Вторжение - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 48

— Здравствуй, Иван Иваныч!

Автоматика его скафандра воспроизвела короткий писк, имитируя приветственный сигнал Лемов. Летучая мышь в руке ксенобиолога пискнула в ответ, отрастила ложноножку с подобием ладони и показала ее Серебрякову, подражая человеческому жесту приветствия. Старик немедленно поднял свою ладонь. Лем удовлетворенно пискнул и мгновенно взвился в воздух, и вновь Лена не успела поймать глазами момент трансформации.

— Петр Петрович! — изумленно воскликнула девушка. — Он с вами поздоровался!

— Разумеется, — кивнул старик. — Иван Иваныч — очень серьезный и воспитанный Лем. Он помнит обоих моих знаменитых предков.

— Он был лично знаком с Великим Серебряковым? — уточнила Лена. — И поэтому подружился с вами? Неужели Лемы чувствуют родство Людей?

— Это спорный вопрос, — покачал головой ученый. — Ответа на него мы не нашли. Возможно, они как-то чувствуют родство, но, может статься, просто считывают эмоции и из них узнают о наших предках. В молодости я часто думал о Великом Серебрякове, находясь здесь. Что он сделал и что мог бы сделать, что знал о Лемах и что из этого дошло до нас в его записях, и так далее. Кроме того, как известно, Лемы не умирают от старости — биологический износ их организмам не знаком. В этом плане они чем-то сродни морским медузам. Кроме того, у разумных мышей отличная память. Вся колония помнит Великого Серебрякова и всех Древних, часто бывавших здесь. Это могло послужить для Ивана Иваныча подсказкой. Впрочем, подружились мы совершенно случайно: в комплексе вышла из строя одна из систем автоматической подкормки тараканьего питомника, и я прилетел произвести ремонт. Мало того, что использование дистанционных модулей в колонии запрещено, так это еще было мое первое появление здесь. Я ужасно волновался и в итоге взял с собой не того киберремонтника, что положено. Едва он приблизился к питомнику, тараканы почуяли съедобный пластик и высыпали наружу огромной волной. В общем, ремонтника съели секунд за пять. Я был в шоке. Мало того, что перепутал роботов и поломку не починил, так еще и кибера угробил. Тоже мне, Серебряков! Я представил, как меня засмеют коллеги, и совсем расстроился. В этот момент появился Иван Иваныч. Он поднял Лемов, и они не просто сожрали выползших тараканов, но и подавляли ультразвуком активность тех, что были еще внутри, до тех пор, пока я вручную не заменил блок сверхпроводникового делителя импульсов. Так мы и познакомились.

— Интересная история! — оценила Лена. — Странно, но все зафиксированные в архивах случаи дружеского контакта мыши и человека обязательно носят характер какой-нибудь случайности. Даже история Командующего Тринадцатого! Петр Петрович, — она хитро посмотрела на спутника, — признайтесь, вы чувствуете их эмоции?

— Нет, — улыбнулся седой ксенобиолог, — это невозможно. Человеческий мозг не имеет такого средства коммуникации, которое позволило бы ему принимать эмпатические образы Лемов. Тринадцатый обрел эту возможность благодаря симбиозу с Чебурашкой. Но, если честно, я склонен верить науке и исследованиям. А они показывают, что на эту тему практически нет никаких серьезных данных. Якобы Великий Серебряков лично изучал произошедшие с Тринадцатым изменения, а потом вдруг взял, да и засекретил всё. Причем так, что никто до сих пор найти не может. Я не являюсь приверженцем этих глупостей про маниакальность Командующего и прочую чушь о психических расстройствах, но в данном случае поддерживаю современную теорию о Лемах.

— То есть, вы уверены, что это сказки? Про Тринадцатого и Чебурашку? — расстроилась Лена. — Великий Серебряков все выдумал для поддержания романтического образа Древних и армии?

— В те годы шла жестокая война, — мягко ответил старик. — Решалась судьба Человечества как биологического вида. Но взрослые люди не могли заставить себя совершить насилие — страх перед ним тогда был еще сильнее, нежели осмысленное неприятие — сейчас. И в армию шли дети четырнадцати-пятнадцати лет. Но даже в военной форме, под огнем противника, дети остаются детьми. Они нуждались в подобного рода легендах, это поднимало их боевой дух и придавало уверенности в себе и в своих командирах. Эти истории были необходимы. В действительности же Тринадцатый и Чебурашка, наиболее вероятно, являлись приблизительно такими же друзьями, как мы с Иван Иванычем или наш старший научный сотрудник Владимир Раддо и Сан Саныч… А вы явно заинтересовали Лемов, Леночка!

