Любовь в полдень - Клейпас Лиза - Страница 4

Спрашиваете, существует ли на свете тихое местечко? Вынуждена ответить, что это точно не Стоуни-Кросс. Недавно осел мистера Модсли выбрался из хлева, пробежал по дороге изрядное расстояние и каким-то образом сумел пролезть на огороженный луг. Там невинно паслась драгоценная кобыла мистера Кэрда, и коварный соблазнитель не стал терять времени даром. В итоге кобыла понесла, и теперь между хозяевами животных разгорается настоящая война. Мистер Кэрд требует солидной материальной компенсации, а мистер Модсли заявляет, что если бы забор поддерживался в надлежащем порядке, тайное свидание попросту не смогло бы состояться. Больше того, он обвиняет кобылу в непростительном, постыдном легкомыслии и нежелании должным образом охранять собственную добродетель.

Неужели действительно думаете, что заслужили место в аду? Я в ад не верю; во всяком случае, после смерти. По-моему, люди собственными руками создают ад здесь, на земле.

Пишете, что того человека, которого я знала, больше не существует. Единственное, что могу сказать в утешение: как вы ни изменились бы, дома вас всегда встретят с радостью. Спокойно выполняйте долг. Если считаете нужным, спрячьте на время чувства и заприте дверь на замок. Верю, что когда-нибудь мы вместе выпустим их на волю.

Искренне ваша,

Пруденс».

Еще ни разу в жизни Беатрикс никого намеренно не обманывала. И сейчас она с радостью поставила бы в конце страницы собственное имя. Но обидные, пренебрежительные замечания прочно врезались в память. Разве захочет мистер Фелан читать письмо от «странной» Беатрикс Хатауэй? Ведь сам он написал прекрасной златокудрой Пруденс Мерсер и ждал от нее ответа. И все равно: лучше так, чем никак. На войне человеку дорого каждое доброе слово, ценно любое проявление внимания.

Солдату необходимо знать, что кто-то о нем думает.

Случилось так, что, прочитав письмо Кристофера, Беатрикс поняла, что задумалась всерьез и надолго.

Глава 2

Ближайшее ко дню осеннего равноденствия полнолуние принесло сухую, ясную погоду и позволило арендаторам и работникам поместья Рамзи собрать невиданный урожай. Как и все обитатели Гемпшира Беатрикс с головой окунулась в хозяйственные заботы и в подготовку традиционного осеннего празднования. На просторной лужайке перед господским домом словно по волшебству выросли столы с щедрым угощением и возникла просторная танцевальная площадка. Всего собралось больше тысячи гостей: арендаторы, слуги, жители окрестных сел и поместий.

К огромному разочарованию Беатрикс, любимая подруга Одри Фелан приехать не смогла, так как Джон простудился и отчаянно раскашлялся. Она осталась дома, чтобы лечить мужа, но прислала записку: «Доктор оставил нам лекарство, которое уже заметно помогло, но предупредил, что для полного выздоровления необходимо лежать в постели».

Ближе к концу ноября Беатрикс решила навестить Одри и отправилась в Фелан-Хаус. Дорога лежала через лес, густо заросший старыми, покореженными долгой жизнью дубами и раскидистыми, уверенными в собственном незыблемом величии буками. Темные ветви деревьев покрылись инеем; казалось, кто-то окунул их в сахарную пудру. Солнце робко пробивалось сквозь пелену облаков, и в янтарных лучах изморозь вспыхивала разноцветными искрами. Теплые полусапожки придавали уверенности, и Беатрикс смело ступала по замерзшей земле, надежно укрытой толстым слоем сухих листьев и теплого, словно овечье одеяло, мха.

Наконец показался большой, увитый плющом особняк — бывший королевский охотничий приют, расположенный в просторном, площадью в десять акров, парке, больше похожем на лес. Мисс Хатауэй ступила на прелестную мощеную дорожку, обогнула дом и направилась к парадной двери.

 — Беатрикс.

Обернувшись на негромкий голос, она увидела Одри. Подруга сидела на каменной скамейке в полном одиночестве.

