Люди Кода - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 19

Рабочий испугался и, бросив инструмент, пустился бежать. Отбойный молоток без толку заплясал на покореженном асфальте, но энергию удалось отключить, и инструмент умер, и боль умерла вместе с ним, И.Д.К. почувствовал, как ее остатки сползают через позвоночник к ногам и впитываются ковром, лежащим на полу. Все прошло.

Компьютер коротко бибикнул, и на экране возник текст «Код извлечен. Записать в файл или распечатать на принтере?» Принтера в комнате не было, а если бы и был, И.Д.К. боялся разбудить детей. Он записал код в новый файл и вызвал текст на экран. Несколько предложений сначала показались абракадаброй, но память подсказала из каких частей Книги сложился текст.

И.Д.К. вытащил дискет, спрятал его в карман куртки, выключил компьютер и только после этого трижды повторил мысленно текст Кода. Что бы ни предстояло, первым будет он.

Примерно в восемь часов утра рав Йосеф Дари обнаружил себя стоящим рядом с И.Д.К. перед запертой дверью какой-то квартиры. Он перепугался насмерть и ухватился за И.Д.К., чтобы удержаться на ногах и не покатиться по ступеням с неизвестно какого этажа.

Сам же И.Д.К. не проявлял никаких признаков непонимания ситуации, хотя, как потом оказалось, в его памяти тоже зиял провал длительностью примерно в девять часов. Он, во всяком случае, узнал и подъезд, и дверь, и, нажимая на кнопку звонка, наделся, что увидит сейчас Дину, жену Мессии.

Некоторый свет на этот отрезок времени может пролить внимательное чтение и просмотр материалов с информацией об официальном въезде Мессии в Иерусалим. Илья Давидович совершил это деяние ровно в семь утра по местному времени, сидя на белом ослике, доставленном из кибуца Цора после почти десятичасовых поисков, объявленных Главным раввинатом.

Мессию сопровождали главные раввины, президент и премьер— министр. Все прочие смертные толпились на расстоянии не менее десяти метров. Два эпизода обратили на себя мое внимание после многократного просмотра видеоматериалов.

Первый. Когда процессия подходила к Мусорным воротам со стороны Масличной горы, ослик неожиданно уперся и не пожелал сделать дальше ни шагу. Бить животное никто не решился, и Мессии пришлось сойти на землю. В этом кадре каждый, если внимательно присмотрится, увидит некую несуразность в поведении Мессии. Элиягу Кремер поднял голову к небу, будто молился, но на лице его промелькнул явный испуг. Затем Мессия обернулся спиной к животному и всей процессии, в том числе и к оператору телевидения. Он простоял так семьдесят три секунды, причем можно разобрать, что он что-то говорит. После этого Мессия сделал несколько шагов назад, впечатление лично у меня было таким, будто он решительно не хочет входить в город, а кто-то приказывает ему сделать это. Мессия протянул руки и будто уперся ими в стену, отталкивая ее от себя. Сила упора была такой, что ноги его заскользили по асфальту. Продолжалось это секунды две, после чего Мессия, смирившись, видимо, с полученными инструкциями, вернулся к ослику, влез в седло, и животное тут же припустило по дороге резвым галопом.

Второй эпизод произошел на узкой улице Штанцер. Мессия вдруг начал отмахиваться от кого-то, произнося при этом слова, смысл которых так и остался непонятым, хотя произнесены они были на иврите:

— Нет… Конечно, буду… Только недалеко и сразу. Не хочу… Ну и что? Нет, я сказал!

Последние слова он выкрикнул, и сопровождавшие решили, что Мессия таким образом понукает своего ослика, который опять решил сделать передышку.

У меня есть основания полагать, что в эти мгновения (а может, и в иные тоже) Мессия подвергался мощному влиянию со стороны И.Д.К., но в чем это влияние состояло, мне не удалось обнаружить. Думаю, что сам И.Д.К. вместе с Йосефом тоже находился в толпе, внимательный просмотр позволил выделить с десяток кадров, на которых можно различить двух человек, похожих на И.Д.К. и рава Дари, но даже цифровой анализ изображения дал вероятность на уровне не выше двух стандартных отклонений, и однозначного вывода сделать не удалось.

Я так подробно останавливаюсь на той ночи потому, что она многое изменила в поведении и самосознании И.Д.К. Человек, стоявший утром перед дверью квартиры в Ир-ганим, существенно отличался от того И.Д.К., который поздним вечером работал на компьютере в доме Йосефа. Изменился и Йосеф, сопровождавший И.Д.К.

Психологи, с которыми я консультировался по этому вопросу, утверждают, впрочем, что изменение поведения И.Д.К. вполне объяснимо. Человек, всего лишь просидевший всю ночь у телевизора и смотревший новости по ИТВ и CNN, не мог не измениться. Тут вам и вторая речь Мессии, неожиданно для всех произнесенная сразу после полуночи в синагоге Кфар-Хабада, и жуткий еврейский погром в благополучном, казалось бы, Нью— Йоркском Брайтоне, и заявление арабских лидеров о том, что Мессия приговорен ими к смерти, а Израиль — к уничтожению (заявление было дерганым по стилю, нелогичным по содержанию и неясным по смыслу). Тут и факельные шествия евреев в странах СНГ, и эпизод с эскадрильей «Миражей» итальянских ВВС, которая получила приказ бомбить Ватикан (в существовании приказа пришлось впоследствии усомниться, потому что никаких его следов не нашли), и резиденция Папы сохранилась по чистой, как тогда полагали, случайности: ни одна из пяти сброшенных бомб не взорвалась. Кстати, упомяну еще одно обстоятельство. Именно утром 21 апреля начался штурм касс всех авиакомпаний, имевших рейсы в Израиль. Евреи диаспоры возвращались на Родину — многие, не захватив с собой даже зубной щетки.

Впрочем, на Землю обетованную устремились не только евреи.

Дина приоткрыла дверь на цепочку и, увидев И.Д.К., сразу же ее захлопнула. И.Д.К. надавил кнопку звонка и не отрывал пальца до тех пор, пока дверь не распахнулась. Дина вышла на лестничную площадку и, увидев еще и Йосефа, скромно стоявшего в стороне и ровно ничего не понимавшего, сказала коротко:

— Уходите.

— Сейчас, — сказал И.Д.К., — я только хотел спросить: говорили ли вы с мужем?

— С мужем! — Дина едва не задохнулась от возмущения. — Да вы видели этот цирк? Этого осла! Этот бедлам! Как же! Нужны мы ему… А это кто еще?

— Это рав Йосеф Дари, начальник той ешивы, где учился ваш муж.

— Госпожа, — вмешался Йосеф, кое-как оценивший обстановку, — твой муж, без сомнения, святой человек…

— Ах, даже без сомнения? А ну-ка, войдите оба, я вам кое-что покажу.

Через минуту они сидели на диване, и Дина развязывала тесемки на картонной папке с документами.

— Вот полюбуйтесь, — сказала она, — это подлинные метрики моего супруга. Читайте.

— Я… — замялся Йосеф, — здесь написано по-русски…

— Читайте вы.

— «Кремер Илья Давидович, дата рождения 12 мая 1959 года, место рождения город Киев, УкрССР, родители — отец Кремер Давид Пинхасович, еврей, мать Кремер Ирина Игнатьевна, русская…»

Йосеф издал странный звук, похожий на вопль перепуганного павлина. Он протянул руку, чтобы взять документ, но рука повисла в воздухе — рав не решался даже дотронуться до бумаги, он только молча тыкал в нее пальцем.

— А что в удостоверении личности? — спросил И.Д.К., едва сдерживая подступивший приступ смеха. — Как его евреем-то записали?

— Господи, — сказала Дина. — Илья человек предусмотрительный, а приехали мы в девяностом, когда подлинников еще не спрашивали. Он показал легализованную копию, где мать записана еврейкой по имени Руфь. Не поверите, это стоило в нашем архиве всего тридцатку. По тем временам…

— Это не мешает ему быть святым, — сказал И.Д.К., возвращая документ и не обращая внимания на впавшего в прострацию Йосефа, — ибо свят не тот, кто совершил нечто, а тот, о ком говорят, что он свят. Вначале, как вы знаете, было слово. Правда, если верить Евангелию, ибо Тора предпочитает действие.

— Зачем вы пришли?

— Вас возмущает, что Илья о вас забыл…

— Это мое дело.

— Дина, скажите мне, только откровенно — он… вы…