Форд : Важнейшая проблема мира. том 1 - Форд Генри - Страница 18

Совсем как в России. Оба крыла американской поли­тической жизни и двигательный нерв внутри ее нахо­дятся под руководством иудеев. Этот факт должен при­знать и сам Хард, вопреки своим истинным намерени­ям, как вытекающий из его статьи.

Средняя же партия, «либеральный центр», как ее именует Хард, которая объединяет все промежуточные течения, еще ждет со своими Брандесами, Макками и Феликсами Франкфуртерами описания этих господ, де­ятельность которых со времени перемирия могла бы дать материал для очень интересной главы.

Хард с похвалою называет еще два имени: барона Гинцбурга - он-де иудей, «верный человек» русского по­сольства - и посланника Бахметьева, представителя не­долгого русского Временного Правительства. Другой иудей, по словам г. Харда, управляет русским осведоми­тельным бюро, сообщения которого помещаются многи­ми нашими газетами; имя его хорошо известно читате­лям газет. Это -А. И. Закк. Список этот далеко не полон, но все же он многое говорит, и документы, чью смехот­ворность так хочется доказать Харду, получают благода­ря, ему особое значение. Невольно приходит в голову, что документы эти привлекли к себе такое внимание пото­му, что лица, знакомые с ними, видят в них не только то, что угодно видеть Харду, но и нечто другое, более удиви­тельное, и приходят к убеждению, что документы эти создали иудейский вопрос. Ведь, если бы кроме них ни­чего не существовало, то и Хард не написал бы своей ста­тьи, да и «Метрополитен» ее бы не напечатал. Заслуга Харда заключается в том, что как раз там, где этого нельзя было ожидать, он подтвердил, что вопрос иудейс­кий существует и должен быть выяснен. Тот неведомый, по чьему заказу была написана статья «Великий иудей­ский заговор», очевидно, сам почувствовал необходимость это сделать.

7.

АРТУР БРИСБЕЙН ПРИХОДИТ НА

ПОМОЩЬ ИУДЕЙСТВУ

7. АРТУР БРИСБЕЙН ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ ИУДЕЙСТВУ

О чем вы говорите? Пока мы не будем держать в своих руках прессу всего мира, все, что вы делаете, будет напрасно. Мы должны быть господами газет всего мира или иметь на них влияние, чтобы иметь возможность ослеплять и затуманивать народы.

Барон Монтефиоре.

Нам приходится еще раз прервать наше исследование современного иудейского вопроса, чтобы познакомиться с появлением этого вопроса в другом виде, а именно, в га­зете «Hearst», в виде передовой статьи, более чем в два стол­бца, от 20 июня 1920 года, принадлежащее перу Артура Брисбейн. Назвать его самым влиятельным журналис­том Америки было бы слишком много, не во всяком слу­чае, он принадлежит к той дюжине, чьи произведения больше всех читают. Поэтому, если журналист-писатель такой величины, как Брисбейн, начинает откровенно писать об этом вопросе, то это доказывает, что вопрос при­обретает здесь все большее и большее значение.

Брисбейн иудейского вопроса не изучал. По всей вероятности, в частной беседе он бы даже признался, что он, на самом деле его вовсе не интересует, хотя такое при­знание трудно было бы согласовать с тем тоном уверенно­сти, в котором он его обсуждает гласно. Однако он способ­ный журналист и знает, как нужно подойти к вопросу, ког­да требование момента заставляет газету высасывать из пальца определенное решение. Каждая раса имеет дур­ных и хороших, или из нее вышло известное количество выдающихся людей, или, наконец, она сыграла инте­ресную роль в истории, - вот мысли, которые достаточны, чтобы написать удобочитаемую статью о любом народе, который когда-либо играл роль в человеческом общежи­тии. Изучать вопрос в его сущности для этого совсем лиш­нее. Подобно поговорить в одной-другой газетной статье о какой-нибудь народности, когда-либо выступавшей на арене человеческого общежития, - и достаточно, больше вопрос затронут не будет. Всякий газетный работник это знает. Но, все же, казалось бы, Брисбейн долгое время жил в Нью-Йорке, имел большие финансовые связи с больши­ми группами нашей страны, несомненно, успел познако­миться с ходом дел в недрах трестов и банковских групп и постоянно был окружен сотрудниками и советниками иудейской расы. Поэтому, он должен бы составить себе свое собственное мнение о предмете. Правда, высказы­вать мнение о расовых группах своей страны не входит в круг деятельности газетного работника: ведь не дело экс­понента на выставке высказывать мнение о владельцах других выставленных вещей. Право газеты допускать та­кой соблазн, равно как и случаи, когда она считает воз­можными это сделать, весьма немногочисленны.

Поэтому, раз Брисбейну представился случай пи­сать об иудейском вопросе, то можно было заранее пред­сказать, что он напишет. Если чему можно удивляться, так это тому, что он вообще почувствовал потребность об этом писать. Неужели он мог счесть за гонение на иудеев попытку положить начало выяснению причин их влияния в Соединенных Штатах и в других местах? Или со свойственной дельному газетчику проницатель­ностью он понял, что представляется удобный случай обратить на себя благосклонное внимание самых вли­ятельных групп Нью-Йорка и всей страны? Или, нако­нец, - и это похоже на правду, - он хотел бы вообще обой­ти этот вопрос молчанием, но ему намекнули на необ­ходимость соответственного выступления в виде вос­кресной передовой статьи и некоторые из акционеров газеты высказали по этому предмету свое мнение? Этим предположением мы вовсе не хотим порочить мотивы, побудившие Брисбеина к выступлению, а лишь желаем показать, от каких тонкостей зависят порой такого рода передовицы.

Более важно следующее: думал ли Брисбеин, что, написав воскресную передовую статью, он всерьез по­кончил с иудейским вопросом или что самый вопрос по­лучил необходимое разрешение? Самая плохая сторона повседневной прессы в том и заключается: раз передо­вая прошла благополучно, не вызвав скандала, значит, дело, с точки зрения сочинителя, можно считать закон­ченным. Таково, по крайней мере, общее правило.

Будем надеяться, что г. Брисбеин не считает вопрос законченным. Ему не следовало бы подымать столь тя­желовесный вопрос, не сделав ничего для его разреше­ния: в своей бойкой передовой статье он этого не сде­лал. У него встречаются даже ошибки, которые он дол­жен бы исправить, изучив вопрос. «Как обстоит дело с финикийцами?» -спрашивает он. Ему следовало бы за­няться этим вопросом, когда он изучал предмет. Тогда он не сделал бы грубой ошибки - ставить финикийцев в столь тесную связь с иудеями; иудей этого бы не сделал. Но делать такую ошибку в статье в защиту иудейства, имеющей целью пропаганду среди неиудейских чита­телей, по-видимому, позволительно. Финикийцы сами, наверно, никогда не могли думать, что они находятся в какой-либо связи с иудеями, а последние, уж конечно, этого и не подозревали. Уже не говоря обо всем другом, финикийцы, прежде всего, отличались от иудеев своим отношением к морю. Они не только строили корабли, но и плавали на них сами. Иудей же предпочитал дове­рять кораблю свой капитал, но не свою персону. Рав­ным образом, и во всех других отношениях, различия между двумя народами были резче и глубже. Брисбеин сделал бы лучше, если б руководствовался в этом вопро­се иудейской энциклопедией. Будем надеяться, что он еще пополнит свои занятия и доставит миру удоволь­ствие воспроизведением того, что он найдет в иудейс­ких рукописях, еще не печатанных. Ведь дело идет здесь не о предмете общеизвестном, вроде шарообраз­ности земли: иудейский вопрос еще не разрешен и еще должен быть разработан.

Брисбейн имеет полную возможность исследовать этот вопрос самостоятельно. Он располагает большим штатом сотрудников, и хочется думать, что в числе их есть и неиу-деи, которых нельзя купить. К его услугам готовая, охваты­вающая весь свет, организация. После его приключений в мире «делателей денег» в его мнениях все же произошла перемена; пережитое дало ему возможность пристальнее присмотреться к определенной группе людей и к их жажде власти. Почему же он не считает эти вопросы мировой про­блемой и не ищет фактов и разрешения? Задача эта дос­тойна каждого газетного дела. Такое отношение к предме­ту дало бы возможность Америке внести и свою долю рабо­ты в дело разрешения этого вопроса. Мы должны это сде­лать хотя бы для того, чтобы иудейский вопрос перестал быть пугалом, каким он был в течение столетий. Все об­щие слова о «любви к ближнему» не могут заменить собой основательного исследования, ибо от нас требуют любви по отношению к тем людям, которые с невероятной быст­ротой и хитростью стремятся захватить над нами господ­ство. «В чем ошибка иудейства?» - Это первый вопрос. «В чем ошибка неиудейства, позволяющая существовать той первой ошибке?» - Это второй вопрос.