Канун Рождества в Пятничной гавани - Клейпас Лиза - Страница 3

Но у дома было три преимущества: в нём достаточно места для двоих холостяков и шестилетней девочки, а также большой двор и фруктовый сад. К тому же, дом находился в Фолс-Бей, в части острова, которая нравилась Марку больше всего.

— Этого не будет, — категорически заявил Сэм. — Мне нравится жить одному.

— Что ты потеряешь, если мы поживём вместе? Мы не станем мешать твоей жизни.

Мы. Нас. С этого момента Марк, похоже, заменит этими местоимениями слово «я».

— Ты шутишь, да? Ты знаешь, каково холостякам жить с детьми? Ты упускаешь горячих цыпочек, которые не хотят сидеть с детьми, не желают растить чужого ребёнка. Даже если произойдёт чудо и Господь поможет тебе подцепить красотку, то ты не сможешь её удержать. Никаких незапланированных поездок на выходные в Портленд или в Ванкувер, никакого дикого секса, и ложиться надо вовремя.

— Ты и сейчас этим не занимаешься, — заметил Марк. — Всё время проводишь на винограднике.

— В том-то и дело, но это мой выбор. А при ребёнке никакого выбора нет. Когда твои дружки попивают пиво и смотрят какую-нибудь игру, ты торчишь в бакалейной лавке и ищешь пятновыводитель и крекеры-«рыбки».

— Это не навсегда.

— Нет, только остаток моей молодости. — Сэм опустил голову на стол, как будто приготовившись биться о него, но потом просто положил голову на руку.

— Какая такая молодость, Сэм? С моей точки зрения, твоя молодость приказала долго жить ещё пару лет назад.

Сэм не двигался, только поднял вверх средний палец.

— У меня есть планы на четвёртый десяток, — невнятно произнёс он. — И в эти планы дети не входят.

— Как не входили и в мои.

— Я к этому не готов.

— И я тоже не готов. Поэтому мне нужна твоя помощь. — Марк вздохнул. — Сэм, когда я тебя хоть о чём-нибудь просил?

— Никогда. А ты хочешь начать сейчас?

Марк говорил тихо и убедительно.

— Подумай вот о чём… мы начнём потихоньку. Мы станем для Холли экскурсоводами по жизни. Станем добродушными проводниками, которые никогда не опустятся до такой ерунды, как «правомерные наказания» или «потому, что я так сказал». Я уже признал, что не лучший воспитатель для ребёнка… но в отличие от нашего отца мои ошибки не будут такими уж непоправимыми. Я не ударю её, потому что она не убрала свою комнату. Я не собираюсь заставлять её есть сельдерей, если ей он не нравится. Никаких психологических уловок. Надеюсь, что у неё сформируется правильный взгляд на окружающий мир и будет работа, позволяющая обрести финансовую независимость. Бог его знает, как мы это сделаем, но это лучше, чем отсылать её в чужую семью. Или хуже того, к нашим родственникам.

Сэм тихо выругался, не поднимая головы. Как Марк и надеялся, врождённое чувство справедливости его брата взяло верх.

— Ладно. — От вздоха его плечи приподнялись и опустились. — Ладно. Но у меня есть парочка условий. Во-первых, я хочу получать арендную плату за сданную тобой квартиру.

— Согласен.

— И ты поможешь мне отремонтировать дом.

Марк с опаской посмотрел на брата.

— Я не специалист по ремонту. Я могу сделать кое-что несложное, но…

— Мне этого достаточно. Одно то, что ты будешь ремонтировать мои полы, а я буду наблюдать за этим — прямо бальзам на мою душу.

Сэм стал благодушнее, как только брат пообещал ему отдавать арендную плату, а также помочь с ремонтом.

— Мы попробуем так жить пару месяцев. Но если мне это не подойдёт, придётся тебе забрать ребёнка и переехать в какое-нибудь другое место.

— Шесть месяцев.

— Четыре.

— Шесть.

— Ладно, чёрт с тобой. Шесть месяцев. — Сэм налил себе ещё виски.

— Боже мой, — пробормотал он, — трое Ноланов под одной крышей. Думаю, что катастрофы не избежать.

— Катастрофа уже произошла, — резко ответил Марк, и сказал бы больше, но тут услышал тихое шарканье в коридоре.

