Первый день - Леви Марк - Страница 41

— Увидим, когда сойдем с парома, однако не удивлюсь, если последствия действительно будут.

Афины

Из телефонной трубки раздался мужской голос:

— Как дела у профессора?

— Перелом нижней челюсти, повреждение связок шеи, но черепно-мозговой травмы вроде нет, — ответил ему женский голос.

— Я не подумал, что они могут так отреагировать. Боюсь, дальше нам будет еще сложнее.

— Месье, предвидеть это мы не могли.

— И предмет опять уплыл у нас из рук, а это крайне огорчительно. И никаких сведений о том, куда подевались наши беглецы?

— Они сели на паром, идущий из Ираклиона в Афины, высадятся на берег завтра утром.

— На пароме есть наш человек?

— Да, на сей раз везение оказалось на нашей стороне. Один из наших заметил их еще в порту; он не стал к ним приближаться, но у него хватило благоразумия взять билет на то же судно. Я получила от него сообщение, когда корабль снимался с якоря. Что еще я могла сделать?

— Вы сделали то, что следовало. Разберитесь с этим инцидентом, главное, чтобы все прошло незамеченным, а о профессоре пусть все думают, что он неудачно упал с лестницы. Строго предупредите начальника службы безопасности, что даже слухи об этом прискорбном инциденте не должны дойти до ушей сотрудников института. Когда профессор вернется из отпуска, директор ничего не должен заподозрить.

— Можете на меня рассчитывать, месье.

— И еще: пора сменить табличку на двери вашего кабинета. Магдалены уже полгода как нет на свете, и ее имя на вашей двери — весьма дурной тон.

— Возможно, но сегодня оно очень нам пригодилось.

— Судя по результатам, я бы не стал это утверждать, — произнес мужчина и повесил трубку.

Амстердам

Ян Вакерс подошел к окну и задумался. Создавшееся положение выводило его из себя, хотя он себе в этом не признавался. Он снова снял трубку и набрал лондонский номер.

— Я хотел вас поблагодарить за вчерашний звонок, сэр Эштон. К сожалению, операция в Ираклионе провалилась.

Вакерс дал своему собеседнику подробный отчет о событиях, которые развернулись несколько часов назад. Из Лондона ему ответили:

— Мы надеялись, что вы будете действовать скрытно.

— Знаю. Поверьте, я очень огорчен, — заверил собеседника Вакерс.

— Вы думаете, возможна огласка? — спросил сэр Эштон.

— Нет, не думаю, что они найдут связь между событиями. Вы слишком высокого мнения об их умственных способностях.

— В нарушение всех правил вы попросили меня поставить на прослушку телефоны двух членов Британской Академии, я пошел вам навстречу и даже устроил так, чтобы те же меры приняли в Афинах. Я оказал вам любезность и уведомил вас о том, что один из этих двоих настойчиво просил моего коллегу договориться, чтобы их приняли в исследовательском центре. Я постарался, чтобы просьбу удовлетворили и, поскольку вы того желали, дал вам полную свободу вести операцию. А на следующий день я узнал, что в подвальном этаже произошла драка и наши хитрецы ускользнули. Вы по-прежнему полагаете, что они не станут задаваться опасными вопросами?

— Мы думали, что вряд ли найдем более удачный случай забрать предмет. Я не виноват в том, что Афины провалили операцию. Париж, Нью-Йорк и новый Цюрих отныне постоянно начеку, мне кажется, пора нам всем собраться и принять совместное решение, как действовать дальше. Продолжая в том же духе, как сейчас, мы в конце концов добьемся того, чего старались избежать все эти годы.

— Со своей стороны я советую вам прямо противоположное, а особенно — соблюдать полную секретность. Пройдет немного времени, Вакерс, и инцидент в Ираклионе будет передан огласке, уверяю вас. Сделайте все от вас зависящее, чтобы этого не случилось. Иначе я ни за что не отвечаю.

— Что вы имеете в виду?

— Думаю, Вакерс, вы прекрасно меня поняли.

В дверь кабинета постучали. Вакерс быстро свернул разговор.

— Я вам не помешал? — спросил Айвори, входя в комнату.

— Ничуть.

