Майами, 69 - Кин Дей - Страница 19

Собрав всю свою волю в кулак, священник заставил себя вывести на бумаге три слова. “Мой дорогой епископ”. Буквы получились у него жутко корявыми, почти неразборчивыми: ведь врач, лечивший ему руку, предупредил, что она может не полностью восстановить свои функции. “Надо как можно скорее научиться писать левой рукой, — подумал отец Динант. — А тем временем необходимо найти кого-нибудь, кто бы смог написать для меня это письмо”.

Знакомых в гостинице, к которым можно было обратиться за такой помощью, у него не было — в “Отель Интернэшнл” останавливались только очень богатые, а значит, и высокомерные люди. Конечно, можно бы попросить написать кого-нибудь из служащих гостиницы, например официанта-еврея, приносившего в его номер завтрак. К тому же этот официант был всегда так вежлив и приветлив с ним. В первое же утро, когда этот парень принес ему завтрак, отец Динант попытался дать ему чаевые, на что официант ответил: “Извините, святой отец, но я вынужден отказаться — я никогда не принимаю чаевых от священников или раввинов. Почему? Боюсь, что это навлечет на меня беду. Может случиться так, что лошадь подо мной вдруг споткнется, упадет, сломает ногу, а до ближайшего телефона несколько миль. Однако, святой отец, если вам что-то понадобится, позвоните в нашу службу, позовите Салли, и я буду рад оказать вам любую услугу”.

При воспоминании о доброте официанта отец Динант улыбнулся и подумал, что розы в садах Иерихона все еще благоухают, а пальмы в Эн-Гадди по-прежнему шумят своей кроной.

Он убрал авторучку в карман и надел шляпу. Затем, опасаясь, что может пойти дождь, священник подошел к стеклянной двери балкона, чтобы закрыть ее, и тут из 409-го номера до него донеслись громкие возбужденные голоса.

— Рене, ты шутишь! — произнесла миссис Филлипс — По-другому и быть не должно. У всех женщин на этом месте волосы.

— Да, а у нее их нет.

— Откуда ты знаешь?

— Вчера на дежурстве я видел, как она прыгала с восемнадцатифутовой вышки. Один раз, когда девушка входила в воду, ее бикини сползло с тела, и прежде, чем она вновь натянула его на себя, я успел разглядеть все, что под ним скрывалось. Так вот, на том месте, где у всех женщин волосики, у нее их не было. Ну прямо как на тушке кролика.

— А ты, случайно, не ошибся?

— Да ты что? Я стоял в десяти футах от вышки. Флип говорит, что у них в стране такой обычай, и заверил меня, что большинство восточных женщин, особенно молодых, либо их выщипывают, либо бреют. Они полагают, что в таком виде они больше возбуждают своих мужчин. Кстати, я в этом и сам убедился. Знаешь, как я завелся, когда увидел у нее эту часть бритой? Окажись рядом с ней в бассейне, я бы не удержался и поцеловал бы ее в эту плешку.

— Рене! — воскликнула женщина, и в ее голосе отец Динант вновь уловил нотки возмущения.

— Да?

— А что ты скажешь, если и я выбрею себе это место? Станешь ты от этого еще более темпераментным?

— Очень даже возможно.

— Тогда почему бы нам не попробовать? Ты можешь побрить меня электрической бритвой? Ну той, что я брею себе ноги?

— Отличная идея.

— Ой, это будет так забавно!

— А как ты объяснишь это мужу, когда вернешься домой?

— Боже, кого это волнует? Не переживай, что-нибудь да придумаю.

И молодой любовник миссис Филлипс решил сразу же приступить к делу.

— Хорошо, — сказал он. — Принеси свою бритву. Подключим ее к розетке, которая ближе всего к кровати. Как знать, может быть, исполняя роль парикмахера, я придумаю что-нибудь этакое…

Отец Динант с грохотом сдвинул стеклянные двери и отпрянул от балкона. Он окончательно убедился в том, что все человечество стоит на грани морального разложения и полного бесстыдства.

"Боже, что же творится в мире?! Что произошло с честью и достоинством людей?” — в ужасе подумал священник.

И чем больше святой отец думал о том, что творится в соседнем номере, тем сильнее он негодовал.

Для кого же тогда возводить новые храмы? Зачем посылать служителей Церкви, монахинь, протестантских миссионеров с их женами и детьми в другие страны, если там они могут быть ограблены, изнасилованы и убиты?

Возможно, что пришло время, когда уже бесполезно противостоять тому, что неизбежно должно случиться? Возможно, что Соединенные Штаты со своей программой построения “великого общества”, которую выдвинул президент Л. Джонсон, покажут развивающимся странам, по какому пути им лучше всего идти. Возможно, что новоиспеченные государства последуют примеру Китая с его политикой “большого скачка” или Советского Союза, недавно принявшего пятилетний план развития народного хозяйства. Возможно, что на начальном этапе им и будет сопутствовать успех, но продолжаться это долго не может — в конце концов придет Страшный Суд, и большая часть населения планеты погибнет в страшной битве.

В своих рассуждениях о людской греховности отец Динант пошел еще дальше. Для того чтобы приблизить час Страшного Суда, Соединенные Штаты могли бы обратиться в Организацию Объединенных Наций за разрешением поменять название статуи, возвышающейся над заливом Нью-Йорка, со “свободы” на “вседозволенности”, а вместо факела вложить в руки этой уже давно не модной деве каменный фаллос, созданный скульптором-авангардистом, а под мышку вместо свода законов запихнуть ящик с контрацептивами и огромную бутыль “Лавориса”…

Стареющий, но все еще крепкий здоровьем, отец Динант негодующе посмотрел сквозь стеклянную дверь балкона на безоблачное небо. Затем, немного придя в себя, он снял с головы шляпу и уже более спокойным голосом произнес:

— Хорошо. Я понимаю, что не прав, и глубоко раскаиваюсь за такие мысли. Знаю, что должен продолжать борьбу за спасение людских душ. Однако, Всевышний, я был бы совсем не против, если бы Ты ниспослал на землю хоть немного адского огня, горящей серы и несколько огненных мечей. Мне кажется, для этого сейчас самое время. И еще. Господи, раз уж мы затронули эту тему… Помню, что говорил Сын Твой, когда его распяли на Кресте, и с момента окончания семинарии молю о том же. Хотя, возможно, это и не мое дело… — Святой отец опять опустил глаза и посмотрел на соседний балкон. — Но я бы на Твоем месте не простил их. Они здравомыслящие люди и знают, что творят грех.

Глава 9

— Начните, как обычно: “Уважаемый господин!” — попросил Кару пришедший в ее контору толстяк. — Понятно? Только на испанском. Теперь постараемся пролить немного слез. Сообщите моему компаньону, что я неожиданно понес непредвиденные расходы, связанные с двумя большими платежами, которым, как оказалось, подошел срок. Поэтому вынужден просить его вернуть мне долг. Создавшуюся ситуацию изобразите так, словно ко мне в дом ломится шериф, а моя семья уже неделю голодает. Затем прозрачно намекните, что я очень надеюсь скоро получить от него положительный ответ. Мисс О'Хара, надеюсь, вы поняли, каким должно быть это письмо?

— Да, сэр, — ответила девушка.

Она мысленно составила текст на испанском языке и быстро напечатала письмо, за которое должен был заплатить ее клиент. Письмо получилось достаточно вежливым, но вполне официальным. Проверив, нет ли в тексте опечаток, Кара взяла самый дешевый конверт — на этом настоял толстяк — и напечатала на нем имя адресата, проживавшего в Боготе, и его почтовый адрес.

— С вас два доллара, мистер Террил, — сказала она.

Толстяк перегнал дымящуюся сигару из одного угла рта в другой, сунул руку в карман цветастых бермудов и вынул пухлый бумажник.

— Дорогая, вы, часом, не пошутили? Если Гонсалес решит, что я действительно на мели, и вернет деньги, то ваше письмо принесет мне не менее пяти тысяч. А с такой суммой Спикс сразу же захочет иметь со мной дело. Правда, когда наступит срок платежа за купленный у меня товар, из него ничего, кроме слова “завтра”, не вытянешь. — С этими словами толстяк выложил на стол двадцатидолларовый банкнот. — Вот вам за труды, сдачи не надо. Купите на нее себе какую-нибудь безделушку.