Холли стояла на пороге кухни. Она выбралась из постели и стояла тут, в замешательстве глядя на них заспанными глазами. Малышка-беженка, одетая в розовую пижаму, с ногами, выделявшимися своей бледностью и хрупкостью на тёмном чёрно-сером полу.

— Что такое, милая? — тихо спросил Марк, подходя к ней. Он взял её на руки — весила она не больше сорока фунтов — и Холли вцепилась в него, как обезьянка. — Не можешь уснуть?

Его наполнила нежность, лишившая его присутствия духа, когда он почувствовал её голову на своём плече, мягкие спутанные светлые волосы, запах цветных мелков и клубничного шампуня.

У неё остался только он.

«Просто люби её…»

Это проще простого. Он волновался обо всём остальном.

— Я сейчас тебя уложу и заверну в одеяла, сладенькая пчёлка, — сказал Марк. — Тебе надо поспать. Впереди ещё много дел.

Сэм пошёл за ними, когда Марк понёс Холли обратно в её комнату. Кровать с пологом на четырёх столбиках была оснащена сверху рамой, к которой Виктория подвесила набор бабочек из ткани, с тонкими просвечивающими крылышками. Уложив девочку в постель, Марк подтянул одеяла ей до подбородка, и сел на край постели. Холли лежала тихо и не моргала.

Заглянув в эти тревожные голубые глаза, Марк пригладил, убрав со лба, её волосы. Он был готов на всё ради неё. Сила собственных эмоций удивила Марка. Он не мог вернуть то, что Холли потеряла. Он не мог подарить ей прежнюю жизнь. Но он о ней позаботится, он её не покинет.

В голове у него вертелось очень много мыслей, но сказал он только:

— Хочешь, я расскажу тебе сказку?

Холли кивнула, коротко посмотрев на Сэма, который прислонился к дверному косяку.

— Давным-давно, жили-были три медведя, — начал Марк.

— Два дяди-медведя, и медвежонок, — смирившись, добавил Сэм с порога.

Марк улыбнулся, продолжая гладить Холли по волосам.

— И все они жили в большом доме у моря…

Глава 2

Колокольчик над дверью звякнул, и в магазин вошёл мужчина её мечты. Или, сказать точнее, мужчина чей-то чужой действительности, так как он держал за руку маленькую девочку, видимо, дочь. Ребёнок поспешил к огромной карусели, которая медленно вращалась в углу магазина игрушек, а отец не спеша вошёл следом.

Косые лучи низкого сентябрьского солнца осветили коротко стриженные тёмные волосы, концы которых слегка завивались сзади на шее. Проходя мимо мобиля, свисавшего с потолка, мужчина пригнул голову, чтобы избежать столкновения. Этот человек двигался, как атлет, расслабленно, но чутко. Создавалось впечатление, что если неожиданно бросить в него чем-нибудь, он без колебаний поймает.

Ощутив безудержный интерес Мэгги, он бросил взгляд в её направлении. Мужчина был крепко сбит и красив грубоватой красотой. И с такими голубыми глазами, что их можно было разглядеть с другого конца магазина. Несмотря на высокий рост и яркую внешность, в нём не ощущалось самодовольства… только спокойная, убедительная уверенность. Лёгкая вечерняя щетина и заношенные до дыр джинсы придавали ему слегка неряшливый, но ужасно сексуальный вид.

И он был уже занят.

Отведя от мужчины взгляд, Мэгги поспешно схватила деревянный ткацкий станок. Очень аккуратно она заново натянула несколько спущенных петель.

Сунув руки в карманы, мужчина направился к дочери. Он заинтересовался поездом, который бежал вокруг всего магазина по рельсам, расположенным на полках почти под потолком.

«Магическое зеркало» открылось три месяца назад, и дела шли хорошо. Столы были завалены старомодными игрушками: биноклями, йо-йо ручной работы, деревянными машинками, плюшевыми зверями, прочными воздушными змеями.

— Это Марк Нолан и его племянница Холли, — прошептала Элизабет, одна из продавщиц Мэгги. Элизабет была на пенсии и работала в магазине на полставки. Это жизнерадостная пожилая женщина, казалось, знала каждого на острове Сан-Хуан. Для Мэгги, которая переселилась сюда из Беллингема в начале лета, Элизабет стала просто находкой.

Элизабет знала покупателей, историю их семей и личные вкусы и помнила имена всех их внуков.