Люди Кода - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 20

— Ну что?

— Вы его любите?

Дина закрыла папку и начала завязывать тесемки, это был очень сложный процесс, потому что ей хотелось завязать их особым бантиком, а шелковая ткань скользила, и Дина начинала сначала, что-то шепча про себя. Йосеф сидел, выпрямившись, глядя перед собой, и тоже бормотал что-то, нервно дергая пальцами одну из оставшихся на пиджаке пуговиц. И.Д.К. переводил взгляд с Дины на Йосефа и ждал. В отличие от них, он знал, что происходит, хотя и понял это лишь минуту назад, когда вспомнил, наконец, все, что произошло ночью, и представил все, что должно еще произойти. Слова, которые произносили сейчас Дина с Йосефом, были одни и те же, но они о том не подозревали, потому что слова шли откуда-то из подсознания, разбуженного, наконец, кодовыми фразами, включившими новый виток генетической программы.

— Тебе не нужно помолиться? — спросил И.Д.К., когда бормотание Йосефа плавно перешло в едва слышный храп.

Рав вздрогнул и пришел в себя, осознав окружающее как данность, каковую ему даровал Творец для дальнейшего осуществления воли Его. Вытащив из кармана брюк относительно чистый носовой платок, Йосеф снял шляпу и вытер платком ее внутреннюю поверхность. Водрузив шляпу на голову, Йосеф скрестил руки на груди и сказал:

— Нам нужно обсудить дальнейшие действия.

— Мы трое, — тихо сказал И.Д.К., — сейчас единственные евреи в мире, кто может решать. Потому что мы первые, чей генетический аппарат читает сейчас Тору в том виде, в каком она была записана много тысяч лет назад. Не будем обсуждать — кем. Сейчас это не имеет значения. Согласны?

Дина кивнула, глядя на И.Д.К., но воспринимая мир только слухом, глаза ее смотрели внутрь собственного сознания, она не понимала себя, но и она, и И.Д.К. знали уже, что еще минута — процесс перестройки закончится, и тогда… Йосеф, уже прошедший эту стадию самопознания, тоже кивнул и с неожиданной улыбкой заявил:

— Я только сейчас понял Его замысел, и все те ошибки, что совершали и совершают наши мудрецы, читая Тору глазами и мыслью, а не генами. Однако я понимаю, что Мессия еще сам находится на более низком уровне понимания, и следовательно, его действия не могут быть полностью приняты еврейским народом…

—…который, — продолжил И.Д.К., — тоже еще только-только осваивается с новым Кодом жизни.

— Господа, — сказала Дина, — на каком языке мы разговариваем?

— На языке, впечатанном в Код, — сказал И.Д.К.

— В нем много арамейских слов, — подхватил Йосеф, — есть кое— что, перешедшее в иврит, но есть и слова, которых нет ни в иврите, ни в арамейском. Например, генетика, радиологический анализ, или, вот, вспомнил, — темпоральная переброска биоактивного материала по квантованным измерениям.

— Попросту говоря, скачок во времени, — сказал И.Д.К. — Язык наш сейчас богаче нас самих, наверняка множество слов есть в запасе, и они будут проявляться в активном словаре по мере необходимости.

— Ты думаешь, — Йосеф снял шляпу, но теперь не для того, чтобы протереть ее, он повертел шляпу в руках и точным неожиданным движением подбросил в воздух — шляпа описала дугу и легла на верхний крючок висевшей у входа вешалки, — ты думаешь, Элиягу, что переброска народа в конечную стадию чтения Кода сейчас не является необходимой?

— Не является, — согласился И.Д.К. — Собственно, я думаю не о евреях, а о тех, остальных, кто не подвержен действию кодовой системы и кто смотрит сейчас на происходящее со стороны. И взгляд этот наверняка недобрый.

— Ты оценивал, какая доля генетической информации ответственна за включение Кода? Если достаточно одного— единственного кодона…

— Нет, недостаточно, информация сложна. К тому же, на земле есть народы, которые, совершенно очевидно, никогда не имели с евреями ничего общего. Индейцы, скажем, или эскимосы.

— Вам не кажется, — вмешалась Дина, — что вся эта теория носит расистский характер?

— Почему бы нам не выпить чаю? — благожелательно сказал Йосеф. — Пока ты будешь заваривать, успеешь сама разобраться в том, почему ты неправа.

— Сейчас, — сказала Дина, даже не подумав, насколько противоестественно это предложение сугубо религиозного человека. Она заглянула в спальню, и удостоверившись, что Хаим еще не проснулся, вышла на кухню.

