держим, то под ноги смотрим, то окрестности оглядываем. Вот овечки пасутся и пастух при них. Милый пасторальный пейзаж, мирная деревенская идиллия. Ох, не знаком еще пастух с десантурой, а то бы увел свою отару, от греха подальше, но ничего сейчас познакомится. Подходим. Без слов накидывает Филон овечке на шею ремень, Лёха овцу под курдюк ногой бьет чтобы не упиралась, а я пастуху оружие показываю, он не испугался, а зря. Бросился пастух на меня с посохом, жизнь овечке хотел спасти, вот только хорошо я уже выучился бою рукопашному, не стал стрелять, от удара легко ушел, да как ногой двинул бедолаге в голень, он и свалился. Вот и познакомились.

Вечером у нас полусырая обжаренная на костре баранина, вечером у нас в палатке тепло, ничего жить и на новом месте можно. Офицеров пригласили. Командиры, жареное мясо кушают, водочку, нами еще на пересылке затаренную, вежливо выпивают, а вот нескромные вопросы, не задают. Выпили, покушали, посты выставили, тощие со скомкавшейся ватой матрасы на голую землю расстелили, и баиньки, не раздеваясь. Ночью батальон обстреляли. Думаете, сыграли тревогу: «Рота в ружье! К бою!» А вот и нет. По характеру и темпу стрельбы сразу определили, огонь по нам ведут с большого расстояния, судя по звуку из легких пулеметов, наши посты вяло так отстреливаются, значит особых оснований для беспокойства нет, перевернулись на другой бок, и дальше спать. Эка невидаль стрельба, мы этого добра и насмотрелись и наслушались.

Вот так служба в Гардезе и началась. Холодно на горном плато где наш батальон гарнизоном встал, снега полно, ветер пронизывающий, мы бушлаты и шапки даже когда спали и то почти не снимали. Замерзшие, оборванные, мы днем по расположению и окрестностям рыскали, топливо и еду добывали, ночью посменно на постах стояли, от скуки с духами перестреливались. Вот только от греха подальше, окопы откопали, да под палаткой землю на два штыка углубили, чтобы шальной пулей кого случайно не зацепило. Что еще? Один матрас разорвали, и каждое утро пулевые отверстия в палатке ватой заделывали, чтобы тепло сохранялось. Вот и все. Знаете пока колонны бригады не подошли, скучновато было. А к бытовым трудностям не привыкать. Спали не раздеваясь на тощих матрасах брошенных на голую землю — подумаешь, тоже мне лишение в горах на операциях намного хуже было, и то выжили. Воды мало? Так за ней и сходить можно, все время веселее пройдет. Батальонных кухонь, с горячим котловым довольствие — нет? А мы без горячего и не сидели. Огонь есть? Есть! Вода есть? Есть! Оружие есть? Полно! Так в чем проблема то?

От скуки и что бы время скоротать, предложил я П***, ночью в засаду сходить, стрелков духов попугать. Смотрит на меня офицер, головой качает и горько так мне пеняет:

— Ты уже полтора года отслужил, а все ума не набрался. Ну и зачем нам это надо? А если убьют кого из ребят, случайно тогда, что? Сиди уж умник и не рыпайся, если прикажут тогда и пойдем.

Вот какие толковые у нас командиры были.

Через неделю после нашей высадки бригадные маршевые колонны с бронетехникой и машинами подошли. Вот и собралась бригада. На изношенных за два года машинах дошли, а моторесурс у техники давно исчерпан, да только третий и четвертый батальон этим не испугаешь. Кулибины бригадные сами пахали, и технику работать заставили. Инструмент один — родная русская кувалда. Запасные части — безостановочный военный мат да смекалка солдатская. Вот так и прошли через весь Афган. Сами все от горючего и масел черные, вымотанные, голодные, оборванные, замерзшие, но дошли, даже потерь, почти не было. Вот какие у нас десантно — штурмовые батальоны были. Третий батальон сразу в Логар ушел, третий ДШБ у нас был, как кот у Киплинга, всегда гулял сам по себе. А остальные части, охранение выставили, за километр от палаток посты ушли, и начали обустраиваться.