Мастер боя (Мое имя - Воин) - Степанычев Виктор - Страница 23

Прослушивание радиоприемника, которым его снабдила Лидия Анфимовна в диспансере с целью набора информации, дало свои результаты. Он уже разобрался, что серьезные расчеты по России идут в валюте.

— Ну не тугриков же, — ухмыльнулся Павел Иванович. — Счет на «зеленые».

— Итак, чиновники оформили липовые документы на перевод психа в Москву, главврач, соответственно, был в курсе и закрыл на это глаза. А Егорыч, или, как ты его называешь, Лука, при каких делах?

— Старая формация, отживший менталитет, — неожиданно и правильно выдал сложные словосочетания и поморщился Бурнаш. — Он же тогда заявил, что берет тебя под свою «крышу». Можно было бы просто послать законника, но ведь обидится, начнет права качать, типа — на ножи ставить. Лука хоть и отошел от конкретных дел, но вес имеет. А мне лишние хлопоты ни к чему. Проще откупиться. Правда, я Луке предлагал процент с прибыли, но он предпочел бабло кучкой.

— Прибыль с меня? — удивился Петр. — И с каких ежиков? Это мы вернулись к вопросу номер один: зачем я тебе понадобился?

— Ты понимаешь, Петруша, я в дела пришел из спорта, — посерьезнел Бурнаш. — И братва... ну... В общем, коллеги по бизнесу, тоже оттуда...

— Это Колян с Винтом, значит, коллеги, — ухмыльнулся Петр. — Тоже спортсмены. Типа того...

— И они тоже, — жестко сказал и нахмурился Бурнаш. — Только у них свой шесток, а у меня — свой.

— То есть ты меня хочешь с ними рядом посадить на жердь? — попытался догадаться Петр. — Только какая тогда от меня будет прибыль? Твое тело охранять?

— У меня другая задумка насчет тебя, — покачал головой Павел Иванович. — Свое тело я и сам охраню. Что касается ребят, так это больше для картинки. По должности положено. Или от дурака прикрыть. Потому как, ежели кто серьезный захочет меня заказать опять же серьезным, пришьют на раз, и я в этом не сомневаюсь. Сколько случаев было, как круто ни охраняли, один шиш, по заказу жмурились. Надо по возможности со всеми жить дружно. Вот как с Лукой: отстегнул каплюшку, он и доволен. Опять же в кругах пройдет слух, что по понятиям дело развели. Можно сказать, к авторитету плюс ма-а-хонький такой поимели.

— Тогда какие же задумки насчет меня созрели? Если не охрана, то что? Доля в бизнесе, маркетинговые исследования, логистика? — припомнил Петр термины из передачи «Финансовый час».

— Этим у меня есть кому заниматься. И торговый дом башляет, и заводик коптится, бензин гонит — все тип-топ. А вот к спорту душу тянет, спасу нет. Держу я команду бойцов для десятиугольника. Правда, какая команда — всего двое. Да и уровень у них средний, хотя и стараются парни. С ними в «премьеру», может, и выйдешь, а вот на «элит» они точно не потянут...

— А с этого момента, если можно, поподробнее, — попросил Петр. — Что такое «десятиугольник», «премьера» и особенно «элит»?

— Почему — особенно? — удивился Бурнаш.

— Да так, к слову пришлось. А еще сердце подсказывает, что ты на меня определенные виды имеешь именно по поводу этого самого «элита».

— Догадлив, однако, — хмыкнул Павел Иванович. — В общем, десятиугольник — это ринг такой конфигурации, обнесенный сеткой. А «премьера» — это премьер-лига, то есть — высшая.

— И что из этого следует? — спросил Петр. — При чем здесь ринг и какая-то лига? Моя роль во всем этом какая?

— Ты что, Петруша, не врубился, что ли? — удивленно поднял брови Бурнаш, но тут же опустил их, врубившись сам, что его собеседник действительно ничего не ведает о предмете разговора. — Ну да, тебе же надо все по новой объяснять.

— Я и по-старому не особенно в курсе, — признался Петр. — Если я что-то знал в прошлой жизни, то достаточно малого напоминания, чтобы это знание пробудилось в моей памяти. А насчет твоих десятиугольников и премьеров, кроме фигуры из геометрии и кабинета министров, других ассоциаций в мозгах не возникает.

— То есть ты, Петруша, ничего не знаешь о боях без правил? — подозрительно спросил Бурнаш. — И это при твоей-то квалификации...

— На слуху вроде есть, а непосредственно... Нет, толком не припоминаю. А из этого следует, что не был, не участвовал и не привлекался, — отрицательно покачал головой Петр.

В его сознании на активатор «бои без правил» возникли не более чем смутные картинки бойцов в боксерских перчатках, молотящих друг друга руками и ногами. И точно, ринг был не обычный квадратный с четырьмя углами, а поокруглее, может, и десятиугольный. Ну, а раз Бурнаш заговорил о спорте и премьер-лиге, следовало, что по «боям без правил» идут соревнования. И догадаться о задумках авторитета по поводу его персоны трудности не составляло...

— И что дальше? — прикинулся непонятливым Петр.

— В общем, когда ты Коляна с Винтом сделал, а они бойцы не из последних, у меня первые задумки появились, чтобы тебя к этому делу приставить, — доверчиво сообщил Бурнаш. — А уж когда ты на равных с Леоном поработал, тут мысль даже не о «премьере» появилась, а об «элите». И Леон с этим согласен.

— А что это за зверь такой «элит»? — вопросительно глянул Петр.

— Ну, это тоже бои без правил, но... как бы тебе объяснить получше — более профессиональные и без огласки.

— Без правил, на выживание, а возможно — с оружием... — уточнил Петр.

Эту информацию мозг услужливо ему выдал. Причем не более чем на уровне стороннего наблюдателя за событиями на экране телевизора. А из этого следовало: за той чертой, где жило его прошлое, Петр имел понятие о таких боях, но сам в них не участвовал.

— Ну, видишь, начинаешь вспоминать, — обрадовался Бурнаш. — Но об элитных боях говорить пока рано, надо войти в «премьеру». А там, если у тебя дело пойдет, а оно должно пойти, будем ждать приглашения.

— Ты говоришь так, будто вопрос с моим участием в этих боях без правил уже решен, — удивился Петр.

— А как же иначе, Петруша? — изумился Павел Иванович. — За тебя же деньги заплачены...

— А я просил это делать? Мне, может, психдиспансер больше по душе, чем десятиугольник, который ты предлагаешь. Да и из пацанов я вроде бы вышел, чтобы по рингу скакать. И врач лечащий, Лидия Анфимовна, мне строго наказала, чтобы я голову берег от сотрясений.

— Слышь, Петруша, ты не по делу базаришь, — недоуменно повысил голос Бурнаш. — И голову точно не бережешь. Я бабки кидал направо и налево, тебя вытаскивал из психушки, а ты в несознанку идешь...

— А я еще раз повторяю, что об этом не просил, — пожал плечами Петр. — Отправляй обратно, мне и там неплохо было. А с деньгами — твои проблемы, нечего было их раздавать.

— Да за такую кучу «зеленых»... — бизнесмен Павел Иванович Бурлаков растопырил пальцы, показывая размер этой кучи, одновременно двигая их по направлению к шее оппонента, — да я...

— А вот этого делать не стоит, — сузив глаза, холодно произнес Петр.

Бурнаш на мгновение застыл, видимо, обдумывая ситуацию. При всей своей «авторитетности», соответствующем опыте и навыках беспредельных девяностых годов прошлого века Павел Иванович умел добиваться своего не только напором, но и рассудком. Он скоро прикинул расклад и понял, что силой или запугиванием Петра не взять. К тому же Бурнаш просчитал, что в его колоде есть один козырек — причем немаленький.

— Ты не сердись, Петруша, — голос Бурнаша прозвучал почти ласково. — Давай отложим непонятки на потом, а сейчас распишем все «за» и «против».

— Ты думаешь, в этом есть какой-то прок? — поднял на него спокойные глаза Петр.

— Есть, не сомневайся, — кивнул в ответ Павел Иванович. — Мы можем вернуть все назад. Ты отправишься в психушку, а я отобью деньги, что на тебя потратил. Может, не все, но отобью. И на этом мы забудем друг друга и даже на улице встретимся и не узнаем, кто такие. Но будет ли нам от этого в кайф? Давай рассудим, какие у нас интересы.

— И что ты предлагаешь, если без наезда? Чем я могу быть заинтересованным?

— А тем, Петруша, что я, может быть, твой единственный шанс пожить человеком, а не психом. Я наводил справки, так эта самая амнезия, которая твою башку заклинила, хворость практически неизлечимая. Нет для нее у лепил ни лекарств, ни методик возвращения памяти. На тысячу случаев максимум трое выздоравливают. И я сомневаюсь, что ты из их списка. И какая тогда рисуется картинка? Ты застреваешь в психушке на долгие годы, причем не в отдельной палате, а в общей. Если сейчас ты, в принципе, нормальный, то годика через два, если не повесишься от тоски или тебя какой-нибудь шиз не придушит, сам станешь реальным психом. И деваться тебе некуда — нет у тебя ни ксивы, ни крыши над головой. А я тебе даю и то, и другое, да еще и обеспечиваю достойную житуху.