— Я не уверен, что женщина не читает мысли, — задумчиво сказал Йосеф,

— но тут уж… То, что ее муж не еврей, в корне меняет дело, и я просто обязан немедленно связаться с главными раввинами — Гусманом и Шапирой.

— Наш Мессия не меньший еврей, чем мы, и ты, Йосеф, если подумаешь, я повторяю — если подумаешь, а не будешь держаться за догму Галахи, согласишься…

— Твое рассуждение очевидно. Ты полагаешь, что евреем нужно считать любого человека, чей генетический аппарат отзывается на кодовое включение. Тогда и чистокровного агличанина нужно считать евреем, если его пра— какая-то там бабка в семнадцатом веке, дочь лорда и все такое, согрешила со слугой, в жилах которого была…

— При чем здесь жилы? Но в целом так оно и есть. Ты не согласен?

— Не согласен. Еврей — это религия.

— Ты готов, Йосеф, сообщить раву Шапире о том, что наш Мессия немного гой? Ты представляешь последствия?

— Представляю, — мрачно ответил Йосеф. — Вчера это меня бы не остановило.

— А сегодня?

— Ты знаешь, что сегодня я уже не тот, и не нужно меня раздражать! Я… Мысли, которые сейчас появляются, вчера просто не могли бы…

— Какие мысли? — заинтересованно спросил И.Д.К. — У меня тоже за ночь возникли кое-какие новые соображения, и неплохо бы…

Дина внесла поднос с чашками, и мужчины замолкли. В молчании сделали первый глоток. И.Д.К. видел лишь профиль Дины на фоне огромного окна салона, за которым утренние лучи солнца высвечивали ослепительно синее иерусалимское небо, стеной поднимавшееся над крышами. Ему захотелось протянуть руку и погладить Дину по спине, будто котенка, лишившегося мамы.

Ощущение было и непонятным, и нелепым, И.Д.К. даже отодвинулся чуть-чуть, и желание ослабло, будто связано было с Диной по закону обратных квадратов.

— Он так и не объявился, — сказала Дина. — Муж.

— Мессия, — сказал Йосеф, отвечая этим словом сразу двоим: Дине, которой сказал, что нельзя больше относиться к Илье Кремеру как обычному человеку и нужно хотя бы на время, если не навсегда, примириться с этим, и И.Д.К. отвечая, признавая этим словом возможность явления Мессии, сына Давида и Ирины, еврея и русской. И.Д.К. и Дина оценили этот ответ — каждый по-своему.

Больше никто не сказал ни слова, пока не допили чай. И.Д.К. решительно поставил чашку на поднос и сказал:

— Поговорим. Мне кажется, что это необходимо.

— Да, — сказала Дина, — генетическая программа перестройки у меня включилась полностью.

— Почему ты так думаешь, Дина?

— Я знаю. Ты тоже должен это знать.

— Да, — сказал И.Д.К.

Он действительно знал это. Дина повернулась к Йосефу. Тот машинально поправил на голове кипу и обеими руками пригладил бороду, будто хотел убедиться в том, что она еще существует.

— Да, — сказал он, — я тоже знаю. И не устаю поражаться величию этого плана, созданного Творцом.

— Послушайте, — начал И.Д.К., — меня со вчерашнего утра смущает одно обстоятельство. Собственно, «смущает» — это мягко сказано. Я все время об этом думаю: откуда взялся на стройке в квартале Каменец замшелый камень, на котором написано имя твоего, Дина, мужа? Я понимаю, что без него доказать, что Илья — Мессия, было бы очень трудно. Я и готовился к этому, но…

— Я об этом даже не думала, — растерянно сказала Дина, -разве это не твоя работа?

— Господь должен был дать знак, — пожал плечами Йосеф, — и он создал этот камень еще тогда, когда определил имя Мессии. Может быть, в те времена, когда он создавал первых людей…

— Замечательная идея, — согласился И.Д.К. — Обе идеи замечательные, поскольку, сложенные вместе, они объявляют меня Творцом. Однако я более скромен, чем вам кажется. Камню действительно миллионы лет, так показал радиоуглеродный анализ, в раввинате люди далеко не столь доверчивы, как тебе, Дина, кажется. Они научены многочисленными историями с лжемессиями. Пробный камень был доказательством того, что к словам Мессии нужно отнестись серьезно. Следствие: тестовые фразы, предложенные Мессией, сработали, потому что люди уже готовы были их воспринять — они уже верили. И существование Камня было воспринято как совершенно естественное явление