 — О, здравствуй! — жизнерадостно приветствовала Беатрикс. — Не видела тебя уже несколько дней, вот и решила... — Она подошла ближе, всмотрелась и, кажется, забыла, что собиралась сказать.

Одри была одета в простое повседневное платье — серая ткань сливалась с осенним лесом за спиной — и сидела так тихо, так неподвижно, что, подходя, Беатрикс ее не заметила.

Они дружили уже три года, с тех самых пор, как Одри вышла замуж за Джона Фелана и приехала в Стоуни-Кросс. Как известно, подруги бывают разными: с одними приятно встречаться, когда в жизни все в порядке — именно такой была Пруденс. Но ведь нередко случается так, что необходимо срочно поделиться сомнениями, тревогами... для подобных случаев существовала Одри.

Беатрикс нахмурилась: от внимательного взгляда не укрылись ни необычная бледность, ни красные глаза и распухший нос.

 — Но ты даже шаль не накинула!

 — Мне не холодно, — пробормотала Одри, хотя плечи заметно дрожали.

Беатрикс сняла теплый шерстяной плащ и попыталась укрыть расстроенную подругу, однако та покачала головой:

 — Нет, Беа, не надо!

 — Я шла очень быстро, так что согрелась, — заверила Беатрикс и присела на ледяную скамью. Некоторое время обе молчали, однако сомнений не оставалось: случилось что-то серьезное. Прислушиваясь к гулким ударам собственного сердца, гостья терпеливо ждала объяснений.

 — В чем дело? — Она наконец осмелилась прервать молчание. — С капитаном Феланом что-то случилось?

Одри посмотрела отсутствующим взглядом, словно вопрос прозвучал на иностранном языке и понять смысл сказанного удалось с большим трудом.

 — Капитан Фелан, — тихо повторила она и едва заметно покачала головой. — Нет, насколько мне известно, у Кристофера все в порядке. Вчера от него пришло несколько писем; одно для Пруденс.

Беатрикс вздохнула с облегчением.

 — Если хочешь, я передам, — предложила она, стараясь говорить равнодушно.

 — Да, спасибо. Было бы очень хорошо. — Бледные пальцы сложенных на коленях рук как-то странно, судорожно сжимались и разжимались.

Беатрикс мягко, бережно накрыла их ладонью.

 — Муж все так же кашляет?

 — Доктор недавно ушел. — Одри глубоко вздохнула и с трудом произнесла: — У Джона чахотка.

Беатрикс невольно стиснула руки подруги.

Не замечая пронизывающего ветра, они молча сидели на холодной скамейке. Судьба распорядилась несправедливо, жестоко. Джон Фелан был достойным человеком, всегда готовым первым прийти на помощь каждому, кто попал в беду: оплатил лечение жене одного из арендаторов, когда сумма оказалась супругам не по карману; предоставил собственное фортепиано в пользование окрестным детям, чтобы те могли учиться музыке; выделил средства на восстановление местной пекарни, сгоревшей почти до основания от пожара. Добрые дела Джон совершал тихо, незаметно, словно опасался упреков в благотворительности. Так почему же страшная болезнь выпала именно на его долю?

 — Но это не смертный приговор, — с трудом проговорила Беатрикс. — Некоторым удается выжить.

 — Одному из пяти, — тускло отозвалась Одри.

 — Твой муж молод и силен. Кто-то же должен оказаться одним из пяти? Вот Джон им и станет.

Одри кивнула, но не произнесла ни слова.

Обе знали, что туберкулез опасен поражением легких, несет слабость, резкую потерю веса, беспомощность и апатию. Но страшнее всего бесконечный изнуряющий кашель, постепенно превращающийся в кровавый и терзающий больного до тех пор, пока тот окончательно не потеряет способность дышать.

 — Наш Кэм, муж Амелии, — большой знаток трав и всяческих снадобий, — попыталась вселить надежду Беатрикс. — Его бабушка была главной целительницей табора.

 — Цыганское лечение? — В голосе Одри прозвучало откровенное сомнение.

 — Надо испробовать все доступные средства, — настаивала Беатрикс. — Пренебрегать цыганским лечением не стоит. Цыгане живут в согласии с природой и оттого знают ее секреты. Немедленно попрошу Кэма приготовить отвар для мистера Фелана...