Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 52

Снаряды сгрузили в один из лабазов — туда же, куда затащили и пушку. Пока судно у своего причала стоит, все оружие, что на борту имеется, тащат в склад, там в дальнем конце специальная комнатка для него выделена. Склады, кстати, охраняются, даром что тут спокойно и тихо, а караул из трех человек каждую ночь дежурит. Ходят от команд судов и от тех, кто в порту работает, по графику, это закон здесь такой. В тех местах, где можно просто к берегу подойти и тихо высадиться, тоже часовые по ночам дежурят, как мне Иван рассказал. От Дмитрия Бороды, например, по ночам за пляжем приглядывают или сыновья его, или работники. Пусть давным-давно турки сюда не высаживались, но ничего в правилах от этого не меняется. Хорошо, наверное, так и надо. Люди чувствуют ответственность за то место, где живут и где работают, а не так — работу закончил, и там хоть трава не расти.

Хоть у канонира на берегу работы и немного, но, похоже, совсем забездельничаться не получится и на охране меня задействуют, и полковник не раз к делу пристроит — в этом Иван заверил меня со всей возможной серьезностью.

Вера в порту была целый день, командовала разгрузкой, принимала товар — в общем, работала. Узнав, что я сегодня собираюсь идти себе постой искать, заметно расстроилась, но я решил в этом слабины не давать. Пусть заодно себя начинает дома хозяйкой чувствовать, а то когда я за спиной, ей вроде как проще получается. А жизнь простоты не обещает — вот пусть и начинает побеждать ее с малого. Дела вести — это одно, а самой себя осознать взрослой куда сложнее будет, в этом я уверен.

Пришлось все же в усадьбу к Светловым заехать, забрать свой ранец и сундучок матросский. Попрощался торопливо до утра да и пошел в сторону Главной площади городка, где меня обещал встретить Иван-моторист.

Дневной зной к вечеру понемногу превращался в обычную жару, а ветерок с моря сделал ее совсем терпимой. Я шел по дороге неторопливо, наслаждаясь видом, смакуя буквально каждый вдох этого свежего ветерка, пахнущего морем. Здесь хорошо, здесь как-то все правильно, я действительно хочу здесь быть. Плевать на утраченную «армаду», квартиру с видом на университет в «элитном» доме, пропади они пропадом, все старые заботы, разборки и подлянки, весь этот крысиный «бизнес». Я хочу остаться здесь. Наверное, я вообще не зря сюда попал, что-то внутри меня подсказывает, что я изначально должен был принадлежать именно этому миру. Где-то в глубине моего сознания я о чем-то подобном мечтал всегда, в этом я уверен.

Нечастые встречные прохожие здоровались со мной, а я к здоровался с ними, перед женщинами немного приподнимая шляпу, а мужчинам слегка кланяясь. Как обычно и бывает, широко раскинувшиеся дворы уменьшались по мере приближения к центру, а дома начинали расти вверх, подслеповато глядя на улицу окнами под прикрытыми ставнями-жалюзи, пытающимися сохранить внутри прохладу. Потом дворы и вовсе исчезли, а дома сомкнулись и поднялись на три этажа, для того чтобы освободить внизу место для магазинов, парикмахерских, ателье, кабачков и других подобных мест, демонстрирующих, что город здесь самый настоящий, не хуже чем у других. Попалась и пара гостиниц на глаза, но мне туда не надо, экономить будем.

Ивана я нашел на веранде кабачка «Мако», сидящим прямо под вывеской в форме изогнувшейся акулы, с кружкой «красного» пива. Увидев меня, он помахал рукой, приглашая присоединиться.

Едва успел сесть в плетеное кресло у плетеного же столика. как сзади, из двери кабачка, подошла девушка лет двадцати, такая светленькая, что волосы и брови выделялись на загорелом личике как негатив. Она улыбнулась мне, но при этом как-то вопросительно взглянула на Ивана.

— Знакомься. Наденька, новый человек в нашем городе, канонир с «Чайки», — отрекомендовал меня Иван.

Девушка улыбнулась белозубо, даже изобразила что-то вроде быстрого книксена, затем спросила уже меня:

— И что канониру принести?

— А ничего не надо, спасибо, мы пойдем скоро, — отказался я, вспомнив о том, что еще дела.

Не хочется благоухать пивом, устраиваясь на постой к почтенной вдове. Вроде как моветон получается. Может, и не так по местным правилам, но лучше не рисковать.

Когда Иван свое пиво допил, мы пошли по улице дальше. От площади до усадьбы вдовы Ивановой оказалось около пятнадцати минут ходьбы спокойным шагом. Усадьба эта располагалась уже в той части городка, где участки стремились расшириться, а дома сплющиться до одного этажа. Каменный невысокий заборчик вокруг пышного сада, в глубине виден дом, длинный, основательный, но достаточно простенький при этом, до «всесемейной» усадьбы Светловых ему размером далеко.

Иван толкнул калитку, звякнувшую колокольчиком, вошел во двор. Ну и я следом. Постучать в дверь дома не успели: из-за угла вышла невысокая полноватая женщина в белом платке, завязанном узлом на лбу, в классической манере украинских селянок, какими их любили изображать на иллюстрациях к Гоголю. В остальном одежда мало напоминала классическую Солоху — на вдове был рабочий халат, измазанный землей и зеленью, в руках она держала изогнутый садовый секатор.

— Ой, Иван, давно не видела, — заулыбалась она моему спутнику. — Проходите в дом, — сказала она уже нам двоим, открывая дверь.

— И вам здравствовать, Анастасия Гаврииловна, — поклонился Иван, приподняв шляпу. — С товарищем я, Алексеем Богдановым зовут, — указал он на меня, тоже поклонившегося и прижавшего шляпу к груди.

В доме было темно с улицы, легкий сквозняк уносил жару наружу. Большая комната, каменные стены и деревянные балки, простая, но удобная мебель, толстый тростник и парусина. На стенах много фотографий в деревянных рамочках, на некоторых легко узнать Анастасию Иванову, еще молодую и симпатичную.

— Алексеем вас зовут? — спросила хозяйка. — А я Анастасия, можно и тетей Настей называть, если проще. Узнаете хоть там меня? — улыбнулась она вновь, указав на фотографии. — Там молодая была, красивая, не то что сейчас, старуха совсем. Овдовела, дети разъехались, так что одна вот теперь, не нужна никому… а вы насчет постоя, наверное? — вдруг предположила она.

— Насчет постоя, верно, — подтвердил я догадку хозяйки. — Полковник рекомендовал, говорил, что только к вам идти следует.

— Да ладно, это он по дружбе старой! — отмахнулась она, засмеявшись. — Они с моим мужем покойным в больших приятелях были. А флигелек здесь — верно, сдается… к слову, а вы, молодой человек, откуда сами будете? А то говор нездешний.

— С севера он, издалека, — выручил меня Иван. — Теперь к нам на «Чайку» канониром пошел, так что, пока «Чайка» летает, будет здесь, на Большом Скате, жить. Не знает только где точно — вон все вещи с собой.

— Хотела вас чаем поить, — вроде как немного озадачилась «тетя Настя», — но раз так… спервоначала флигель показать, может быть?

— Если не затруднит, — согласился я.

— Так что же затруднить-то может? — чуть удивилась она. — Вещи свои здесь оставляйте, вон на диван положите.

За домом был сад, довольно большой, ухоженный, густо засаженный мандариновыми и лимонными деревьями. Было там и цветов великое множество, были даже грядки с чем-то, но из меня садовод никакой, так что ничего другого я опознать не смог. В дальнем конце сада виднелся большой сарай с открытыми сейчас воротами, а рядом с ним — маленькая конюшня, сейчас пустая. Через сад вела выложенная камнем чисто выметенная дорожка, в конце которой виднелся маленький домик под тростниковой крышей. Прижавшийся к невысокой каменной же ограде, он почему-то напомнил мне домик Карлсона, который кто-то перетащил с крыши прямо сюда. Хотя тот под черепицей должен быть, как мне кажется.

Замок на двери был в виде поворотной ручки, но это скорее от сквозняков, запереться на него было бы невозможно. Тетя Настя открыла дверь, жестом предложила войти внутрь.

— Когда с мужем покойным на промысел ходила, сад совсем в запустение приходил, — взялась она объяснять. — Вот решили работника поселить, чтобы и за садом следил, и за домом, и если другое что… Но не сложилось, овдовела, так домик и пуст остался. Думала, думала, обстановки здесь добавила да и решила сдавать.