Форд : Важнейшая проблема мира. том 1 - Форд Генри - Страница 38

Показать это можно было бы на большом количестве при­меров, гораздо большем, чем это имело место в главе вто­рой. (Приведенные там примеры, между прочим, сперва оспаривались иудейскими защитниками, но позднее были признаны правильными). С тех пор общее настро­ение, создавшееся в Германии, сделало то, что большин­ство иудеев «смылось» с официальных должностей. Воля германского народа приложила все свои силы для того, чтобы политическое управление вновь перешло в немец­кие руки. Освободилась ли, однако, благодаря этому Германия от иудеев? Этого никак нельзя сказать. Иудей­ские окопы шли дальше и глубже и не ограничивались только всем непосредственно видимой публичной влас­тью. Их влияние на главные отрасли промышленности, на финансы и на будущность Германии вовсе не стало слабее, оно все еще существует непоколебимо.

Здесь мы говорим о Германии в связи с иудейским вопросом по особым мотивам. Как всем известно, клич об «аннексиях» впервые раздался из Германии как раз в то время, когда вся германская военная деятельность в целом и настроение народа находились под иудейским влиянием. «Аннексии!» - был клич, который раздавался во всем мире. И вот из Соединенных Штатов, страны, которая в то время никакого участия в войне не прини­мала, в ответ раздался контр клич: «Никаких аннексий!» Таким путем из этого создался мировой вопрос. Под вли­янием этого народы очень скоро совершенно забыли о потоках крови сражений, о спекулянтах на этой крови и обо всех других ужасах и занялись лишь одним вопро­сом, вопросом об «аннексиях», который, собственно гово­ря, мог возникнуть только в конце войны, а никак не при ее начале. Вопрос о брошенном лозунге «аннексий» ста­новится в особенности интересным, при всей его неяс­ности, для всего мира, если знать, кто были те лица в Германии, от которых зависела формулировка целей вой­ны, и кто в то же самое время были главными советчика­ми внешней политики в Соединенных Штатах. Вполне ясным становится этот вопрос только тогда, когда про­чтешь Протоколы, время происхождения которых, по всей вероятности, относится к Г896 году, хотя они и сделались известны всему свету только теперь. Что они были написаны не позднее 1905 года, не подлежит никакому сомнению.

Второй Протокол имеет своим предметом войну. Вот как он начинается: «Для наших целей необходимо, чтобы войны, по возможности, не влекли за собой увеличения территорий. Этим путем войны получают экономическую окраску, и народы почуют силу нашего превосходства по той помощи, которую мы в этом вопросе окажем».

Кому между 1896 и 1905 годами могла придти в голо­ву мысль, что новый лозунг «Без аннексий!» найдет себе применение в войнах? Кому-нибудь из нас? Какому-ни­будь государственному деятелю? Но нам известно, что генеральные штабы занимались планами и операция­ми возможной будущей войны. Нам также известно, что государственные люди, которые сознавали лежащую на них ответственность, работали над созданием мысли­мого равновесия между различными интересами, бла­годаря чему возможность войны делалась мало вероят­ной. Кто же вывел из строя при помощи простого лозунга «Без аннексий!» все эти планомерные и предусмотритель­ные начинания?

К счастью, ответ на этот вопрос дают сами бесспорные иудейские источники. В «American Jewish News» («Аме­риканские Иудейские Известия»), 19 сентября 1919 года на первой странице была напечатана статья под загла­вием: «Много лет тому назад Нордау предсказал декла­рацию Бальфура (О превращении Палестины в Иудейс­кое государство. Прим. переводчика.). Воспоминания его друга, Литманна Розенталя».

Приводим отрывки этого рассказа: «В субботу, в день закрытия 6-го конгресса, меня по телефону пригласил к себе д-р Герцль». Из этого указания видно, в каком году все это имело место, 6-й конгресс сионистов заседал в Базеле, в августе 1903 года. Далее сказано: «Войдя в пе­реднюю гостиницы, я встретил мать Герцля, которая встретила меня с присущей ей всегда очаровательной любезностью и спросила меня, сделалось ли настрое­ние русских сионистов более спокойным». «Почему, гос­пожа 1ерцль, вас интересует как раз настроение русских сионистов, почему вы спрашиваете только о них? -спросил я. - Потому, что мой сын, - отвечала она, - в выс­шей степени интересуется русскими сионистами. Он видит в них квинтэссенцию и главную жизненную силу иудейского народа».

