Путешествие - Ласки Кэтрин - Страница 3

— Мы летим к морю Хуулмере, к Великому Древу Га'Хуула, — ответил Сорен.

— Вот как? — с плохо скрытой насмешкой протянула самка. — Как интересно!

— Видишь, мамочка, — пропищал совенок. — Я тебе столько раз говорил про это место! Давай тоже туда полетим?

— Какие глупости, мой мальчик! Ты отлично знаешь, как мы с отцом относимся к таким нелепым выдумкам.

Совенок пристыженно втянул голову в плечи.

— Это не выдумки! — твердо заявила Гильфи.

— Ну не станете же вы утверждать, что говорите серьезно! — воскликнул отец семейства. — Это всего-навсего красивая сказка, так сказать, легенда.

— Вот что я вам скажу, юные птицы, — заявила совиха, которая с каждой минутой все сильнее раздражала Сорена. — Нет никакого проку верить в то, что нельзя увидеть, потрогать или почувствовать! Все это глупости и пустая трата времени. Судя по состоянию ваших маховых перьев, не говоря уже о когтях, я поняла, что вы либо улетели из дома, либо осиротели. Иначе с какой стати вы очутились бы в небе в столь неподходящее время? Мудрое родительское слово предостерегло бы вас от дневных перелетов. Я сама мать, поэтому скажу прямо — вы позорите своих родителей. А ведь вы из хороших семей, — прибавила она, выразительно взглянув на Сорена.

Тот чуть не лопнул от злости. Откуда ей знать, что сказали бы их родители? Она же видит их в первый раз! Как она смеет эта масковая сова утверждать, будто они позорят свои семьи?!

И тут из глубины дупла прозвучал тихий, шипящий голосок:

— Лично мне стыдно за тех, кто слеп, имея глаза! — Разумеется, это была миссис Плитивер, которая выползла на середину дупла. — Хотя видеть, имея глаза, — это так просто!

— О чем это она толкует? — растерялся отец семейства.

— Поневоле пожалеешь о добрых старых временах, когда слуги выполняли свои обязанности и помалкивали! — поддакнула его женушка. — Подумать только, какая-то служанка, а что себе позволяет!

— Вы совершенно правы, — кивнула миссис Плитивер. — С вашего позволения, я еще не закончила. — Она уютно свернулась в кольцо и повернула головку к Сорену.

— Разумеется, миссис Плитивер! Продолжайте.

— Вы правы, я всего лишь слепая змея, но это не мешает мне видеть лучше вас! — С этими словами миссис Пи резко повернулась к ошарашенной матери семейства, так что всем показалось, будто змея смотрит ей прямо в глаза своими крошечными пустыми впадинами. — Видеть глазами — что может быть проще? Я же вижу всем своим телом — кожей, костями, извивами позвоночника. В промежутке между двумя ударами своего медлительного сердца я успеваю почувствовать весь мир, что простирается подо мной и надо мной. Я знаю Тамо. Да-да, я узнала его задолго до того, как сама поднялась в небеса. Но и пребывая на земле, я ни на миг не сомневалась в его существовании. Вы, мадам, справедливо назвали бы меня безмозглой дурой, если бы я отрицала существование неба лишь на том основании, что не могу ни увидеть его, ни подняться к облакам! Это ваша собственная глупость позволяет вам отрицать существование Великого Древа Га'Хуула!

— Что?! Неужели я не ослышалась? — ахнула масковая сипуха и недоверчиво вылупилась на своего супруга. — Эта… эта… она назвала меня дурой!

Но миссис Плитивер не обратила на нее никакого внимания.

— Небо существует не только для птиц, его бытие не исчерпывается жизнью птичьих перьев, костей и крови. Небо становится Тамо для всех живых существ, способных освободить свои сердца и разум для подлинного чувства и настоящего знания. И зов Тамо звучит на всех языках, и обращается оно ко всем нам, как бы мы его не называли — небо или глаумора*[1]. Хотя существуют и такие, кому было бы полезно потерять глаза, чтобы обрести зрение, — закончила миссис Плитивер и, изящно наклонив головку, снова уползла в темный угол.

В дупле воцарилась потрясенная тишина.

Остаток дня друзья провели в дупле, дожидаясь сумерек.

— Больше никаких полетов при свете дня, — просвистела миссис Плитивер, сворачиваясь в перьях на спине Сорена. — Договорились?

— Договорились, — хором ответили совята.

Они летели вдоль границы лесного царства Тито, где родился и вырос Сорен. Он старался не подавать виду и махал крыльями с особым старанием, но миссис Плитивер чувствовала непривычную сдержанность своего любимца. Он был странно молчалив, не принимая участия в беззаботной болтовне остальных. Старая змея догадывалась, что Сорен думает о родителях, о своей исчезнувшей семье, о любимой младшей сестре Эглантине. Совенок давно смирился с мыслью, что больше никогда не увидит родных. Миссис Плитивер всей кожей чувствовала его боль, боль, которую трудно было выразить словами. Как-то, спустя некоторое время после их неожиданной встречи, Сорен признался миссис Пи, что ему постоянно кажется, будто в желудке у него появилась дыра, и что дыра эта последнее время стала потихоньку затягиваться. Но миссис Плитивер знала, что, несмотря на наложенную заплату, дыра по-прежнему была на месте.

Когда звезды стали бледнеть, друзья принялись искать место для ночлега. Гильфи первая заметила старый платан, серебрившийся в лунном свете. Несколько ночей назад луна пошла на ущерб, и теперь с каждой ночью она таяла, готовясь к полному исчезновению перед новым полнолунием.

ГЛАВА II

Гостеприимство пепельных сов

— Конечно, милый! Я тоже слышала об этом, но понимаете, это всего-навсего сказка, легенда.

— Ну, не совсем так, Сладенькая, — прогудел самец.

В старом платане оказалось просторное и чистое дупло, где обитала дружная и гостеприимная семья пепельных сов. Эти совы были гораздо приятнее масковых. Они были ужасно милыми — и ужасно скучными. Друг друга они называли Сладенькая и Слатенький. Они ни разу не произнесли ни единого грубого слова. Все у них было превосходно. Дети их давно выросли и жили своими семьями.

— Прошло уже больше года, с тех пор как они выпорхнули из родительского гнездышка, — пояснил Слатенький. — Но кто знает, может быть весной Сладенькая подарит мне новый выводок! А если нет, ничего страшного, нам ведь так хорошо вдвоем, правда?

И они принялись нежно перебирать друг другу перышки.

Вообще-то Сладенькая и Слатенький только и делали, что ухаживали друг за другом. Они беспрестанно чистили перышки друг другу, отрываясь от этого занятия лишь на время охоты. Честно говоря, как хищники они были гораздо интереснее, чем как собеседники. Однако стоит отдать им должное — по части охоты им не было равных, и Сорен был вынужден признать, что никогда в жизни так хорошо не ужинал. Сумрак заранее предупредил друзей, чтобы они были настороже, ибо пепельные сипухи относятся к редкому виду сов, которые могут охотиться не только на земле, но и на деревьях.

Этой ночью нежные супруги угощали своих гостей тремя опоссумами, которых они называли сахарными летягами. Признаться, друзья никогда еще не пробовали такого нежного и сладкого мяса. Может быть, из-за подобной пищи супруги и стали называть себя Сладенькой и Слатеньким, просто от переедания сладкого. Кто знает, вдруг питание сахарными летягами размягчает мозг и превращает речь в сплошное сюсюканье?

Когда Соренууже показалось, что он вот-вот спятит от умильного воркования гостеприимных хозяев, пепельные совы вдруг сменили тему и принялись занудно рассуждать о возможности существования Великого Древа Га'Хуула.

— Что ты, Слатенький, имеешь в виду, когда говоришь «не совсем так»? — лопотала хозяйка дома. — Скажи, это все-таки легенда или правда? Настоящая правда?

— Видишь ли, Сладенькая, я слышал, что этот остров существует, просто он невидим!

— Разве это просто — быть невидимым? — удивилась Гильфи.

— Вот так шутка! Что за бойкая малютка! Хоо-хоо, хуу-хуу, — покатились со смеху пепельные совы. — Она так похожа на нашего Тибби, правда, Слатенький?

И они снова заухали, заохали и принялись нежно перебирать друг другу перышки. Но Сорен сразу понял, что Гильфи задала очень правильный вопрос. В самом деле, разве просто быть невидимым?