Руны грома - Рымжанов Тимур - Страница 12

Спутники Эгиль были в некотором смятении. Никак не могли поверить, что это действительно с ними происходит. Теплая натопленная светлица с большими окнами. Дивные ароматы, доносящиеся откуда-то из-за полукруглой арки, прикрытой тяжелыми кожаными завесами, нарезанными лоскутами. Сухое и проветренное помещение, в котором даже нет намека на запах гари. В сравнении с тем, как их принимали в других дворах, это были просто королевские хоромы.

— Вот и кут ваш, боярыня. Стол, лавки, полати. Окошко только одно, но зато с видом на цветник, да травницу. Все веселей, чем на скотный двор. Угощение сейчас поднесут, а после извольте в баньку. — Искоса поглядывая на крепкую и ладную фигуру Эгиль, старик-привратник ехидно скривился и пояснил: — Боярыня первая, холопы опосля. А если запротивитесь мыться, как басурманы, во хлев погоню — у коровьих боков греться.

Противиться бане никто не собирался. Веланд и Рох всю дорогу только и грезили о том, как бы им погреть косточки да смыть дорожную грязь.

После угощения и бани с горячей парной и огромной кадкой чистой горячей воды с травяными настоями гости разомлели. Проворные девицы с банного двора взялись выстирать и подлатать одежды путников, дав им взамен чистые, будто новые, длинные рубахи, штаны и душегреи. Когда вернулись в свой кут на гостином дворе, то тут же столкнулись нос к носу с проворным косоглазым стариком Осипом.

— Вот и славненько, — прошамкал Осип кривозубым ртом. — Вот из-под грязи да копоти и отскребли людей добрых. А вас, боярыня, уж воевода дожидается. Извольте ему ответить, потому как он наместника верный человек и должен следить за тем, кто гостит в крепости из знатных.

Воеводой оказался человек на удивление молодой, в дорогом шелковом кафтане, отороченном соболиным мехом. Длинные темные волосы воеводы были аккуратно собраны, расчесаны и подхвачены на затылке плетеной тесьмой с замысловатым узором. На лицо он казался смуглым, с острыми, почти орлиными чертами. Глаза воеводы были черные, жгучие, чуть раскосые. Взгляд — острый, пронизывающий. Сидя за столом, он внимательно изучал гостей.

— Мое имя Ирмек, я сын наместника и воевода конного стрелкового отряда. Отвечаю в крепости за соблюдение законов, ведаю мерами весов, слежу за договорами по сделкам. Сейчас в мирные дни мой отряд сопровождает купеческие караваны. Стража внешней крепости, когда я здесь, тоже в моем подчинении.

— Мое имя Эгиль, я старшая дочь короля Атли, потомка славного рода Бьерна, — произнесла ведьма, а Сурт тут же перевел молодому воеводе все сказанное. — Мы прибыли в славный дом Квельдульва Коваря для встречи и беседы. Ибо известно нам, что назвавший себя Аритором князь этой земли может быть тем, кого мы считали утраченным родовым коленом и наследником королевского дома.

Хмурясь с каждой секундой от всего услышанного, Ирмек насупил брови, а лицо его сделалось угловатым, будто бы вырубленное топором. Он внимательно дослушал толмача и, выдержав долгую паузу, неторопливо и сдержанно ответил:

— Я передам вашу просьбу наместнику. Но прежде чем он примет какое-то решение, пройдет несколько дней. Не стану скрывать так же, что мне известно о том, как сильно вы поиздержались в дальней дороге. Не беспокойтесь, что ответа, возможно, придется ждать дольше, чем три дня, отведенные законом для гостей. Я, Ирмек, называю вас своими гостями, так что Осип о вас позаботится, сколько будет нужно.

Сказав это, воевода быстро встал и вышел во двор, звонко чеканя шаг тяжелыми сапогами.

Провожая взглядом крепкого и подтянутого воина, Веланд, хоть и был выше воеводы на голову, озадаченно почесал затылок.

— Если в войске Коваря таких бравых молодцов хотя бы сотня, не стал бы я в здравом уме перечить эдакому князю.

— Их обычаи нам чужды, но пока весьма приятны. Я не хотела бы портить отношения с людьми в этой крепости, так что заклинаю вас, друзья мои, не нарываться на неприятности и не реагировать на возможные стычки.

— Это уж мы и сами поняли, госпожа, — ответил почти шепотом Кари. — Я уж думал хотя бы у очага в козьей шкуре поспать, а тут полати с тюфяками да бочка хмельного меда. Неужто мы, госпожа, так глупы, чтобы помочиться в эту бочку…

Тихо ступая по опавшим листьям, кое-где припорошенным первым осенним снегом, я совершенно не думал об охоте. Сейчас олень, или, как называли его местные, дикий козел, которого я давно засек у ручья, был для меня не добычей, а целью. Очень настороженным, чутким противником, которого я должен был поразить точно и желательно без шума.

Дуновений ветра почти не чувствовалось. Подвешенные под прицелом на тоненьких ниточках пучки воробьиных перьев еле шевелились, определяя слабые потоки. Пришлось ждать, а затем тратить еще минут двадцать на то, чтобы обойти оленя стороной по широкой дуге и подползти с подветренной стороны. Ни о чем не подозревающее, но настороженное животное пощипывало клочки травы вдоль кромки оврага, когда я заметил движение в ельнике. Бесшумно и проворно под густым лапником проскользнула тихая рысь. Огромная кошка смотрела в мою сторону, и, разглядывая ее в прицел, я подумал, что хищник меня заметил. Этого не могло быть. Рысь способна учуять, но вот заметить прикрытого маскхалатом, засевшего в еще густом орешнике стрелка она просто не могла. Но рысь настороженно вглядывалась в мою сторону, лишь изредка поворачивая голову к ничего не подозревающему оленю, как бы примеряясь.

Мне бы еще сократить дистанцию метров на десять, пробраться на четвереньках к кривой, старой березе, тогда буду наверняка уверен в точности выстрела. Но появление рыси сбивало все планы. Сама того не понимая, хитрая кошка могла спугнуть дикого козла. Она-то его небось быстро настигнет, а вот мне, хромоногому, за резвой скотиной не угнаться. Нога в последнее время совсем не дает покоя. Ноет, ломит, и непонятно почему, вроде не нагружаю больше обычного, а все рано донимает. Наверное, признак того, что начинаю стареть.

Бесшумно сдвинулся затвор. Закатанная в воск круглая свинцовая пуля натужно влезла в ствол. Я закрыл затворную рамку и навел прицел. Олень стоял вполоборота ко мне. Голова то поднималась, то опускалась к клочьям зеленой травы. Нужно было уловить момент, поймать ритм. Второй попытки не будет. Я охочусь один, так что подстраховать некому. Это не добыча, убеждал я сам себя, это мишень, враг, которого нужно ликвидировать.

Наглая, кистеухая кошатина шмыгнула с ветки на ветку, привлекая внимание настороженного оленя. Что, тебе зайцев мало?! Вертя, как антеннами, короткими рожками, олень озирался по сторонам, мышцы на ногах подергивались от напряжения. Пугливое травоядное в любую секунду готово было сорваться с места. Сейчас или никогда. Короткий сильный хлопок. Я не вижу самой пули, но от переносицы до глазницы оленя кусок кости просто выворачивает наружу. Напряженные ноги судорожно отбрасывают животное вперед и вбок, но это уже рефлекторные движения. Бедная зверюга! Даже не успела почувствовать, как пуля разнесла голову.

Почти синхронно с моим выстрелом прозвучал еще один, будто эхом отразившись от скалистого обрыва. Но нет, в лесу эха почти не бывает. Да и скалистых обрывов тоже в этих краях не сыскать. С ветки на той стороне оврага свалилась рысь. Хищник даже не успел зацепиться когтистыми лапами за ветку, как его буквально сдернуло с мохнатой ели, словно невидимой сильной рукой.

Я резко вскинул голову, вставая в полный рост. У высокой гряды, где начинался овраг, у старого валежника, метрах в сорока от меня, точно так же одетый в маскхалат, поднялся другой стрелок. Уверенно и заученно положив винтовку на сгиб локтя, снайпер направился в мою сторону, по привычке продолжая двигаться, ссутулившись и почти бесшумно.

Откинув с лица тонкую сетку, я сделал два шага навстречу и остановился.

— Имя?! Взвод?!

— Савелий! Второй стрелковый взвод! Старший нянька.

Няньками называли сами себя инструктора, гонявшие новобранцев в Скосаревской крепости. Теперь, когда коротышка вовсе откинул капюшон, я заметил, что он как раз из числа тех ветеранов, которых я отобрал в состав нового диверсионного отряда.