Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 50

22

1830 год

Казалось, сегодня никому нет дела, что он фермерский сын.

Передав пальто и шляпу горничной, Норрис вдруг с ужасом осознал, что на его жилете не хватает одной пуговицы. Но девушка присела в реверансе и почтительно склонила голову — так же она приветствовала и хорошо одетую семейную пару, вошедшую до него. Не менее теплый прием ожидал его и дальше, когда Норрис шагнул навстречу доктору Гренвиллу.

— Господин Маршалл, мы рады, что вы смогли прийти нынче вечером, — проговорил профессор. — Разрешите представить вам мою сестру, Элизу Лакауэй.

Норрис сразу понял, что перед ним мать Чарлза. У нее были такие же голубые таза и светлая, алебастровая кожа, даже в ее годы выглядевшая безупречно. Но взгляд ее был более открытым, чем у сына.

— Вы тот молодой человек, которым так восхищается мой Чарлз, — догадалась она.

— Даже не представляю, отчего, госпожа Лакауэй, — скромно ответил Норрис.

— Он говорил, что среди них вы самый искусный анатом. Рассказывал, что ваша работа выделяется опрятностью, и больше никто не способен с такой точностью препарировать лицевой нерв.

Эта тема показалась Норрису неподходящей для светского общества, и он вопросительно взглянул на доктора

Гренвилла. Тот лишь улыбнулся.

— Покойный муж Элизы был врачом. И наш отец был врачом. А теперь, к большому несчастью, ей приходится мириться со мной, так что она вполне привыкла к несуразным беседам за ужином.

— По мне, все это довольно увлекательно, — подтвердила Элиза. — В детстве отец часто приглашал нас в анатомическую залу Будь я мужчиной, я бы тоже занялась изучением медицины.

— И отлично в этом преуспела бы, дорогая, — подсаживая сестру по руке, заверил Гренвилл.

— Как и множество других женщин, если бы им представилась возможность.

Доктор Гренвилл смиренно вздохнул.

— Уверен, что этот вопрос ты еще не раз поднимешь нынче вечером.

— А вы не считаете это трагической ошибкой, господин Маршалл? Пренебрегать талантами и способностями половины человечества?

— Элиза, прошу тебя, позволь бедному мальчику выпить хотя бы бокал хереса, прежде чем ты перейдешь к своей любимой теме.

— Доктор Гренвилл, я не прочь обсудить этот вопрос, — возразил Норрис. Взглянув в глаза Элизе, он увидел там живой ум. — Госпожа Лакауэй, я вырос на ферме и многое знаю о скоте. Надеюсь, вы не сочтете мое сравнение унизительным. Но я ни разу в жизни не видел жеребца, который был бы смышленей кобылы, или барана, который смекалкой превосходил бы овцу. А если благополучие потомства под угрозой, именно самка становится поистине грозной. Даже опасной.

Гренвилл рассмеялся.

— Речь истового защитника! Элиза одобрительно кивнула.

— Я запомню ваше сравнение. И даже использую его в следующий раз, когда начнется обсуждение этого вопроса. Господин Маршалл, а где находится ферма, на которой вы росли?

— В Белмонте, мэм.

— Ваша матушка наверняка гордится тем, что вырастила такого прогрессивно мыслящего сына. Я непременно гордилась бы.

Упоминание о матери весьма некстати разбередило былую рану, однако Норрису удалось удержать улыбку.

— Она наверняка гордится.

— Элиза, ты ведь помнишь Софию, верно? — спросил Гренвилл. — Лучшую подругу Абигейл.

— Конечно. Раньше она часто приезжала к нам в Вестон.

— Господин Маршалл ее сын.

Элиза, чей взгляд снова переместился на Норриса, внезапно напряглась и, похоже, что-то распознала в лице юноши.

— Вы мальчик Софии.

— Да, мэм.

— Боже мой, ваша матушка не навещала нас уже много лет, со дня смерти Абигейл. Надеюсь, она здорова?

— Здорова, госпожа Лакауэй, — отозвался юноша, хотя даже ему была очевидна неубедительность собственного ответа.

Гренвилл похлопал его по спине.

— Идите развлекайтесь. Большинство ваших коллег здесь и уже балуются шампанским.