На этом 6-м конгрессе британское правительство (Герцль и его агенты находились в контакте с английским правительством. Иудейская Энциклопедия, том 12, стр. 678) предложило иудеям колонию в Уганде, в Восточной Африке. Герцль был склонен принять это предложение не в замену Палестины, а как первый шаг к ней. Этот пункт и составлял главный предмет беседы между Герц-лем и Литманном Розенталем в гостинице в Базеле. Герцль, как говорится в указанной статье, сказал Розен-талю: «Есть большая разница между конечной целью и путями, которыми мы должны идти, чтобы этой цели достигнуть».

Вдруг входит Макс Нордау, который, как кажется, занял место Герцля на последней Лондонской конферен­ции, и разговор с Розенталем прекратился. Пусть теперь читатель прочтет с полным вниманием самую важную часть рассказа Розенталя: «Приблизительно месяц спу­стя я по делам поехал во Францию. По дороге в Люн я остановился в Париже и по обыкновению посетил наших друзей сионистов. Один из них сказал мне, что д-р Макс Нордау в тот же вечер будет делать доклад о б-м конгрес­се. Я, конечно, прервал мое путешествие, чтобы присут­ствовать на собрании и послушать доклад Нордау. Когда вечером мы вошли в зал, он оказался переполненным, и все с нетерпением ждали появления великого учителя Нордау, который был встречен бурными овациями. Не обращая на них внимания, Нордау тотчас начал свой доклад и сказал: «Вы пришли сюда с одним вопросом, который горит в ваших сердцах и срывается с ваших уст, с вопросом действительно великим и полным жизнен­ного значения. Я вам на него отвечу. Вопрос, который вы ходите задать, таков: - Как мог я, один из авторов Ба-зельской программы, как осмелился я говорить в пользу английского предложения об Уганде, и как могли мы, Герцль и я, изменить нашему палестинскому идеалу?

Вы, конечно, уверены, что мы ему изменили и забыли его. Но выслушайте, что я вам скажу. Я говорил в пользу Уганды после долгих и тщательных размышлений; сознательно я советовал конгрессу взвесить предложе­ние английского правительства и принять его, и конг­ресс с этим согласился и передал это предложение иудей­скому народу; а что до мотивов, то вместо них я вам луч­ше расскажу одну историческую справку в виде аллего­рии. Я хочу рассказать вам о временах, почти забытых, о временах, когда европейские державы решили послать флот против крепости Севастополь. В то время Италия существовала, но Соединенного королевства Италии еще не было. В действительности, Италия была тогда малень­ким Сардинским герцогством, а великая, свободная и единая Италия была лишь мечтою, жгучим желанием, отдаленным идеалом итальянских патриотов. Вождями Сардинии, которые замышляли свободную и единую Италию и за это боролись, были три великих народных героя: Гарибальди, Мадзини и Кавур.

Европейские державы потребовали и от Сардинии принять участие в демонстрации против Севастополя и в посылке флота для осады крепости. Это предложение вызвало разногласие среди вождей. Гарибальди и Мад­зини не хотели посылать флот на помощь Франции и Англии. Они говорили: наша программа, которой одной мы обязаны служить, - свободная и единая Италия. Ка­кое нам дело до Севастополя? Севастополь не для нас, и мы должны обратить все наши силы на нашу первона­чальную программу, чтобы иметь возможность как мож­но скорей осуществить наш идеал.

Но Кавур, самый выдающийся, способный и самый широкий по кругозору государственный человек Сарди­нии настаивал на необходимости послать флот для оса­ды Севастополя совместно с другими державами и, в кон­це концов, настоял на своем. Может быть, вам интересно будет узнать, что правой рукой Кавура, его другом и со­ветником был его секретарь Хартум, иудей по происхож­дению, и что в кругах, стоявших в оппозиции к прави­тельству, говорили об иудейской измене. И вот на одном собрании итальянских патриотов раздались негодующие крики по адресу советника Кавура Хартума и от него потребовали, чтобы он, если может, защитил перед со­бранием свою опасную и изменническую политику. И он сказал: наша мечта, наша борьба, наш идеал, за кото­рый в крови и слезах, в заботах и отчаянии мы заплати­ли жизнью наших сыновей и смертным страхом наших матерей, наше единственное желание и цель - это сво­бодная и единая Италия. Все средства, которые ведут к этой великой и главной цели, священны. Кавур прекрас­но знает, что после боев у Севастополя рано или поздно соберется Мирная Конференция и что в ней будут уча­ствовать те из держав, которые принимали участие в войне. Хотя у Сардинии и нет непосредственных инте­ресов в Севастополе, но если мы теперь окажем помощь нашим флотом, то мы будем заседать на будущей Мир­ной Конференции на одинаковых правах с другими дер­жавами, а на этой Мирной Конференции Кавур провозг­ласит свободную, независимую и единую Италию.