— Мне показалось, вы с кем-то разговаривали.

— Я диктовал секретарше одно послание.

— Все хорошо? Вы неважно выглядите.

— Старая язва о себе напомнила.

— Мне очень жаль. Вы, кажется, были не прочь сыграть со мной партию в шахматы нынче вечером.

— Боюсь, мне придется отказаться от этого удовольствия. Нужно отдохнуть.

— Понимаю, — сочувственно произнес Айвори. — Может, в следующий раз?

— Начиная с завтрашнего дня — когда пожелаете.

— В таком случае до завтра, друг мой. Айвори плотно прикрыл за собой дверь и пошел по коридору к выходу, потом развернулся и остановился перед кабинетом секретарши Вакерса. Тихонько толкнул дверь и удостоверился, что комната пуста — неудивительно, ведь было уже девять часов вечера.

Эгейское море

Паром на приличной скорости шел по спокойному морю, а я спал сном младенца каюте на верхней койке, как вдруг Уолтер разбудил меня. Я открыл глаза. Еще не распело.

— Вам что-то понадобилось, Уолтер?

— Мы приближаемся к какому-то берегу. Что это за остров?

— Откуда мне знать? Я же не кошка, чтобы видеть в темноте!

— Вы здешний или я ошибаюсь? Я с трудом заставил себя встать и подойти к иллюминатору. Остров в форме полумесяца — Милос, тут и думать нечего; чтобы не осталось сомнений, следовало бы, конечно, подняться на палубу и убедиться в том, что по левому борту лежит необитаемый островок — Антимилос.

— Паром делает остановку на этом острове? — спросил Уолтер.

— Не стану от вас скрывать, у меня нет точной карты этого маршрута, однако замечу, что мы уверенно приближаемся к берегу. Так что нечего и гадать: судно наверняка сделает остановку в Адамасе.

— Это большой город?

— Скорее большая деревня.

— Тогда поднимайтесь, мы здесь выходим.

— А что вы собираетесь делать на Милосе?

— Лучше спросите, чего бы мне не хотелось делать по прибытии в Афины.

— Уолтер, вы и вправду думаете, что нас поджидают в Пирее? Но мы даже не знаем, гналась за нами та полицейская машина или она просто проезжала мимо. Полагаю, вы придаете слишком большое значение этому досадному эпизоду.

— Хорошо, тогда объясните мне, почему, пока вы спали, кто-то дважды пытался проникнуть в нашу каюту.

— Не пугайте меня. Надеюсь, вы не пытались уложить его на месте?

— Нет, я только выглянул за дверь, но в коридоре уже никого не было, этот тип удрал.

— Или понял, что ошибся, и отправился в соседнюю каюту, куда и собирался.

— И так два раза подряд? Позвольте выразить сомнение. Одевайтесь, сойдем на берег незаметно, когда паром бросит швартовы. Останемся в порту и подождем следующего судна, идущего в Афины.

— Даже если оно прибудет только поздно вечером?

— Мы все равно собирались провести ночь в Ираклионе, разве не так? Вы, наверное, боитесь, что ваша матушка забеспокоится, почему нас так долго нет. Мы позвоним ей, как только рассветет.

Не знаю, были ли у Уолтера причины тревожиться, или он просто вошел во вкус после приключения, пережитого накануне, и придумывал уловки, чтобы продлить острые ощущения. Так или иначе, когда трап снова подняли, он показал мне человека, стоявшего на верхней палубе и пристально смотревшего на нас. Паром отчалил, и тут мой коллега помахал на прощанье тому типу — не уверен, что он поступил разумно.

Мы устроились на террасе кафе, где собирались рыбаки: оно открывалось с раннего утра, едва только первый паром причаливал к берегу. Было шесть часов, солнце поднималось из-за холма. Маленький самолет взмыл в небо, развернулся над портом и полетел в сторону моря.

— Здесь есть аэродром? — спросил Уолтер.

— Если мне не изменяет память, только взлетная полоса, ею пользуются почтовые самолеты и иногда частные.

— Так поедемте туда! Вдруг нам повезет и мы улетим на одном из них, тогда мы окончательно запутаем наших преследователей.