Норрис вошел в бальный зал и замер, ослепленный зрелищем. Мимо, напоминая бабочек, проплывали юные дамы в светлых платьях. Под потолком сверкала массивная люстра, а вокруг искрился хрусталь. У стены располагался длинный стол с богатым выбором блюд. Столько устриц, столько пирожных! Он никогда не бывал в таких роскошных залах с изящно инкрустированными полами и резными колоннами. Стоя здесь в своем изношенном сюртуке и потрескавшихся ботинках, он чувствовал себя так, будто забрел даже не в свою, а в чужую мечту, потому что раньше Норрис вряд ли мог вообразить, что окажется на таком вечере.

— Наконец-то прибыл! Я уже начал сомневаться, что ты появишься. — Венделл держал в руках два бокала с шампанским. Один он передал Норрису. — Ну что, пришлось пережить муки, которых ты так боялся? Тебя унизили, оскорбили или еще как-нибудь задели?

— Я не знал, как меня примут после всего того, что случилось.

— Последний выпуск «Газеты» должен был снять с тебя все подозрения. Ты его читал? Доктора Берри видели в Провиденсе.

И действительно, если верить ползавшим по городу слухам, сбежавший доктор Натаниэл Берри одновременно прятался в десятке мест — от Филадельфии до Саванны.

— Я до сих пор не могу поверить, что это он, — признался Норрис. — Я никогда не замечал в нем этого.

— А разве не так обычно бывает? Редко встречаются убийцы с рогами и клыками. Они выглядят как все.

— В нем я видел лишь превосходного врача.

— Проститутка утверждает иное. Если верить «Газете», девушка настолько травмирована, что они намереваются собирать пожертвования в ее пользу. Даже я на этот раз вынужден согласиться с нелепым господином Праттом.

Наверняка доктор Берри и есть Потрошитель. А если это не он, боюсь, остается только один подозреваемый. -

Венделл посмотрел на Норриса поверх своего бокала. — Ты.

Смутившись под взглядом Венделла, Норрис отвернулся и стал рассматривать зал. Сколько людей сейчас сплетничает о нем? Доктор Берри пропал, однако сомнения насчет Норриса наверняка остались.

— Ба! Что за лицо! — воскликнул Венделл. — Стараешься выглядеть виновным?

— Любопытствую, многие ли считают меня таковым.

— Если бы Гренвилл сомневался, он не стал бы тебя приглашать. Норрис пожал плечами.

— Приглашение относилось ко всем студентам.

— Но ты ведь понимаешь, почему, верно? Посмотри вокруг.

— И на что смотреть?

— На юных леди, которые ищут себе мужей. Не говоря уж об отчаянных мамашах. Ты сразу поймешь, что студентов-медиков на всех не хватает.

Норрис рассмеялся.

— Видимо, ты попал в рай.

— Если это рай, почему большинство девиц выше меня? — Венделл заметил, что Норрис разглядывает не девушек, а стол. — Полагаю, нынче дамы интересуют тебя не в первую очередь.

— Меня интересует вон тот сочный окорок.

— Тогда, может, стоит с ним познакомиться?

Возле блюд с устрицами они встретили Чарлза и Эдварда.

— Появились новые сведения о докторе Берри, — сообщил Эдвард. — Вчера вечером его видели в Лексингтоне.

Теперь Ночная стража ищет его там.

— Три дня назад он был в Филадельфии, — добавил Чарлз. — Два дня назад — в Портленде.

— А теперь в Лексингтоне? — Венделл фыркнул. — Похоже, у него и вправду есть крылья.

— Некоторые именно так его и описывали, — проговорил Эдвард, глядя на Норриса.

— Я никогда не говорил, что он крылат, — возразил Норрис.

— Но та девица говорила. Та тупая ирландка.

Эдвард отдал служанке свою тарелку, полную устричных ракушек, и принялся размышлять, какое из многочисленных яств ему попробовать. На столе были пудинги, изготовленные в форме веера, и свежая отварная треска, приправленная салатом.

— Попробуй медовые коврижки, которые печет наш повар, — посоветовал Чарлз. — Я всегда очень любил их.

— А ты не будешь есть?

Чарлз достал платок и промокнул лоб. Лицо его было таким розовым, будто бы он долго танцевал, однако музыканты еще не начали играть.

— Боюсь, нынче у меня нет аппетита. Давеча тут было ужасно зябко. Матушка велела развести огонь, и, кажется, они перестарались.