Когда ты рядом - Монро Люси - Страница 37

Лиз решила, что подумает над словами Джошуа позже, а пока решила выяснить, как он справился с ситуацией.

– Ты облил их холодной водой?

– Да. И с трудом оттащил от Мелоди своего братана.

– Братана?

– Ну, да, так рейнджеры называют своих напарников. Знаешь, у спецназовцев опасная работа, и если ты не можешь полностью доверять своим напарникам, то пиши пропало. – Слова Джошуа звучали как непреложная истина. – Ты должен верить, что твой товарищ в случае чего прикроет тебя, а ты прикроешь его даже с риском для жизни. Ты должен доверять напарнику как члену семьи.

– И твой напарник предал тебя?

– Да. – Лицо Джошуа потемнело, и Лиз вдруг стало жалко того бедолагу. – Измена Мелоди причинила мне боль. Не буду делать вид, что мне было все равно. Я тогда был совсем молодым и верил в любовь. – И эти иллюзии превратились в пыль, отчасти из-за измены жены, отчасти из-за его собственной реакции на произошедшее. – Но предательство братана заставило меня пересмотреть свои жизненные ценности и решить наконец, кому можно и кому нельзя доверять и что я собираюсь делать дальше в жизни.

– И ты решил стать вольнонаемным вместо того, чтобы остаться в армии?

– Я перестал доверять людям. Я начал думать о том, сколько еще из моих товарищей предадут меня в определенных обстоятельствах. С таким настроем в армии делать нечего. Это опасно. Так что, когда пришло время выбирать, я выбрал независимость.

– Но ты все равно хотел быть военным? – Удивительно, как ей удавалось поддерживать разговор с такой тяжестью на сердце.

– Да, но я решил, что раз не могу доверять своим товарищам, то могу легко оказаться в ситуации, когда придется сделать выбор.

– Но ты же доверяешь Винту с Нитро? – Если бы Джошуа сейчас ответил «нет», Лиз сочла бы его лжецом. Их крепкую дружбу и взаимное уважение видно было невооруженным глазом.

– Мы были напарниками в отряде рейнджеров. Они выбыли позже, имея каждый свои мотивы. И тогда я уговорил их перейти работать ко мне. Я доверяю им потому, что каждый из них зарекомендовал себя наилучшим образом.

– И они, я полагаю, тоже доверяют тебе?

– Да, и гораздо больше, чем кому-либо из рейнджеров.

– Понятно. И что, неудавшийся брак убедил тебя в том, что ты не способен испытывать романтические чувства? – спросила Лиз, возвращаясь к волновавшей ее теме. Если честно, у нее сердце разрывалось на части.

– Брак убедил меня в том, что страсть быстро проходит.

Странно, но Лиз была уверена, что ее любовь к Джошуа на всю жизнь. Конечно, она испытывала к этому мужчине неподдельную страсть, но, помимо желания, были и более глубокие чувства. Если бы она сейчас призналась ему в любви, он бы сказал, что ей это кажется. Но Лиз твердо знала, что, даже если она никогда больше не увидит Джошуа, ее любовь к нему не пройдет. Он-то, конечно, не испытывал по отношению к ней ничего подобного, и, как бы ни было больно, Лиз не могла винить его за это. Джошуа неоднократно повторял, что с его стороны речь идет исключительно о сексуальном влечении. Он, правда, говорил, что между ними не просто секс, но, видимо, он имел в виду завязавшуюся между ними дружбу и его стремление помочь ей, чтобы угодить Белле. Они оказались связаны узами родства, но не узами любви, и осознание этого доставляло Лиз невыносимую боль.

– Поверить не могу, что единственный печальный опыт так повлиял на твое отношение к жизни.

Джошуа фыркнул:

– Да нет же, все совсем не так. Я развелся с женой десять лет назад. С тех пор у меня было несколько любовниц, но ни с одной из них не было того, что есть у Джейка с Беллой. – Он ясно дал понять, какого рода чувства испытывал к ней. Потому что невозможно ощущать такие нежность и желание, какие ощущала Лиз, и при этом считать себя не способным на настоящую любовь.

Лиз отвернулась и закрыла глаза, чтобы спрятать навернувшиеся слезы.

– Я, пожалуй, посплю немного.

Джошуа протянул руку и ласково потрепал ее по голове.

Лиз дернулась, как от боли.

– Ты все еще плохо себя чувствуешь? – участливо спросил Джошуа, и сердце ее переполнилось любовью.

– Да. – Это была правда, хотя речь шла не о голове.

Джошуа больше ничего не сказал, и Лиз постепенно заснула.

Когда она открыла глаза, самолет держал курс прямо на склон горы.

Резко втянув в себя воздух, Лиз зашлась в немом крике, но Джошуа резко наклонил самолет и вошел в расщелину между скалами. В течение следующих нескольких минут Лиз чувствовала себя как на американских горках, пока Джошуа ловко лавировал в лабиринте камней. В следующее мгновение она увидела посадочную полосу, и Джошуа в мгновение ока мягко приземлился.

– Ты каждый раз так сажаешь самолет, когда приезжаешь домой? – спросила Лиз, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту.

–Да, но ты бы знала, что такое сажать самолет в Гонконге. Там приходится лавировать между небоскребами.

Лиз страшно было даже представить себе такое, и она мысленно пообещала себе никогда не ездить в Гонконг.

– И кому же пришла в голову великолепная идея устроить взлетную полосу в горах?

– Мне. – Джошуа подмигнул, и сердце Лиз вмиг растаяло. – Ты встала не с той ноги?

Да уж, сегодня, во всяком случае, точно.

– Ничего подобного, – возразила Лиз.

– Обычно ты просыпаешься в хорошем настроении. – Выражение лица Джошуа не оставляло сомнений в том, какое именно утро он вспомнил. То утро, когда она проснулась в его объятиях.

В любом случае сейчас Лиз не хотелось обсуждать собственное плохое настроение.

– Хватит, – проворчала она.

Джошуа удивленно выгнул бровь:

– Да, мэм?

– И зачем тебе понадобилось делать посадочную полосу в таком опасном месте?

– Это вовсе не опасно, если знаешь, как надо делать.

– Знаешь, скалолазы, которые каждый год погибают в горах, говорят то же самое.

– У тебя и правда плохое настроение. – Его брови сошлись на переносице. – Ты нормально себя чувствуешь?

Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, Лиз посмотрела на Джошуа и нерешительно улыбнулась:

– Со мной все в порядке, просто я не понимаю, зачем было устраивать здесь взлетно-посадочную полосу. Видимо, ты получаешь дополнительный выброс адреналина, когда взлетаешь или сажаешь самолет с риском для жизни?

Джошуа внимательно вглядывался в лицо Лиз, словно не понимая ее слов.

– Полосу почти не видно с воздуха. Местные жители не знают о ней, потому что в городе у подножия горы есть свой аэропорт, и шум двигателя никого не смущает.

Лиз нахмурилась и расстегнула ремень.

– Ты так беспокоишься за свою частную жизнь?

Джошуа вышел в салон.

– Этого требует моя профессия. Иногда, чтобы остаться в живых, надо уметь прятаться.

Похолодев, Лиз молча проследовала за ним.

Оказавшись в салоне, она надела пальто, купленное после переезда в Сиэтл, и застегнула его на все пуговицы. Тем не менее, стоило Джошуа открыть дверь, как от холода у нее занялся дух.

– В пальто тебе будет холодно, – послышался за спиной голос Джошуа.

С этими словами он прошел в конец самолета, поднял сиденье, располагавшееся над багажным отсеком, и достал оттуда большую черную куртку. Джошуа надел ее на Лиз прямо поверх пальто и наглухо застегнул капюшон.

– Спрячь руки в карманы. Я пока достану вещи.

Лиз не стала спорить, а молча спустилась по трапу, ощущая себя настоящим снежным человеком. Взлетно-посадочная полоса была единственным в ее поле зрения участком, не занесенным снегом.

– А к твоему дому ведет какая-нибудь дорога? – спросила Лиз. Во всяком случае, насколько хватало глаз, вокруг расстилалась сплошная снежная равнина.

– Да, со стороны города.

– И как мы будем туда добираться?

Они добрались до города на огромном снегомобиле, причем Лиз вцепилась в Джошуа, как в спасательный круг, пряча лицо от колючих снежинок. Огромная куртка отлично защищала от холода и пронизывающего ветра.

Примерно через четверть часа Джошуа остановился, но двигатель выключать не стал. Оторвав лицо от куртки, Лиз подняла голову и в первый раз посмотрела на дом Джошуа.