Старый Серебряков кивнул в сторону Ивана Иваныча, делавшего вокруг девушки чуть ли не десятый круг. Несколько Лемов, сорвавшись с растяжек, парили над головами людей, явно рассматривая гостей. Время от времени к ним присоединялись одна-две особи, после чего кто-то из них возвращался на место и терял к Людям интерес. Остальные продолжали наблюдать.

— Может быть, это потому, что я подумала про Чебурашку с Тринадцатым? — предположила Лена.

— Возможно, — согласился ксенобиолог. — Или ваш комбинезон навевает им что-то из старых воспоминаний. В ту пору здесь бывал в основном спецназ и ученые, но, наверное, могли появляться и боевые пилоты… Есть данные, что Лемы любили сопровождать эээ… маленькие боевые корабли, которые осуществляли охрану Роса…

— Атмосферные истребители! — догадалась девушка. — Да, да! У меня в экспозиции даже есть запись! Там три летучие мыши летят рядом со звеном таких машин, подражая их построению!

Старик улыбнулся:

— Пожалуй, я загляну к вам завтра. Посмотрю, что еще у вас есть. Не думал, что в музее обнаружится что-то, чего нет в архивах Академии Наук. Во сколько вы начинаете работать, в двенадцать?

— С одиннадцати до трех, Петр Петрович, — уточнила Лена. — Только завтра у меня выходной, я же сегодня улетаю на юбилейное собрание нашего клуба!

— Возраст дает о себе знать, — вздохнул старик, — совсем забыл. И это глядя на вас в военном комбинезоне! Пора посетить врача, пусть проверят мои старческие синапсы…

— Скажете тоже! — возмутилась Лена. — Вы в отличной форме! Это просто я вас заболтала! Скучно сидеть на работе без дела, вот я и спрашиваю всякие глупости. Посетители у нас бывают редко, историю я уже всю наизусть знаю, поэтому часто мне банально нечем заняться, вот и воспользовалась случаем поболтать.

— А вы, Леночка, на работе встречайте экскурсантов в летном комбинезоне, как сейчас! — улыбнулся седой ксенобиолог. — Поток посетителей многократно возрастет. И историю увидят, и на вас полюбуются. Вам военная форма весьма идет. Сейчас нечасто можно встретить правильно сложенного человека.

В ответ Лена тихонько засмеялась:

— Что вы, Петр Петрович! Сейчас такое не носят! Не модно, да и вообще в наши дни подчеркивать фигуру считается дурным тоном!

— Это если подчеркивать нечего, — усмехнулся старик. — Нынешней молодежи-то и впрямь телеса свои лучше не показывать! Или тощие и скрюченные, как смерть, или пухлые, что твой снеговик! Смотреть противно.

— Сейчас в цене интеллектуальный уровень, — осторожно возразила Лена. — Внешность не главное, главное, насколько человек умен…

— Да? — хохотнул Серебряков, подходя к допотопной панели управления систем телеметрии, наблюдающей за мышиной колонией. — И насколько же умны сии адепты дистрофии и чревоугодия? — Он явно веселился. — Их недосягаемый интеллект блистает где-то еще, помимо киберсостязаний да гонок дистанционных модулей? Ах, да, еще они каждую минуту напоминают себе и всем вокруг о нашей избранности, чем давно уже набили оскомину даже Дэльфи. Не удивлюсь, если иные расы, запертые в своих жизненных пространствах, давно уже отключили аппаратуру связи. Кто же выдержит такой наплыв бахвальства ни о чем! Минуту…

Похоже, оборудование, установленное здесь, было произведено еще при рождении Вселенной. Лена с удивлением разглядывала механический интерфейс, лишенный не то что нейроуправления, но не имевший даже световых сенсоров. Седой ученый щелкнул несколькими увесистыми рычагами, переключая их с видимым усилием. Мозаика чуть ли не светодиодных индикаторов изменила рисунок свечения, и старый Серебряков удовлетворенно кивнул: