Чертова Мельница - Бушков Александр Александрович - Страница 29

– А зачем вообще нужна замочная скважина снаружи?

– Леший его ведает, – сказал барон. – Традиция такая. Я так думаю, вдруг все же зачем-то понадобится быстро попасть внутрь… Еще при моем предшественнике в схожей ситуации некоего пожилого ловеласа хватил удар, девица перепугалась настолько, что не могла отпереть дверь лекарям, только визжала… Ну, или понадобится кого-нибудь тихонько арестовать, и такое бывало…

Когда Сварог перехватил взгляд Интагара, тот преспокойно кивнул, похлопав себя по накладному карману камзола.

– Что вы намерены делать, граф Гэйр? – тем же вялым и словно бы безразличным голосом спросил барон.

«Универсальный ключ у него наверняка есть, – подумал Сварог. – Но ведь не даст, не станет заходить настолько далеко – хитрован изрядный, как по должности и положено. Ладно, хоть не мешает, спасибо и на том…»

Он усмехнулся:

– Девятый отдел проводит операцию. О сути которой я имею право никому не сообщать, в том числе и вам. А вот вы не имеете права мне препятствовать, не так ли?

– Не имею, – вяло откликнулся барон. – Однако я, согласно правилам, вынужден буду написать отчеты канцлеру и министру двора…

– Хоть дюжину, – сказал Сварог, нетерпеливо топчась. – Ребята, за мной…

И первым направился к лестнице, стараясь не привлекать излишнего внимания, ленивым шагом. Интагар от него не отставал, четверка шпиков двигалась следом, грамотно изображая беззаботных светских бездельников.

Оказавшись на лестнице, вдали от посторонних глаз, Сварог наддал, перепрыгивая через две ступеньки. Следом топотали шпики. Очень быстро они оказались в длиннющем, неярко освещенном коридоре, где с одной стороны располагалась балюстрада с каменными перилами, откуда тянуло ночной свежестью, а справа – одинаковые двери, невысокие, темного дерева, филенчатые. Над некоторыми тускло светились зеленые фонарики, а над другими, уже занятыми, эти фонарики не горели.

Завидев издали шпика, локтем опершегося на балюстраду напротив одной из дверей, где круглый фонарик над притолокой, понятное дело, не горел, Сварог прибавил шагу. Оказавшись у двери, не сказал ни слова – просто энергично мотнул головой и сделал движение рукой, словно поворачивал ключ в замке.

Как и следовало ожидать, вымуштрованный шпик понял его и без слов – решительно шагнул к двери, извлекая из кармана стальную «лешеву лапку», покрытую на конце хитрыми выступами и вырезами, примерился к скважине.

– Что? – нетерпеливо спросил Сварог.

– Чепуха, ваше величество, – со спокойным достоинством знающего свое дело мастерового откликнулся шпик, уже аккуратно и бесшумно вставлявший отмычку в скважину. – Гвоздем такие открывать… Щас…

Раздался едва слышный скрежет, противное металлическое похрустывание – и шпик, обернувшись, кивнул, извлек свой инструмент. Сварог, нисколечко не колеблясь, рванул на себя вычурную бронзовую ручку, распахнул дверь и бесцеремонно вторгся в обитый полосатым шелком будуар, не особенно и большой.

Карбамильская лампа в изголовье, хотя и прикрученная, давала достаточно света, чтобы рассмотреть обнявшуюся на постели парочку. На полу валяются обе маски, красные башмаки, блуза Пьеро. Только теперь голый по пояс герцог отнял губы от девичьей шеи, недовольно обернулся. Приходилось признать, что для своих лет он сохранил отличную физическую форму – ну да, судя по доносам, пару часов в день гимнастикой занимался самым серьезным образом.

Понемногу на лице герцога разгоралась нешуточная ярость. Яна лишь повернула голову к вошедшим, удивленно подняв брови.

– Какого черта… – прямо-таки прошипел герцог, не хуже иного глорха.

Его ладонь, так и застывшая на обнаженном бедре девушки, послужила последней каплей. Цепенея от злости, Сварог шепотом рявкнул:

– Взять его!

Обежав его с двух сторон, шпики ринулись к постели, и, как-то ухитрившись и пальцем не коснуться императрицы или ее приведенного в совершеннейший беспорядок наряда, выдернули Лемара, словно морковку с грядки. Оттащив от постели на пару шагов, заломив руки так, что он согнулся и вновь зашипел, но уже от боли, уставились на Сварога в ожидании новых распоряжений. Не медля, он приказал:

– Соберите все его вещички, быстренько оденьте-обуйте. Маску на морду – и тихонечко, незаметно для окружающих – в Латерану. Суньте в камеру, все равно, куда, лишь бы было надежно. Утречком я с ним поговорю…

Указания были выполнены в считанные секунды: герцога моментально выпрямили, задрали ему руки вверх, проворно накинули через голову блузу, напялили маску, завязали тесемки, подхватив под коленки, рывком закорючили ноги в воздухе, во мгновенье ока надев башмаки.

– А теперь все вон отсюда, – спокойно распорядился Сварог. – Понадобитесь – позову…

Он захлопнул за ними дверь, повернул рубчатую бронзовую головку замка на несколько оборотов, до упора, обернулся к постели. Вот теперь его решимость и уверенность в себе моментально улетучились едва ли не напрочь. Было не то чтобы стыдно и уж совсем не страшно, но как-то неудобно. Весьма даже неуютно. Только сейчас подумал, как происшедшее выглядит со стороны…

Яна, приподнявшись на локте, разглядывала его с непонятным выражением, совершенно спокойная на вид, словно бы и не рассерженная. Приличия ради следовало бы отвернуться – ее наполовину расшнурованный корсет, собственно, ничего уже не скрывал, а юбка скомкана так, что о том самом пресловутом рубеже приличия приходится забыть начисто – но он стоял истуканом, не отводя взгляда, в каком-то дурацком оцепенении.

– Может быть, соизволишь объясниться? – спросила наконец Яна, опять-таки совершенно спокойным тоном, возможно, таившим близкую нешуточную грозу. – Я сейчас даже и не пойму – то ли это сцена из бездарного романа, то ли просто нахальство неслыханное… Всякие казусы случались с членами императорской фамилии, но такое…

Сварог наконец заставил себя разинуть рот. Содрогаясь от растерянности и смущения, произнес:

– Этот скот – первый развратник королевства, великий мастер по растлению юных девиц…

«Сейчас она мне заедет по физиономии, пожалуй, – подумал он тоскливо. – И в чем-то будет совершенно права…»

Однако Яна не шелохнулась, лишь прищурилась, улыбнулась:

– Ах, вот как… Но я-то не такая уж юная, да и с непорочностью рассталась… Быть может, мне как раз и хотелось побывать в руках первого развратника королевства? Ты, собственно, какое право имеешь так поступать? Я совершеннолетняя, если ты запамятовал.

– Я тебя не узнаю, – сказал Сварог. – Такое впечатление, что это вовсе и не ты…

– Да-а?

– Да. Ты никогда раньше так себя не вела, – он сердито уставился на две ленточки, по-прежнему повязанные на запястье.

Решимость понемногу возвращалась. То ли оттого, что в ее голосе по-прежнему не было гнева или злости (скорее уж обычная, всегда ей свойственная легкая насмешка), то ли оттого, что нужные слова все же появились…

Выпрямившись, Сварог четко произнес:

– Насколько я помню, ты меня назвала своим другом? Первый раз ты это говорила довольно давно, да и потом повторяла не раз… Я имел глупости считать, что ты не врала. Имел наглость и в самом деле считать себя твоим другом. Вот как друг я и посмел вмешаться. И убрать из твоей постели этого типа. Кто угодно, только не этот старый потаскун… Он бы тебя запачкал, и я с этого убеждения не сойду. А ты для меня всегда была чем-то удивительно чистым… несмотря на потерю невинности.

– А теперь что же? – тихо спросила Яна без улыбки. – Я в твоих глазах отныне шлепнулась в грязь?

– Ничего подобного, – сказал Сварог. – Ты для меня остаешься… тем, чем была, прежней. Но вот иначе я поступить не мог, извини… Должен был вышвырнуть отсюда этого… – он выпрямился и продолжал почти официальным тоном. – А теперь можете поступать, как вам угодно, ваше императорское величество. Отставка, опала, ссылка и что там еще… Не могу протестовать ни словечком…

Яна вдруг засмеялась – весело, безмятежно, звонко. Проговорила, смеясь: